Четыре пары глаз сошлись на дрожащем от ярости молодом офицере. Во взгляде большинства было лишь удивление, как если бы они вдруг столкнулись с тем, что тумбочка может разговаривать. Но это был поверхностный слой. Сквозь который Сванидзе разглядел одобрение. Без уверенность — в глазах Ермакова, но точно — во взглядах Новикова и Головина.

А вот в глазах Винокура удивление быстро сменилось раздражением. Он даже открыл рот, видимо, чтобы обрушить на забывшего свое место офицера громы и молнии, но не успел. Раздался глухой хлопок, и маршал Советского Союза рухнул на пол с дырой во лбу.

— Спокойно, Николай. Спокойно. — непонятно как, рядом с адъютантом оказался адмирал флота. — Ты все правильно сказал. А мы — все правильно сделали.

Только тогда Сванидзе заметил в руках у Новикова пистолет. Наградной, с памятной надписью, подаренный, по слухам, самим Сталиным. Именно он застрелил своего начальника. Министра обороны СССР.

— Это… переворот? — внезапно выяснилось, что язык разбух и не умещается во рту. И слова превратились в тяжеленные глыбы, которые никак не получалось вытолкать изо рта. Капитан откашлялся.

— Это попытка не дать ему случится. — пояснил все так же стоящий справа от адъютанта. Повернувшись к командующему воздушными вооруженными силами, добавил. — Паша, возьмешь на себя вакансию министра обороны? Опыта у тебя побольше, чем у нас с Костей. Но зато даже адъютанта менять не придется. Толковый, вроде, малый. Со стержнем.

И капитан Сванидзе все понял. Еще до того, как сюда прийти, командующие родами войск уже были готовы к действиям. Они, как и сам капитан, не желали предавать страну. И поэтому пошли на самые крайние меры. Понимая, что позже уже их могут назвать изменниками и предателями, но не изменили присяге и принципам. И сейчас они предлагали примкнуть к их лагерю.

— Готов выполнять ваши распоряжения, товарищ генерал-полковник! — отчеканил он, отбросив сомнения.

— Для начала, капитан, свяжите меня с базой МГ-1 в Сибири. Нужен защищенный канал с командующим и товарищем Сталиным. — Ермаков коротко кивнул, принимая эту своеобразную присягу. — Константин Андреевич, позаботься, чтобы ПВО сбивало все летательные аппараты, пытающиеся нарушить государственную границу. Иван Петрович, морпехи на позициях?

— Готовы арестовать клику изменников, засевших в политбюро. — недобро ухмыльнулся адмирал флота. И подмигнул адъютанту, сразу сделавшись похожим на пирата.

Умная машина сама поняла, что ее сейчас накроет взрывной волной и испепеляющим излучением, и успела выставить защиту. Моей реакции хватило только на то, чтобы «попросить» ее закрыть не только себя, но и город. Да и то, строго говоря, это она сама считала мои полные ужаса мысли, и выставила щит так, чтобы световая вспышка и ударная волна — точнее шесть синхронных вспышек и шести волн сверхсжатого воздуха, движущегося со сверхзвуковой скоростью, бессильно разбились о замерцавшую золотом полупрозрачную стену. И ничего из этого не долетело до находящейся под нами столицы Монголии.

Чудо, не иначе. В другие времена после такого, местное население бы уже на следующий день начало бы строить храмы в честь Тэнгри или кого там почитали жители Великой Степи? А на деле обошлось относительно «недорого». В шестую часть всего огромного запаса эссенции корабля. Да и то, только из-за площади и времени существования отражающей конструкции.

Сам Создатель классифицировал свои действия по обороне города не как защиту, а как «временное строительство». Для него разорвать ткань самого пространства в Плоскости, отличающейся наших трех измерений — все равно что экскаватору бруствер ковшом насыпать для защиты от пуль и снарядов, летящих с конкретной стороны. Уловка, а по сути — короткий выхлоп «маршевыми двигателями» корабля в холостую сработал как надо. Возникшая на несколько секунд физическая аномалия не пропустила ни фотоны, ни ЭМИ, ни механический удар. Немного забивание гвоздей микроскопом — но помогло!

Но сейчас живая машина настоятельно советовала мне убраться из такого опасного места, где могут не тактической, а уже и стратегической боеголовкой приласкать. В этот раз все получилось — но шансы отбиться от атаки с разных сторон и спасти город под собой стремяться к нулю. Несколько секунд подумав, точнее, убедился, что никто больше стрелять не будет, я выполнил рекомендацию. Увел Создателя в ту же безлюдную Плоскость.

— Вот же суки! — только там, разорвав слияние, дал я волю чувствам. — По гражданским стрелять, твари! Там же миллионы душ, вашу мать, а вы их ядерными ракетами! Совсем охренели⁈ Ну я вам сейчас!..

А что я им сейчас, а? Что я им сделаю? Перебью? Уничтожу элиты? Пройдусь по всей планете, уничтожая запасы ядерного оружия? Ну, во-первых, не могу, банально не успею по всем сразу пролететь. А во-вторых — что это изменит? Их же придется постоянно сдерживать. Или, если в долгосрочной перспективе смотреть, становится диктатором, и через реки крови загонять людей в счастье. Такое себе решение, если честно!

Причем — читаем историю — оставшись без Великого Судьи, в которого я могу превратиться, люди тут же снова вцепятся друг другу в глотки. И начнут по традиции с русских — никто нас не любит.

То есть — тоже тупик. Мир окончательно летел в ад. В моих руках оказалось, пожалуй, самое могущественное оружие за всю историю человечества, а я буквально задыхался от бессилия.

Что делать? Снова и снова отбивать удары? Тупиковый путь — меня просто раздергают и сольют все топливо на эти атаки. Наносить превентивные удары? Тоже не вариант, это породит новый виток эскалации, где против «миротворца» объеденяться даже те, кто сейчас стоит за спиной. Это сейчас они напуганы — и китайцы, и британцы, и индусы. Ну, еще бы! У них на глазах «супероружие Советов» — впервые за всю новейшую историю! — продемонстрировала возможность борьбы с ядерными ракетами.

Но зная людей — а я знаю людей! — уже через пару часов в какую-нибудь отбитую британскую или китайскую голову вползет мысль: 'А давайте проверим, как он со стратегическими ракетами справляется?

Куда, короче говоря, ни кинь, везде клин. Да и я, скажем прямо, не вершитель судеб. Обычные военный, по правде сказать — даже без воображения. Приказы исполнять, слабых защищать и мерзавцев наказывать — это я запросто! А вот чтобы просчитать все последствия своих действий для целой планеты… Страшно!

— Черт, ну есть же Винер! — хлопнул я себя по лбу.

Это было не перекладывание ответственности. Просто понимания своего потолка. Предела собственной компетенции, точнее, отсутствия оной. Говорят, у кавказских горцев, которые давным давно воевали с Российской империей, была такая поговорка: «Кто на войне думает о последствиях, тот не может называться героем». Ну так вот — я не герой. Я солдат. И не вижу ничего постыдного в том, чтобы обратиться за помощью к тому, кто умнее.

Не тратя больше времени на самокопания, я попросил Создателя перенести меня обратно в бункер ККС. И попал прямо на импровизированную церемонию принесения присяги высших офицеров Генштаба по родам войск Сталину. Как новому Верховному Главнокомандующему.

На экранах командного пункта, лишь половина сейчас демонстрировала «точки активности», за которыми внимательно следили операторы. Другая же часть показывала многозвездный генералитет СССР — как на видеоконференции. Перед ними стояла невысокая фигура Вождя.

— Я согласэн принять командование Вооружэнными Силами. — без пафоса, как на самом обычном совещании проговорил Иосиф Виссарионович. — Ввэдэние Военного Положэния по всэй стране стране также подвэрждаю. С докладами прошу на мой личный тэрминал, нэ будэм занимать мощности командного цэнтра в этот сложный пэриод. Такжэ прэдостэрэгаю товарищэй на мэстах от самосуда в отношэнии трусов и прэдатэлэй. С ними мы будэм разбираться позжэ.

— Что происходит? — на мое появление отреагировали только Винер и Окелло, да и то последний лишь кивнул и снова повернулся в сторону Сталина.