Эту воду вызывала я, и это могло означать только одно — во мне появился дар воды, который считался исчезнувшим более тысячи лет назад. В предыдущей Элли совершенно точно не было никакого дара, все дети проверялись на дар при рождении.

Эта догадка была безумной, но сейчас было не время и не место её анализировать.

Как только я это поняла, я максимально расчистила зону в середине для моих ладоней, а после начала интенсивно думать все о том же — мокром песке, влажных руках. Я понятия не имела, как работал дар воды, и поэтому собиралась использовать единственный способ, который обнаружила методом тыка. Постепенно песок вокруг моих ладоней стал прохладным и влажным, а после теплая и грязная вода начала медленно просачиваться в мои ладони. Я не смогла ждать и секунды — утопила лицо в своих ладонях и начала жадно пить.

Теперь я точно знала, что все будет в порядке.

Через полчаса, сумев немного восстановить силы, я начала готовиться к своему двухдневному походу через пустошь. В целом я была довольна тем, насколько старая версия Элли постаралась защитить себя от солнца, и надеялась, что не получу заражения через свои открытые раны, которых, к счастью, было немного. Даже если заражение произойдет, медик будет к моим услугам, как только я вернусь в Торнхар.

Обходя гигантский песчаный холм в середине храма и оценивая, с какой стороны лучше начать подъем, я заметила, что солнце особенно ярко отражается от песка в том месте, где я потеряла сознание. Подойдя ближе, я обнаружила, что мелкие осколки источника, которые я ранее стряхнула в момент пробуждения, излучали голубоватый свет. Подняв их с пола, я подтвердила свою догадку — осколки действительно светились насыщенным синим цветом, оживленные моей кровью.

Осколки источника могли служить артефактом защиты от пустоши, хотя эти маленькие, конечно, были практически бесполезны. Источник оставался разрушенным, и пустошь постепенно иссушала всю силу из этих осколков, медленнее из более крупных и почти мгновенно из мелких. Только мое присутствие поддерживало в них жизнь.

Подойдя к алтарю, я посмотрела на осколки внутри круглого углубления — они были все такими же прозрачными и бесцветными. Я решила проверить свою теорию взяв самый острый кусок, слегка надрезала кожу на своем пальце, а после размазала ее о самый крупный кристалл, который был размером с треть источника. Крупный осколок медленно наполнялся насыщенным синим светом.

Моя теория подтвердилась — я действительно была способна разбудить этот источник, даже в таком его сломанном и умершем состоянии.

В моей голове была тысяча вопросов и различных теорий о том, почему все это могло происходить, но я решила, что буду думать об этом в пути — все равно кроме ходьбы мне нечем будет заняться. Нужно было выдвигаться, времени все меньше.

Как ни странно, мне удалось достаточно быстро выбраться из храма через отверстие в крыше, поднявшись на центральную гору песка. Я боялась, что мое вчерашнее падение повредит ее, и возможно, так и было, но с тех пор намело столько нового песка, что гора опять почти достигала крыши.

Оказавшись снаружи, я невесело оценила огромный простор, полное отсутствие тени и общую унылость картины. Сначала нужно было проверить мою способность вызывать воду, потом оценить направление и выдвигаться.

Когда у меня не получилось сразу вызвать воду, я на секунду испугалась, но после поняла, что я, скорее всего, все так же нахожусь на крыше храма, и поэтому каменная комната подо мной перекрывает путь для воды, которая должна была просачиваться сквозь слой земли. Поэтому я попробовала еще раз, отойдя на десять метров, и не сдержала вздоха облегчения — грязная мутная вода послушно наполнила мои ладони, скорее всего, поднимаясь с уровня грунтовых вод.

Далее — направление. С этим было намного проще, родовой герб всегда устанавливают строго на северной стене храма, мое же направление лежало на юго-восток от Стонвелла, значит здесь я легко могла скоординировать свой путь. Проверив герб через отверстие в потолке храма, я в очередной раз сверила расположение стен и начертила широкую ровную полосу на песке рядом, для собственного спокойствия.

Идти прямо, не поворачивать, строго придерживаться направления.

Как только я начала двигаться, в мою голову закралась волнительная мысль, и я быстро посмотрела назад, осматривая плоскую поверхность под которой на самом деле находился храм Стонвелла. Мысль продолжала терзать меня еще несколько минут, перед тем как я остановилась, решившись. Быстро вернувшись назад, я спустилась в храм и схватила с собой в путь тот самый огромный осколок. В моей голове выстраивался план о том, что и как я буду делать после возвращения.

Я шла через пустошь уже несколько часов, постоянно оборачиваясь и убеждаясь, что строго придерживаюсь направления. Разница между тем, как я себя чувствовала всего день назад, съедаемая пустошью, и сейчас, была огромной. Я не только не умирала от воздействия пустоши, чувствуя себя также как и раньше, во мне пели адреналин и здоровая злость. В своей голове я строила грандиозные планы о том, как наконец-то дам отпор Доротее и Оливеру, как убежу короля разорвать эту помолвку, а дальше они пусть сами разбираются. Трезво смотря на ситуацию, мне казалось, что у Доротеи была надекватная одержимость этим мужчиной, в то время как сам Оливер просто пользовался ею. Мне казалось достаточно мерзким то, как маркиз «держал ее рядом», играл с ней в эмоциональные качели — не говоря ей твердого нет, но также и не говоря ей да. Каждый раз, когда Доротея говорила о его чувствах, мой жених не подтверждал и не отрицал их, позволяя ей додумывать лучшее. С другой стороны, если верить Алеку, Оливер пытался с ней расстаться и не раз, но сестра всегда уговаривала его вернуться. Они стоили друг друга.

В любом случае, проблемы Оливера и Доротеи казались мелочью по сравнению с тем, что могло ждать меня по возвращении в Торнхар. Скорее всего, меня ожидали королевские дознаватели, стремящиеся узнать о каждой минуте, проведенной мной в пустоши. Ведь никто никогда не возвращался оттуда после такого длительного пребывания. Молодой король был известен своей строгостью и требовательностью, а также усердием в исследованиях пустоши и способов ее остановки. Поэтому я твердо решила не раскрывать никому свой дар воды.

После того как я обрела контроль над своим телом, я стремилась к максимальной свободе и желала держаться как можно дальше от короля. Дети магов с даром воды всегда рождались с прямой связью с источником, независимо от их количества. Я опасалась, что, узнав о моем даре, король немедленно выдаст меня замуж за хранителя самого крупного и важного источника для королевства, которым являлся Оливер. Этого я хотела избежать любой ценой, поэтому решила скрывать свой дар до последнего. Именно для этого я взяла с собой осколок старого источника Стонвелл, планируя использовать его как объяснение моего «чудесного» спасения. Неясно, почему разрушенный источник откликнулся на меня. Возможно, это было связано с тем, что Стонвеллы были предками Торнхаров, и моя кровь все еще воздействовала на источник? Даже если это было правдой, сломанные источники никогда не откликаются, осколки хранят только предыдущий заряд. Скорее всего, тот факт, что эти осколки проснулись, был как-то связан с моим даром воды.

Почему у меня вообще проснулся дар воды? Этот дар исчез после ритуала водников тысячу лет назад, и с тех пор никто никогда не рождался с ним, по крайней мере, в пяти известных государствах. Как мог дар воды внезапно проявиться у меня? Связано ли это с объединением наших душ и моей способностью управлять телом? Если да, то как это связано с даром воды, ведь моя душа пришла из обычного, не магического мира, а у Элли не было никакого дара?

Почему у моей души в прошлой жизни отсутствовали все эмоции и чувства? Сейчас, в эту секунду я впервые осознала, насколько это было ненормально. Почему в этой жизни нас было две в одном теле? Почему Элли не может даже убить таракана, как будто на ней какое-то проклятие?