— А на квартиру, где мы до экзаменов живем, с обыском пришли… — пояснил я. — Капитан Голиков… А тот угонщик — брат хозяина квартиры, и прописан тут же… И Голиков сказал, что они могут как соучастники пойти… А мы только вчера… позавчера приехали, и этого… брата… совсем не знаем… Помогите, Степан Филиппович! — умоляюще произнес я. — Не ломайте пацанам жизнь…
— Это Голиков, что ли, тебя так застращал? — усмехнулся майор. — Подумаем, что можно будет сделать. А сам чего с ними кататься не поехал?
— Так устал… как-то… уж очень чужое присутствие выматывает… Ну… вы понимаете, о чем я?
— А тож! — произнес в трубку Степан Филиппович. — Ох, Сережа, ты в следующий раз поосторожнее друзей выбирай, — посоветовал он мне. — А то таких друзей — за хобот и в музей!
— Да не, нормальные они пацаны, — возразил я. — Я их с первого класса…
— Я не о твоих пацанах, а том дятле, который машину угнал. Вот что, Сережа, позови-ка мне Голикова…
— Степан Филиппович… — решился я еще на одну просьбу.
— Слушаю.
— И этому… ну… который угнал… можно как-нибудь помягче… — Все-таки брательник он Ленин, надо попросить и за него, раз такая оказия нарисовалась.
— Сереж, разберемся, — заверил меня майор, — зови Голикова.
— До свидания, Степан Филиппович! — Я оставил трубку болтаться на проводе, а сам поспешил в комнату. — Товарищ милиционер, вас там к телефону, — обратился я к Голикова, указывая рукой направление движения.
— Продолжайте осмотр, — произнес капитан, выходя из комнаты.
Пока он отсутствовал, его подчиненные вяло шерстили оставшиеся комоды, шкафы и чемоданы. Однако на этот раз они действовали куда более культурными и аккуратными способами, нежели в самом начале обыска. Понятые старички, с интересом следившие за разворачивающимися действиями товарищей из органов, мирно сидели на диване.
— Все, отбой — собираемся! — скомандовал появившийся Голиков.
Закончив все формальности с документами, и собрав нужные подписи, стражи порядка удались восвояси.
— Прямо как в тришать дефятом, — прошамкал один из стариков, — тогда моего батяньку, царство ему небесное, НКВДешники после обыска увели и после рашшштреляли…
— Типун те на язык, старый! — прикрикнул на него Леня, выставляя дедов за дверь. — Раскаркался он тут…
Вернувшись в комнату, он печально оглядел царивший в квартире разгром.
— Вовремя ты кассеты заныкал, — произнес я.
— Ну да, — согласно кивнул Леня, — похоже, что они из угнанной тачки. И как я, дебил, об этом вчера не подумал? Нет, мысль такая была… Но, сука, я все-таки считал, что Верблюд не такой дятел! Гонять на угнанной тачке по городу, да еще и насадив в нее кучу народу… прошмандовок… От, тля, даун на всю голову! Но ничего, кича из него дурь-то быстро вышибет!
— Блин, ну может не все так печально? — возразил я. — Отделается условкой…
— Если бы! — фыркнул Леня. — У него приводов — пробы ставить негде! Правда, за угон — первый. Ну, вот ты, Серега, мне скажи: для чего он эту тачку угнал? Я понял бы, если бы на разбор, да по запчастям, либо продать с перебитыми номерами… Все какой-никакой бизнес. Копейка идет — есть за что рисковать. А так, просто покататься… Нахрена? Детство в жопе играет? Так уже взрослый лоб! Пора дружить с головой! Сколько я говна на него про зону вылил… Да видать мало! Нихрена не понимает, полудурок! — Выговорившись, Леня без сил опустился на диван.
— Че делать дальше будем? — спросил я у него.
— Поехали в отдел к твоему Зябликову, — предложил Леня. — Может, с чем поможет…
— Поехали, — согласился я с его доводами.
Мы быстро собрались и вышли на оживленную улицу. Минут через десять нам удалось поймать частника, согласившегося подкинуть нас до Советского отделения милиции, находившегося почти на самом выезде из города — на Океанской. Зябликова мы застали прямо во дворе, смолившим сигарету под летним солнышком.
— Явились, не запылились, — усмехнувшись, поприветствовал нас майор, когда мы выгрузили свои тушки из старенькой проржавевшей до дыр «Волги», громыхающей железками на каждой кочке, коих в городе оказалось преизрядно. — Значит, так, — продолжил он, погладив свою сверкающую на солнце лысину. — Ты, Сереж, своих архаровцев можешь забирать — к ним у нас претензий нет, — сообщил он радостную новость. — А вот с твоим братом, Леонид, не все так просто…
— Что можно сделать? — подобрался Леня.
— Лети сейчас к хозяину тачки, — сказал майор, — адрес возьмешь в дежурке, я распоряжусь. Ему уже сообщили, что его ласточка нашлась. Делай, что хочешь, но если он свою заяву заберет — для твоего братца все обойдется… Только вот мы без раскрытого дела останемся… Я-то переживу, а вот у некоторых моих товарищей, могут вопросы появиться…
— Степан Филиппович, порешаем эти вопросы! — заверил его Леня. — Думаю, что все довольны будут! И я в долгу не останусь…
— Ты про долги, пока с хозяином машины не договоришься — забудь! — произнес майор, выбрасывая окурок в урну.
— В дежурке адрес? — уже на бегу переспросил Леня.
— Да, — кивнул Зябликов, — скажи, я распорядился.
— А тебе, Сережа, совет — поаккуратнее друзей себе выбирай, — повторил Зябликов, когда мы остались одни. — В жизни пригодится…
Все вопросы удалось порешать в кратчайшие сроки: пацанов выпустили из каталажки, а Лене удалось договориться с хозяином тачки. К счастью, Верблюд со товарищи не успели уханькать в какалик заграничное чудо техники и возврат автомобиля прошел чин-чинарем. Даже аудиокассеты вернули на положенное им место. Правда, за все это счастье пришлось неслабо так заплатить, а денег, ессно у Лени не хватило. Хозяин оценил свой моральный ущерб ни много, ни мало, а аж в пятихатку деревянных! Так что пришлось и нам всем скинуться, чтобы выкупить с кичи незадачливого угонщика. Оставив денег как НЗ лишь на обратный билет до дому, мы отдали кровно заработанные нашими родителями деньги Лене, а тот, в свою очередь передал их хозяину тачки.
Уже в сгущающихся сумерках мы вновь сидели во дворе Лени за накрытым столом, подчищая остатки вчерашней трапезы. На какие шиши питаться в дальнейшем, мы попросту не представляли. Но Леня обещал что-нибудь придумать в ближайшее время. Вместе с нами за столом сидел поникший Вовка, отсвечивая огромным фиолетовым фингалом, расплывшимся на оба глаза. Разговор по душам с двоюродным брательником не прошел ему даром — рука у Лени была тяжелая.
— Пацанам спасибо скажи, — наставлял братца Леня, — что тебя, придурка, с кичи вынули!
— Спасибо… — промямлил Верблюд пряча заплывшие глаза.
— Спасибо, — картавя, передразнил Вовку Леня. — Спасибо в карман не положишь! Чего завтра жрать будем? По бабкам полный голяк!
— Да, это вон, Славке хорошо, — с легкой завистью произнес Патлас, — он завтра в паровоз загрузиться, и ту-ту к мамке на блины!
— Пацаны, да я ж не специально, — смутился Головня. — Сессию я закрыл, че мне тут делать? Зачем вам еще один лишний рот?
— Че вы к Славке пристали? — накинулся на нас старший товарищ. — Он, как-никак, тоже в выкупе поучаствовал — только на билет и оставил…
— Серый, — повернулся ко мне Славка, — а ты не передумал? Тебе же не нужно поступать? Считай, зачислен уже. Так, может, со мной в деревню рванешь?
— Не, не по-пацански это, — произнес я. — Вместе с пацанами приехали во Владик, вместе и уедем…
— Ни скажи, ни скажи, — сомневаясь, протянул Славка. — Не в обиду, пацаны, но ведь если вы по конкурсу в Институт не пройдете, че, сразу так и домой попретесь? Или будете еще фазанки разные пробовать?
— Да, будем, наверное, пробовать, если в Рыбу не прокатит, — подумав, ответил Патлас. — Ты как, Леньчик?
— Будем, — кивнул, соглашаясь с приятелем, наш немногословный друг.
— Ну, вот, — вновь повернулся ко мне Славка, — поехали, чего тебе тут в городе, маслом намазано? Насмотришься еще за пять лет учебы… А то, может, и побольше… — Ну, это уже он о своем, о девичьем — не первый год замужем, то бишь на первом курсе.
