— Послушай, сёстир, это становится смешным, и вовсе не с выгодной для тебя стороны, — Кьелл иронично воззрился на воительницу. — Ну вот на кой мне врать тебе, вообще и в частностях? Ты — всего лишь беспокойная душа. Чего такого у тебя есть, что не валяется здесь под ногами?

— Ты прав, сородич, — вздохнув, эльфийка провела по лицу ладонью, закованной в латную перчатку. — Привычки, оставшиеся со времен моей службы в храме, берут свое. Пойдёмте, я проведу вас к Расколотому Переходу. Оттуда можно добраться в любое место домена Зверя Зимы, — едва закончив фразу, Ринхейд развернулась и зашагала прочь.

Она явно привыкла командовать, и не сомневалась, что Кьелл и компания последуют за ней. У бледного эльфа даже мелькнула дурацкая мысль остаться на месте, но тут эльфийская воительница остановилась, и, обернувшись, вопросительно посмотрела на него. Гламфеллен двинулся за Ринхейд, а следом потянулись и его товарищи.

— А наша проводница холодна, как лёд, просто снежная королева, да и только, — услышал Кьелл негромкую реплику Эдера. — Что, Алот, решил взять пример с командира?

— В чем, Эдер? — непонимающе отозвался эльф.

— Он тоже положил глаз на королеву, — добродушное ехидство пронизывало голос дирвудца. — И слепой бы заметил, как ты терся и мялся под суровым взглядом этой бледной дамочки. Надо сказать, шансы Кьелла выше — королева Хуана хотя бы жива.

— Не говори глупостей, Эдер, — рассмеялся аэдирец. — Я прекрасно понимаю, что собой представляют беспокойные души. Хотя, надо сказать, — его голос приобрёл отстраненную задумчивость, — госпожа Ринхейд обладает весьма примечательной внешностью, — впереди, эльфийская стражница слегка сбилась с шага, задев случайный камешек бронированным сапогом.

«Не, у меня не цирк, и не детский сад, а сумасшедший дом,” с весельем подумал Кьелл. «Алот не против подружки-призрака. Когда вернемся на Эору, нужно срочно напрячь все мои скиллы старой сводни, и выручить друга, да-да.» Он поравнялся с тяжелобронированной гламфеллен, все так же невозмутимо меряющей шагами пыльную равнину римргандова царства.

— Не обращай внимания на моих друзей, сёстир, они не со зла, — обратился к ней Кьелл.

— Не понимаю, о чем ты, сородич, — голос эльфийки был ровным, но глаза мазнули быстрым взглядом по ничем не примечательным развалинам в стороне. «Э, да тут и взаимность намечается,” с трудом удержался от смешка гламфеллен. «Ну ваще, просто ‘Призрак и Миссис Муир’[7], эорская версия.»

— Как ты попала сюда, Ринхейд? — Кьелл попытался отвлечься от абсурдности ситуации разговором. — Искала забвения, как ты говорила?

— Я погибла, выполняя свой долг, — с неожиданной ожесточенностью ответила женщина. — Моё тело осталось у самых челюстей Витмад[8], а душа проникла сквозь неё в Бездонные Глубины Ничто, и в смерти пытаясь оборонить владения Римрганда от святотатицы. Нерискирлас, — со злобой выплюнула она имя драконицы, — одолела меня и других гандьюр Морозного Храма, прорываясь сюда.

— И поэтому ты за ней гоняешься, — полувопросительно выдал гламфеллен. — Защищаешь от неё домен Римрганда, так? Как защищала Витмад, Белую Пасть.

— Царство Зверя Зимы не нуждается в защите, Кьелл, — чуть спокойнее ответила Ринхейд. — Дракон желает нарушить порядок вещей самым непростительным образом — вырваться отсюда, похитив отданное Белой Пасти. Даже в смерти гандьюр остаётся стражем святынь Римрганда, и его заветов. Я буду сражаться с этой богохульной тварью, пока не иссякнет моя душа.

— Значит, уговаривать тебя помочь нам не придётся, — довольно улыбнулся бледный эльф. — Как только мы найдём Нерискирлас, я приглашу тебя на наш небольшой разговор с ней. Как, согласна встать с нами в одном строю?

— Согласна, Кьелл, — губы Ринхейд растянулись в холодной улыбке. — Глупая ящерица познает ярость гандьюр.

— Вот и отлично, — заулыбался Кьелл. — Ты наверняка знаешь, чего от неё ждать, так что будешь удерживать на себе ее внимание, вместе с другим моим тяжёлым бойцом, Эдером — это вон тот блондин со щитом.

— Сделаю, — кивнула воительница, и добавила, улыбнувшись чуть живее прежнего: — Ещё когда гнусная тварь была жива, я повредила ей сухожилие над пятой правой задней лапы. Сколько раз бы она не воссоздавала свое тело из обломков, эта рана всегда остаётся при ней.

— Это нам поможет, — довольно ответил гламфеллен. — Как долго нам ещё идти до этого Расколотого Перехода?

— Мы уже пришли. Когда мы дойдём до той башни, — Ринхейд указала на возвышающуюся неподалёку руину, сходную архитектурой с энгвитскими строениями, — мы сделаем остановку. Я расскажу вам о том, чего ожидать от Расколотого Перехода, и останусь там, ожидать новостей от вас.

— Добро, — кивнул ей бледный эльф, и, замедлив шаг, поравнялся с компаньонами.

— Дракошка будет хромать на правую заднюю ногу — наша новая подруга её немножко покалечила, — сообщил он друзьям. Дождавшись задумчивых кивков Эдера и Константена, он продолжил: — Когда мы пойдём наказывать Нерискирлас, Ринхейд будет с нами. Ещё один хорошо защищенный боец изрядно облегчит нашу задачу, — и, не удержавшись, добавил вполголоса: — Она в общем-то не против, Алот, главное, будь понастойчивее, — Эдер хохотнул на эту реплику, а Алот нахмурился.

— Вам не кажется, что вы иногда заходите слишком далеко со своим юмором, Кьелл? — спросил он недовольно. — Проявите уважение к погибшему сородичу.

— Нет, не кажется — я это точно знаю, — весело ответил гламфеллен. — Пословица «ради острого словца не пожалеет и отца» — про меня. Да что там, я и себя не жалею ради доброй шутки.

— Если бы только ради доброй, — с обреченным видом покачал головой аэдирец.

***

Чуть позже, друзья простились с Ринхейд, поведавшей им о пронизывающих домен Зверя Зимы порталах, ведущих в самые разные его уголки, и двинулись осматривать Расколотый Переход. Эта область римргандова царства запустения выглядела чуть живее тех руин, в которых высадились друзья — как объяснила им гламфеллен-стражница, причиной тому были заключённые здесь сильные души, крепче других держащиеся за свою память и эссенцию. Именно из воспоминаний, желаний, и тоски попавших в римргандову преисподнюю и рождались здешние причудливые пейзажи, созданные принявшей форму свободной энергией. Те из душ, что лучше помнили жизнь, и создать могли больше. Наиболее яркие личности и вовсе обустроили небольшие анклавы, уголки домена Римрганда, превращенные их волей в улицы и башни древних городов, побережья давно исчезнувших островов, и пейзажи, изменившиеся века назад под давлением энтропии. Ироничной аллегорией неизбежности и борьбы разумных с ней, седая древность воскресала здесь, в самом средоточии распада, силами памяти разумных, только для того, чтобы окончательно умереть вместе с ними.

Со всеми этими маленькими кусочками посмертия и связывали Расколотый Переход многочисленные порталы. Многие из них сдались под безжалостным прессом воли Римрганда, исчезнув или расколовшись; Эдер случайно выбил трубку в одну из таких аномалий — совсем мелкую прореху в пространстве, ведущую неведомо куда, и так увлёкся наблюдением за пропадающим в никуда пеплом, что и саму трубку следом уронил, расцветив тишину Расколотого Перехода громогласными ругательствами.

Другие порталы ввели в никуда — лишь темнота виднелась на другой стороне дрожащих едва заметными искажениями переходов; все в римргандовом домене исчезало без следа, рано или поздно, и точки назначения этих порталов не были исключением.

Некоторые порталы виднелись на недостижимой высоте, либо же на дне водоемов — Расколотый Переход и сам был подвержен энергиям распада не меньше всего прочего здесь, и пути к многим его пространственным ходам пострадали настолько, что перестали быть доступными существам без крыльев или плавников.

Но достаточное количество магических дверей все же было в целости и сохранности, вполне доступно, и куда-то вело. Первая из них, обнаруженная отрядом Кьелла, расположилась в рассыпающейся от времени стрельчатой арке ворот, вполне аэдирского вида.