Майор тем временем достал из тумбочки початую бутылку трехзвездочного армянского коньяка «Арарат» и два стакана, в которые разлил его остатки.

— Выпьешь со мной? — спросил он, подвигая ко мне один из стаканов.

Я взял его в руки, поднес к лицу и принюхался, после чего «зябко» передернул плечами — запах предложенного ментом дешевого пойла совсем не вдохновлял. Нет, коньяк был нормальным, всяко лучше самогона, браги и даже водяры. Но мне отчего-то казалось, что я в своей жизни пробовал и лучшую выпивку. Много лучшую. Вот только когда я успел её попробовать? Хоть убейте — не скажу ничего путного!

- Погоди-ка, майор! — неожиданно остановил я мента, вознамерившегося проглотить одним махом свою начисленную дозу спиртного.

— А? — не понял моей заминки мент.

- Подожди, говорю, — повторил я, протягивая руку к стакану с его пойлом. — Так-то оно получше будет, — добавил я, буквально на секунду проведя рукой над его стаканом.

Жидкость в нем, к моему большому удивлению, неожиданно поменяла цвет и консистенцию, стала более тягучей и приобрела насыщенный янтарный оттенок.

— Только не торопись, — предупредил я майора, — насладись ароматом и вкусом настоящего дорогого напитка, а не той клоповки, которой ты нажираться привык!

Я провел рукой и над своим стаканом — моих ноздрей вдруг достиг одуряющий аромат настоящего дорогого и выдержанного коньяка. Откуда я знаю, как может пахнуть конина, одна бутылка которой стоит, как подержанная «Копейка»? Не знаю. Вот такой вот парадокс нарисовался, хер сотрешь! Я знаю, но откуда — не знаю…

— Как это? — озадачился майор, прерывая мои пытки докопаться до убегающей истины. Его шевелящиеся ноздри тоже уловили кардинальным образом изменившийся запах алкогольного напитка, который однозначно изменился в лучшую сторону. И намного в лучшую! Шумно вдохнув сложный букет дорого напитка, он осторожно пригубил получившийся продукт и прикрыл глаза в немом изумлении. — Что это?

- Это — настоящий коньяк! — безапелляционно заверил его я, смакуя жидкость, что поменяла (и явно моими усилиями!) не только цвет и запах, но и вкус. — Наслаждайся, майор! Когда еще такой амброзии попробовать доведется?

Майор, следуя моему совету, не спеша выцедил свою норму, явно наслаждаясь букетом. Затем расслабленно выдохнул, ароматизировав душный застоявшийся воздух кабинета, насыщенным букетом выдержанного коньяка, и поставил стакан на стол.

— А воду в вино превращать можешь? — неожиданно хрипло спросил он, пристально глядя мне в глаза с какой-то потаенной надеждой.

- Могу, — рассмеялся я ему прямо в лицо, наблюдая, как расширяются у майора глаза, становясь размером с чайные блюдца. — Только нахрена? Коньячок всяко получше бу… Э-э-э, ты чего это творишь, братская чувырла? — Я едва успел схватить за грудки сползающего с кресла на пол майора, который явно планировал бухнуться передо мной на колени. — Я, хоть и воду в вино превращать умею, но ты меня с Иисусом не ровняй! Мне твои молитвы до фени! Сядь, где сидел!

Майор послушно вернулся в кресло и бессильно обмяк, навалившись грудью на стол.

— Спаси… — прокаркал он передавленным спазмом горлом.

- Вкепай еще стаканчик! — предложил я ему, указав на чудесным образом вновь наполнившуюся тару. — А после поговорим… Обстоятельно…

Майор ухватил стакан и залпом всадил коньяк, даже не чувствуя его вкуса. Словно стакан банального шила намахнул.

- Ох, — недовольно поморщился я. — На тебя только добро переводить, ментяра! Не делай так больше! Обижусь…

— Кто ты? — выдохнул майор, перебивая мое старческое брюзжание. — Бог? Ангел? Демон? Экстрасенс? Инопланетянин? Кто? Да, хотя, мне посрать, кто ты! — Он обреченно взмахнул рукой, а в его голосе неожиданно зазвучали истерические нотки.

- О! А это уже интересно! — весело хохотнул я, вновь наполняя свой и его стаканы. — Вот таким ты мне больше нравишься! В жопу титулы и звания! Я люблю по-простому…

— Кем бы ты ни был! Помоги, и я отдам тебе свою душу… — зловеще зашептал майор, придвигаясь ко мне по столу. В его глазах заплясали огоньки сумасшедшинки. — Если надо — кровью подпишу…

- Так, майор, кончай этот балаган! — незнамо с чего разозлившись, прикрикнул я на мента. — У нас тут не средневековый театр! Расскажи лучше, что у тебя случилось, приятель?

— Вот, — майор нервно цапнул со стола фоторамку, стоящую ко мне тыльной стороной и, развернув «лицом», продемонстрировал снимок улыбчивой симпатичной женщины лет сорока, — это моя жена…

- Тебе повезло, — на полном серьезе произнес я, мельком пробежавшись по открытому доброму лицу, — красивая женщина. И по улыбке видно — славная она у тебя…

— Славная… добрая… отзывчивая… да… — Взгляд бравого вояки неожиданно потух, словно где-то у него в голове задули свечу. — Любимая… Только рак у нее… Неоперабельный… Все врачи отказались… Я уже и деньги… И по чудотворцам разным… и по монастырям возил… И к знахаркам… Но нет… Не помогло… Умирает она… Умрет, если не помочь… Если можешь… Возьми хоть мою жизнь, хоть мою душу… Но спаси её… Спаси! Молю! — Он вновь начал сползать с кресла, намереваясь опять встать передо мной на колени.

- Э-э-э! Дядя! Мы ж договорились! — Резко гаркнул я на него. — Сядь, сука, и успокойся! Ты мужик, или где?

— Все, что хочешь, для тебя сделаю! — продолжал лепетать майор. И у меня было такое чувство, что если бы не разделяющий нас стол, он бы мне ноги целовать начал. — Рабом твоим до скончания дней бу…

- А ну смирно! — заорал я на него, что майор даже подпрыгнул на своем кресле от неожиданности. — Ты ж офицер, твою в жопу медь!

— Не могу я так больше! — Майор обхватил свою лысую голову руками. Мне в глаза бросились его крепкие пальцы с обгрызенными до мяса ногтями. — Не могу смотреть, как она мучается… — Из его глаз на стол упали крупные капли, пятная соленой влагой разложенные бумаги. — Как увядает красавица моя… Хоть в петлю лезь! Держусь… Ей и так тяжко, а тут я… Пытаюсь бухлом все забить… Но не выходит… Не берет, падла, сколько б не выжрал! Только башка трещит… А у нее так всегда… — майор совсем расклеился и сник, распластавшись ветошью по столу, словно из него вынули какой-то стержень.

Да, видно, что на пределе мужик… Жаль, но я ж не сказочный кудесник… От рака избавлять не могу…

- Сопли подотри, майор. — Я протянул менту платок, чудесным образом материализовавшийся в моей руке. — Попробую я твоему горю помочь!

Или все-таки могу?

— Я… спа… — Плечи майора заходили ходуном, он взял из моей руки платок и громко в него высморкался.

Пока он «приводил себя в порядок», я внимательно разглядывал фотографию его жены, взяв в руки фоторамку. И мне на секунду показалось, что где-то в районе её головы присутствует некая чернота. Затемнение. Расползшаяся полупрозрачная «клякса»… Неожиданно клякса мигнула, посветлела и бесследно исчезла, словно её стерли ластиком, словно никогда и не было. Почудилось наверное — простая игра теней. Я поставил фото на стол, откинулся на спинку стула и произнес:

- Она здорова.

— Что ты сказал? — вскинулся майор, не смея поверить в мои слова.

- Ты глухой, майор? — Я вновь принялся цедить коньяк. — Может тебе к ЛОРу записаться? Ухи прочистить? Здорова она! Полностью!

— Ты… не врешь? Не шути так со мной… — начал было майор, но я его резко прервал:

- Тебя как зовут, дядя?

— Степан… — заторможено произнес мент, не открывая от меня своих слезящихся опухших от слез глаз. — Филиппович… Зябликов. Одна тысяча девятьсот…

- Хватит-хватит! — замахал я руками. — Ты мне всю биографию собрался рассказать? А, Филиппыч?

— Я… я до сих пор в себя прийти не могу… — признался майор. — Она… действительно… здорова?

- Блин, ну вот как тебе это доказать? — спросил я. — Пусть завтра в больничку топает. Анализы, там, сдаст… Флюрку, там, рентген… Ну, все, что в этом случае положено… Я, как бы, в этом вопросе полный профан.