Кьелл переступил порог храма Ондры, большого и достаточно искусно расписанного здания рядом с огромным деревянным идолом.

— С чем пришёл ты в обитель Нгати, чужеземец? — с плохо скрываемой враждебностью спросила священница. Её зелёные глаза и темно-оранжевая кожа напомнили Кьеллу об Онеказе, что побудило его проникнуться к Наири невольной симпатией. Впрочем, сходства между двумя женщинами было мало, да и юная священница, с её гладко выбритой головой и избыточной любовью к пирсингу, вовсе не казалась бледному эльфу симпатичной.

— Перед тем, как говорить с тобой о чем-либо серьёзном, Наири, помоги мне кое-что понять. Я не работорговец, пират, либо ещё какой морально ущербный разумный — один из них уже давно проявил бы себя. Более того, могу поклясться тебе, чем хочешь, что Хуана не видели от меня ничего, кроме добра. Наконец, я не отнимаю последний кусок у твоих соплеменников, пользуясь чрезмерным гостеприимством Руану — наоборот, моя команда честно платит за все. Так откуда же твоя враждебность? — Кьелл вопросительно посмотрел на неё. — Неужто тебя беспокоит цвет моих лица и волос? Так ведь и среди аумауа достаточно разноцветных лиц. Просвети меня, пожалуйста, в чем тут дело, — гламфеллен говорил спокойно, без единой обвиняющей нотки в голосе. Наири, вздохнув, ответила уже без прежнего недовольства.

— Тикавара ничего хорошего от чужеземцев не видела, пусть Руану и жаждет ползать перед вами на коленях. Но ты прав, ты не сделал ничего, что заслуживает порицания. Пока, — она остро глянула на бледного эльфа. — Ты и твои разумные ведь держите путь на Поко Кохара?

— Угу, мы идём по следам пропавшей вайлианской экспедиции, — согласно кивнул Кьелл.

— И, наверное, разделяете их цели? — в голос священницы вернулась прежняя жесткость.

— Цель посетивших вас работников ВТК — обогащение, как и всех в их компании, — задумчиво ответил гламфеллен. — Я бы соврал тебе, если бы сказал, что не нуждаюсь в деньгах — мне нужно каждый день обеспечивать целую толпу разумных. Но я не собираюсь организовывать на Поко Кохара адровую шахту, если ты об этом, — Наири тяжело вздохнула.

— Прости меня за скорые суждения, Кьелл. Я не слышала в твоих словах приязни к вайлианцам, или же враждебности ко мне, хотя, надо сказать, я заслужила её своей невежливостью. Что ты хотел узнать у меня?

— Да много чего, — пожал плечами бледный эльф. — Для начала, чего это ваше племя вообще поселилось на этом убогом клочке земли? Неужто не нашлось острова получше?

— Не нашлось, — бледно улыбнулась Наири. — Нелегко в Дедфайре найти остров, что безопасен, незаселен, и плодороден. Наше племя выбрало два из трех, — девушка грустно хмыкнула, и добавила с ожесточением:

— Наш прежний дом, щедрый на дары природы, превратили в пепелище рауатайские рейдеры и вайлианские работорговцы.

— Сочувствую, Наири. Но ведь вам явно тесно здесь. Твои соплеменники выглядят получше ропару из Некетаки, но ненамного. Да что там, на Тикавара один Руану выглядит нормально питающимся! Почему бы снова не поискать лучшей доли, чем голодать?

— В своей мудрости, Руану считает это временными трудностями, — яда в голосе Наири хватило бы на десяток гадюк. — Он уверен, вайлианцы на всех парусах спешат сюда, чтобы принести нам полные трюмы благ, оставив все мысли нас поработить. Он хочет продавать им тростниковые циновки, костяные остроги, и кувшины из необожженной глины, а взамен ждёт от них груд жемчуга. Ты видел ту жалкую руину на берегу, Кьелл? Ту, что построена из обломков затонувшего корабля? Это — любимое детище Руану, его «торговый пост», — ирония в голосе девушки мешалась с раздражением.

— Ну, кто их знает, вайлианцев, может, среди них полно тайных фанатов циновок? — весело глянул на неё гламфеллен. Наири лишь тоскливо скривилась в ответ. — А если серьёзно, то это скверно. Сразу по многим причинам, и я вижу, ты их прекрасно знаешь. И что же, никто ничего не может сделать?

— Нет, — глухо ответила священница. — Не после Анаха… — она испуганно замолчала на полуслове, прикрыв ладонями рот.

— Так, — Кьелл подошёл к девушке чуть поближе, и понизил голос. — Наири, я здесь чужак. Как приплыл, так и уплыву, и очень скоро. А ещё все традиции и табу Хуана для меня ну вот совсем не обязательны. Так что говори смело, что ты там хотела сказать, дальше меня это не уйдёт, веришь? — поддавшись уколу интуиции, он спросил: — Это как-то связано с тем, что ты единственная служительница Нгати здесь, да ещё и в таком юном возрасте?

— Да, — кивнула Наири, и неожиданно всхлипнула. — Анахару был моим отцом, священником, как и я, — слезы, показавшиеся из её глаз, потекли неостановимым потоком. — Он был недоволен Руану, часто высказывался против него, и в конце концов вызвал его на Испытание Водами. Анахару проиграл, и теперь его имя запрещено упомина-а-ать… — всхлипы девушки переросли в сдавленные рыдания.

— Все-все-все, — Кьелл аккуратно приобнял Наири за вздрагивающие плечи, и увлек в угол, подальше от начавших оборачиваться прихожан и послушников. — Папа был молодцом, и попытался сделать правильную вещь, чем бы это Испытание Водами ни было. Хватит реветь, ладно? Платье намочишь, вон, уже намочила. Теперь из него соль выстирывать придётся, ну куда это годится? — священница удивлённо воззрилась на эльфа сквозь слезы, но его скоморошество все же оказало нужное действие — плач девушки несколько поутих.

— Испытание Водами — ритуал, вызов на суд богов, — чуть спокойнее поведала она, утирая слезы. — Двое аумауа входят в бурлящие штормовые волны, а возвращается только один. Что за спор бы ни был у вошедших в воды, победитель прав, ведь ему благоволит сама Нгати. Проигравший же… его имя стирают из памяти племени, а душа обречена на одинокие скитания.

— Ясно. Не получилось у папы, не фартануло… — задумчиво пробормотал Кьелл. — Наири, я тебе сейчас один секрет скажу. Я чужеземец для тебя, но вайлианцы мне ни разу не родственны, и даже близко не симпатичны. Хоть они и наняли меня выяснить, что приключилось с их экспедицией, и помочь ВТК вычерпать все сокровища Поко Кохара до дна, я не собираюсь этого делать. То есть, судьбу-то экспедиции я выясню, но что бы на Поко Кохара не происходило, я постараюсь извлечь из этого выгоду для Хуана, а не кого-то другого. Ну, и немножко для себя — забота о полутора сотнях разумных, помнишь? Руану хочет продавать Тикавара вайлианцам оптом и в розницу — пусть. Я сделаю все, чтобы вайлианцы забыли сюда дорогу. Так что гляди веселей, — он с улыбкой подмигнул девушке. Та неуверенно улыбнулась в ответ. Сочтя свою задачу выполненной, гламфеллен собирался было уже попрощаться с Наири, но та придержала его за рукав, и, наклонившись к нему, прошептала:

— Когда вайлианцы были здесь, я… была очень зла. На Руану, и на них. И сделала нечто злое, нечто… ужасное. Я взяла одного из малых идолов Нгати, и прокляла его самым сильным проклятием, каким только смогла. Потом я продала его одной из чужеземцев, женщине по имени Беза. Когда они уплывали, я видела, что проклятие уже начинает действовать. Они мертвы, Кьелл, — лицо Наири пересекла мрачная усмешка. — Беза убила их всех, а потом себя. Никто не знает этого, кроме нас двоих, но я думаю, ты поймешь меня и мои действия.

— Так, — бледный эльф по-новому посмотрел на собеседницу. Ее решительность и безжалостность внушали уважение.

«Жёстко, Наири, жёстко. Хотя, если вспомнить работорговцев, то может быть, и не очень. Не, после того, как ее любимый папа сгинул ни за грош, а племя недоедает невесть сколько из-за царька-идиота, проклятие — это еще цветочки, могла ведь и бритвой по глазам,” покачал головой он.

— Ты не ошиблась, я тебя понимаю. На Поко Кохара мне все равно придется сплавать — не выдавать же тебя вайлианцам, как причину гибели экспедиции. Что-нибудь придумаю на месте, — он взглянул на девушку с усмешкой. — Руану хоть доживет до моего возвращения?

— Экера, пока что ему нечего бояться, — черты лица Наири заострились, делая ее похожей на кумир жестокого божества. — Племя все еще верит в своего ранга. Но если тебе удастся избавить нас от вайлианского внимания… — священница улыбнулась, зло и жестоко.