– Ваше право! Только не думайте, что я такой наивный и не согласовал эти вопросы с кем нужно.

– Мне расскажите с кем или суду?

– Думаю, до суда не дойдет…

– Поживем, увидим! Вы свободны, господа!

Михаил в это время со смесью любопытства и недоумения рассматривал фотографии. На снимках за столом, накрытым для ужина (комната была ярко освещена), напротив друг друга сидели Елена и Ткач. Отчетливо были видны рюмки, бутылки вина, посуда с едой. Сюжет был один, отличались только позы. На одной из фотографий Ткач и Елена наклонились друг к другу, словно хотели сказать что-то интимное.

– Что ты об этом думаешь? – спросил Манюня, когда за газетчиками закрылась дверь.

– Снимки сделаны через окно с улицы. Я не был в квартире Болотиной, поэтому пока не скажу даже, на каком этаже она живет, и каким образом фотограф все это осуществил.

– Обрати внимание, изображение напечатано на цветном принтере. Значит, использована цифровая камера или снимки сканировали. Поэтому нужно показать все экспертам. Не исключаю компьютерный монтаж, а это меняет дело. То есть речь идет о заговоре для дискредитации или с целью поссорить Бортко и Ткача. Помнится, ты мне говорил, что Елена Болотина была первой и безответной любовью Бортко. Как говорят, первая любовь не ржавеет. Они это знали, поэтому решили ударить в больное место. Возможно, они в этом преуспели, если учесть последующие события…

– Вполне согласен. Прямо сейчас этим займусь. Сделаю себе ксерокопии, а снимки отдам на экспертизу. Поеду к Елене Болотиной и попробую ее разговорить.

– И еще. Надеюсь, тебе уже окончательно ясно, что мы недостаточно внимания уделили Ткачу.

– Согласен. Я уже беседовал с его женой, правда, не проверял состояние финансов его семьи. Знаю, что завещания у него не было и все перешло жене.

– А где работает жена?

– В бухгалтерии металлургического завода, рядовым бухгалтером бюро учета инвентаря и малоценного инструмента. Так вот, она не удержалась от резких выпадов по отношению к Елене Болотиной. Это хорошо укладывается на сюжет фотографии….

– Проверку финансового состояния Ткача и его семьи возьму на себя. Раз не было завещания, жена должна была предпринять шаги по переоформлению счетов и недвижимости на себя. Я распоряжусь о запросе в инвентарное бюро.

Эксперт Никифоров из научно-технического отдела просмотрел изображения под лупой и выдал предварительное заключение.

– Получено на струйном принтере, а это значит, без микроскопа не обойтись, да и то вряд ли мы обнаружим дефекты монтажа. Сразу видно, работал специалист высокого класса. Приезжайте в конце дня, скажу что-то определенное.

Михаил оставил снимки эксперту, а с их ксерокопиями поехал в ателье для встречи с Еленой Болотиной. В ателье ее не оказалось. Она отлучилась по делам. Надежда Михайловна нехотя сообщила мобильный телефон сестры.

– Вас беспокоит следователь прокуратуры Гречка. Елена Михайловна, мне нужно срочно с Вами увидеться.

– Что случилось?

– Это не телефонный разговор, кроме того, мне крайне необходимо, чтобы разговор состоялся в Вашей квартире…

– Вы решили устроить обыск теперь у меня?

– Успокойтесь! Когда вы узнаете, в чем состоит повод для нашей встречи, то поймете, что иначе нельзя.

– Вы уже и адрес мой знаете.

– Конечно.

– Тогда через полчаса встретимся у подъезда.

Михаил подъехал к дому, где жила Болотина заблаговременно. Он обошел вокруг дома, это была панельная пятиэтажка в местных «черемушках» на окраине города, но не далеко от центра по причине вытянутости города вдоль моря. Микрорайон был спроектирован так, что оставалось много свободного пространства для игровых площадок и насаждений. Михаил безуспешно ломал голову над вопросом, как был сделан снимок.

Сегодня мороза уже не было, надвигалось обычная январская оттепель, поэтому снаружи царила промозглая сырость. Холодный туман покрывал лицо, руки, одежду неприятной леденящей пленкой. Михаил забрался в машину и поджидал Болотину там.

Болотина приехала на фольксвагене «Поло». Они поднялись на четвёртый этаж. Квартира была однокомнатной: кухня и гостиная, она же спальня. Почти вся торцевая стенка занята оконным блоком и стеклянной дверью на балкон. Типовой проект советских времен.

В центре под люстрой компактный обеденный стол, который и был изображен на фотографии. Вокруг стола четыре стула, а на снимке только два. Балкон выходил во двор, где Михаил и Елена оставили свои машины. До соседнего дома не менее ста метров, засаженных деревьями, уже достигающими четвертого этажа. Откуда сделан снимок? Если от соседнего дома, то нужна специальная оптика.

Все это успел разглядеть и обдумать Михаил, пока хозяйка задержалась на кухне, чтобы приготовить кофе. Михаил и сам был рад отсрочить неприятный разговор.

– Вам кофе тоже с сахаром? – спросила Елена, входя с подносом: кофейник, две чашки, сахарница.

– Да. Одну ложку. Спасибо!

– Давайте выпьем кофе, потом начнете допрос…

– Вы к нам, следствию, относитесь с подозрением. Разве вам что-либо угрожает? Мы ищем союзников, чтобы разобраться в этом деле. А имеем в вашем лице оппозицию…

– Вы меня хотите заверить, что мне предстоит сейчас приятный светский разговор с вами о погоде.

– Разговор будет неприятный, но без вашей помощи мы не сможем отделить мух от котлет, образно говоря…

– Что вы имеете в виду конкретно?

– Мы уже располагаем фактами, которые свидетельствуют о том, что против Бортко плелась серьезная интрига. Вам тоже была отведена определенная роль в ней…

– А именно?! – тон Елены свидетельствовал о растущем раздражении.

– Посмотрите эти снимки. Только не торопитесь с объяснениями, первая реакция может быть неадекватной. Чтобы потом не жалеть…, – Михаил протянул ксерокопии.

Елена лихорадочно перелистала снимки. Взгляд ее застыл, слегка приоткрылся рот. Весь ее вид говорил о сильнейшем потрясении.

– Постойте! Не понимаю, как это могло произойти…

– Что произойти?

– Как сделали эти снимки? Нефедов? Когда он это успел.

– Кто такой Нефедов?

– Он был тогда в гостях у меня вместе с Сергеем.

– Когда это было?

– В конце сентября.

– Кто такой Нефедов?

– Адвокат из «Стального Щита».

– Что он здесь делал?

– Попросил организовать встречу с Сергеем.

-Зачем? Нет, постойте. Мне не хочется тянуть из Вас по слову. Расскажите все самым подробным образом, где Вы с ним впервые встретились, познакомились и так далее до сегодняшнего дня…

– Нефедов клиент нашего ателье. Правда, впервые появился только летом. В начале сентября мы попали в одну неприятную историю, и Нефедов нам очень помог.

– Что за история и как он вам помог? Меня интересуют мельчайшие детали, которые Вы только можете вспомнить.

– Если честно, история странная. Пришел новый клиент и заказал сразу два костюма. Мы его никогда не видели у нас или где-либо еще. Борис Аронович, наш мужской закройщик, снял мерки, я составила смету и назвала сумму. Только собралась выписывать счет, как он оставил на столе деньги и со словами: «Как это я забыл! Вернусь через пятнадцать минут», – направился к выходу. Я и рта не успела открыть, как открылась дверь и ввалились омоновцы в масках с автоматами наперевес и криками: «Стоять! Не двигаться! Руки за голову». Двое из них ввели этого клиента. За ними появился незнакомый мужчина в штатском, который представился капитаном налоговой милиции. К нам иногда заглядывала налоговая милиция и инспекция, поэтому мы многих уже знали. Этого капитана видели впервые. Он сразу направился к моему столу. Увидел деньги. На его вопрос: «Чьи деньги?», – клиент проблеял, что его, что это оплата за два костюма. Попыталась рассказать, как все было. Что не успела выписать заказ и выдать чек об оплате. Но капитан стал сыпать распоряжения: «Учетную и бухгалтерскую документацию изъять, компьютеры изъять, весь персонал и клиентов переписать с установлением личности, помещения очистить от персонала и опечатать. Вдруг заходит Нефедов. По графику у него была примерка. Он сразу ко мне, потом к капитану, что происходит, я адвокат, на каком основании. Записал фамилию и должность капитана, номер удостоверения. Заверил меня, что разберется и все уладит, а сейчас нужно выполнить указание капитана. Уговорили капитана ничего не уносить, а только опечатать. Капитан вдруг стал покладистей, но ателье было закрыто на неопределенный срок. Через три дня позвонил мне домой Нефедов и сказал, что все улажено. Ателье может работать. Я спросила: „Какая-то бумага с разрешением будет?“, – а он ответил: „А зачем бумага? Срывайте пломбы и работайте, как будто ничего не произошло“. Мы так и сделали. Нефедов от гонорара за услуги отказался. Через неделю забрал свой пошитый костюм, который оплачен был уже давно. А в конце сентября вдруг попросил устроить ему встречу с Сергеем у меня…