— Похоже, он недавно избавился от некой тяжелой мебели. Взгляните на эти царапины на полу, — обратил внимание друзей на свою находку Алот.

— Это не мебель, это след от скрытой двери! Молодец, Алот, твои зоркие глаза заслужили награду, — хлопнул друга по плечу Кьелл. — Все дружно ищем кнопку, что эту дверь открывает.

Друзья копались недолго — вскоре Текеху радостно воскликнул, придавив чуть более потертый участок деревянной стены, и она распахнулась двумя створками в сторону Кьелла и компании.

Скрытая дверь отделяла от комнаты небольшой закуток, в котором едва достало простора для стола и стула. Стол был завален самыми разнообразными, но неизменно запущенными вещами — полупустой золоченый кубок рядом с бутылкой арака, небольшая стопка явно развлекательной литературы в потертых обложках, качественного вида курительный прибор, неряшливо усыпанный золой, остатки еды в тарелках, и прочие бытовые мелочи вперемешку с мусором. На стуле же устроился разумный, одетый в длиннополую меховую рубаху с медным символом Римрганда на груди. Ватнир, глава странного поселения на льдине.

Его вид вызывал недоумение, если не жалость. Текеху, менее сдержанный, чем прочие компаньоны, пораженно ахнул, на что сидящий на деревянном стуле разумный раздраженно скривился, исказив свои и без того жутковатые черты.

Обрамляющая лицо корона кривых рогов. Скопление мелких глазок, воспаленных и слезящихся, занимающее левую глазницу, и надежно закрытая бинтами глазница правая. Лицо — маска костяных пластин, с торчащей из-под них свалявшейся белой шерстью. Безгубый рот с воспаленными деснами. И, как вишенка на торте, бледные остроконечные уши типичного гламфеллен.

Вестник Ватнир был одним из немногих годлайков Римрганда, называемых еще годлайками конца времен. Безжалостнейший из богов Эоры даже к собственным детям не испытывал ни капли сострадания.

— Вы кто? — воззрился на них Ватнир. — Что вам от меня нужно? Я занят… молитвами Зверю Зимы, да! — он машинально сграбастал кубок со стола.

Его аэдирский, пусть и порядком невнятный, нес на себе заметно меньшие следы акцента, чем у его односельчан.

«Да он же пьян до потери пульса!» осенило Кьелла. «И настолько же напуган.» Яркой молнией в его разуме проскочило моментальное понимание этого разумного, его мотивации и действий, и бледный эльф почувствовал жалость к нему, жалость и сопереживание. Сыновьям Римрганда было доступно мало ролей в сообществе гламфеллен — да что там, всего одна. Ватнир явно тяготился ей.

— Почему бы просто не уйти, Ватнир? — мягко спросил он, подходя ближе. — Вокруг нас — большой, прекрасный мир, полный чудес. Зачем жить чужими чаяниями?

— Что?.. — на жутковатой маске лица годлайка на миг отразилось недоумение, едва заметное в его нечеловеческих чертах, но ум Ватнира, по-видимому, и правда был остер, даже во хмелю. Он ответил именно на тот вопрос, что задал Кьелл. — Куда я пойду, сородич? Оглянись, и посмотри на лица твоих друзей. Это еще вежливая реакция. Менее сдержанные разумные вполне могут повести себя со мной, как с чудовищем. Здесь меня хотя бы принимают, как своего, — он продемонстрировал жутковатую улыбку, — даже больше, как пастыря и наставника. Это лучшее, что мне доступно.

— Ой ли? — нахмурился Кьелл. — Тот дракон, которого мы с друзьями отогнали, превратил в пыль полдесятка Вестников. Сомневаюсь, что его можно назвать словом «лучшее».

— Что ты от меня хочешь, сородич? — вздохнул годлайк Римрганда. — Я не вижу ни одного хорошего выхода из той тухлой кишки, в которую превратилось мое существование. Я вливаю пустые слова в уши Вестников, чтобы сохранить их уважение, и лью в глотку хмельное, чтобы сохранить рассудок на этом наполненном смертью комке льда. Но там, вовне, меня ждет все то же, минус сородичи, плюс неизвестность.

— Дай миру шанс, брётир, и он даст шанс тебе, — протянул к нему руку Кьелл. — Пойдем со мной. Я и могу, и хочу приютить сородича в беде. Одна из кают на моем корабле вполне может стать твоей. А приняв мою помощь, ты, может статься, найдешь приятелей и друзей среди тех разумных, что сопровождают меня. — Ватнир недоуменно воззрился на его руку, и глухо рассмеялся.

— С чего бы такая щедрость? Ты в первый раз меня видишь. Скольких первых встречных ты зазвал в свою команду?

— Константена, — немедленно ответил Кьелл, указав на дварфа. Тот кивнул годлайку, добродушно улыбаясь. — Текеху, — продолжил бледный эльф, обращая внимание Ватнира на аумауа. — Этих двоих — тоже, хотя блондин ломался какое-то время.

— Эй, я не… — возмутился было Эдер, но потом, хмыкнув, согласно склонил голову.

— Проще сказать, кого из моего отряда я не пригласил в него подобным образом. Всего одна разумная приходит в голову. Самого последнего я и вовсе выловил из моря. Так что с тобой все на редкость привычно. А еще, — Кьелл широко улыбнулся, — предлагая тебе место в моем отряде, я движим в основном эгоизмом. Ты не можешь не быть священником Римрганда, и старина Зверь Зимы не мог не одарить тебя своими силами, необычными и смертоносными. Мне они очень пригодятся.

Ватнир медленно встал и оглядел свой секретный закуток, стол со следами его одинокой гулянки, и чарку в своей руке. Неожиданно ахнув ее об пол, он зло и громко рявкнул:

— Фоккаду тер, бёльвадюр исьяки[27]! Я согласен, сородич, располагай мной!

— Вот и здорово, — улыбнулся бледный эльф. — Я — Кьелл Лофгрен, капитан джонки «Онеказа», и отныне ты — в моем личном отряде. Если тебя совсем уже тошнит от Мертвой Льдины, ты можешь дождаться нас на корабле, после того, как опишешь нам кое-какие здешние достопримечательности. Но я буду благодарен, если ты нас к ним проводишь. Что скажешь?

— Подозреваю, что ты имеешь в виду вовсе не статую, изваянную этой мечтательницей Лекси, — снова шевельнул деснами в улыбке годлайк Римрганда. — Что ты ищешь, Кьелл?

— Белую Пасть. А еще — некий Глаз Римрганда, чем бы он ни был. Есть идеи?

— Есть, но все будет сложно, — почесал одну из лицевых пластин Ватнир. — Пожалуй, придется сходить с тобой. Завершу свое пребывание на этой скьитатакинн[28] льдине с размахом. Сейчас, — он протолкался мимо компаньонов в основное пространство своей комнаты, и, отодвинув висящую на стене шкуру, извлек из-под нее пару ледорубов. — Не забыл, для чего нужны такие, а, Кьелл?

— Руки помнят, я уверен, — засмеялся гламфеллен.

«Хоть он и страшный, как атомная война, но в нашу компанию впишется,” довольно подумал он. «Представлю его команде с должным апломбом, и все его полюбят, ага. Пусть у Римрганда священники и призывают лёд и смерть почём зря, но с целительством у него тоже все должно быть в порядке, так что искомый офф-хил найден.»

— Да, Текеху, — обернулся к морскому годлайку Кьелл. — Не думай, что я не вижу, какими печальными глазами ты смотришь на снег, и как трясешься от каждого порыва ветра. Найди Вальбрендхюра, и поторопи его с караваном, который он обещал собрать. Доберешься до нашей «Онеказы» вместе с ним. Ватнир пока позаботится о нашем здоровье.

— От всего сердца благодарю тебя, Кьелл! Экера, холод и лёд — не лучшее окружение для этой теплолюбивой рыбки, — Текеху воспрял настолько, что к нему вернулись и велеречивость, и звездное обозначение себя в третьем лице. — Я разыщу нашего гостеприимного хозяина со шрамом, и не отпущу его, пока мы не выйдем из ворот этого селения! — и морской годлайк немедленно двинулся к выходу из длинного дома.

— Он всерьёз называет себя «эта теплолюбивая рыбка»? — с недоверием спросил Ватнир, собирающий походный рюкзак.

— Текеху в Дедфайре знаменитость, так что привыкай, — весело ответил Кьелл. — Он хороший парень, вообще-то, я уверен, вы подружитесь.

— Посмотрим, — годлайк Римрганда забросил на плечи рюкзак, и передал Кьеллу ледорубы. — Пойдём, по дороге я расскажу, что к чему.

Примечания

[1] Фирн — один из типов ледникового льда, крепче обычного. Образовывается из спрессованных снежинок.

[2] Паковый лёд — лёд, отвалившийся от большого конгломерата льда.