Он не хочет отдавать энергию. Мне приходится усилить натиск. Хапер сотрясает воду вибрациями, разум его заперт в клетке и напуган. Я освобождаю его. Он покидает тело.

Теперь маленькие. Все они напуганы. Я их пугаю. Одни нападают, другие бегут и пытаются скрыться. Это невозможно. Они могут находится только в одной Плоскости — к чему попытки? У Хапера было больше шансов, но он спал.

Энергия устремляется в резервуары, наполняя их почти полностью, а хрупкие тела падают в воду. Теперь энергии достаточно для любых целей. Хранить. Использовать. Цель «уничтожить» выполнена. Какую нужно поставить следующей?

На этом вопросе мое сознание словно был раздваивается. Я распадаюсь на машину Древних, и себя. Точнее, остаюсь цельным, но теперь ощущаю себя и ее отдельными сущностями. Благодаря этому человеческая часть осознает суть происходящего без фильтров машины Древних.

Она сыплет вопросами, как ребенок, который хочет внимания, а я в ужасе, смотрю его глазами на дела своих рук. Именно своих — то, что я был еще и организмом Древних — ничего не меняет.

— Твою ж мать! — шепчу я, наблюдая за падением с небес сотен сверхов. — Это же я их! Я их убил!

От содеянного страшно. Мне приходилось убивать и раньше, но никогда — с такой легкостью и в таких масштабах. Я словно сам стал Хапером, который тут порезвился несколько часов назад. Только в отличие от него, я использовал организм, и не возвысился ни на ступень. Боги, я ведь и его грохнул тоже! Вот это чудовище совершенно невообразимого размера, я выпил, как пакетик сока через трубочку — до дна!

Такова была цель — приходит отклик машины Древних. Точнее, не машины, я, побыв какое-то время с ним в полном слиянии, знаю, кто он-она-оно такое. Строитель… нет, Создатель. Биологический механизм, обладающий вычислительными мощностями, но без собственной воли и разума. По крайней мере, в том смысле, в каком он используется людьми — так то рассуждать он может.

Но главное — без собственной воли. Оператор или пилот диктует ее. Создатель лишь исполняет.

Это понимание отрезвляет. Я чувствую, что машина приглушила эмоции, посчитав состояние пилота слишком неподходящим для управления.

— Рефлексии вам сейчас только не хватало, товарищ. — бормочу себе под нос уже спокойнее. — Интеллигентских соплей. В мир пришло бедствие, ты его остановил, заодно не дал сбыться прогнозу Винера. Хорошая работа.

Да, кто-то погиб. Многие. Но жертв было бы на порядки больше, если бы я не пригнал сюда эту машину, и не выполнил работу. Теперь, наверняка, развитие событий здесь, в этой реальности, не пойдет по сценарию, в котором обезумевшие от своих сил сверхи, захватят власть над миром.

Но все равно — тяжело. Груз вины давит на плечи, и я малодушно прибегаю к помощи Создателя. Эмоции отступают окончательно. И в тот же миг я очень трезво понимаю, что работа не закончена.

В мире еще очень много сверхов. Пусть нет отожравшихся до Графа, но и уровня Барона хватит на многое. Тем более теперь, когда стены между нашим миром и обителью саваранов стали такими тонкими.

Люди останутся людьми. Они продолжат искать возможность возвысится над остальными. Будут убивать, забирать эссенцию друг у друга, у «демонов» — тем более, что последние сами охотно посещают Землю. И рано или поздно, один, а потом многие сверхи достигнут такого могущества, что смогут бросить вызов целым странам. И все снова повториться.

Получается, я не закончил? Не доделал работу? Опасность существует, просто мир полетит в преисподнюю чуточку позже. Так как мне поступить? Моя задача — спасти мир. Ну, или хотя бы страну!

Нулевое пробуждение — приходит подсказка от Создателя. В слиянии с ним, я сразу понимаю, что он имеет ввиду. Партийная сыворотка. Долголетие и здоровье без побочных эффектов, в виде сверхвозможностей. Перед внутренним взором проносится калейдоскоп образов, в котором я понимаю лишь часть, но и их достаточно, чтобы осознать — когда-то савараны все были такими.

Советские ученые сами того не зная повторили то, что сделала древняя, ныне почти сгинувшая цивилизация.

— То есть, если снизить уровень всех сверхов до нулевого пробуждения, страшного не случится? — я специально говорю вслух, пробуя идею на вкус. И добавляю вопрос к Создателю. — А это возможно?

Вместо ответа, машина Древних выстрелила облако спор. Крохотные микроскопические былинки с огромной скоростью разлетелись вокруг. И через каких-то несколько секунд я с необыкновенной отчетливостью понял сразу несколько вещей.

Первая: всего на планете сейчас находится 700 с лишним миллионов сверхов, из которых понадобиться откачать эссенцию. Меньше семи процентов популяции. Второе: нужно поднять Создателя на высоту 10 километров, чтобы он мог дотянуться усиками до всех этих людей. Курс прилагается. Третье: процедура займет около шести часов. И, наконец, четвертое: предполагается, что от 30 до 40 процентов сверхов в результате этой манипуляции погибнут. Причем, в зоне риска в большинстве своем окажутся те, кто дальше ушел по пути развития. От двухсот до трехсот миллионов человек…

Генштаб уже давно заседал в бункере в стороне от городов. Попасть в это секретное место можно было только по одному из длинных тоннелей, выводящих к довольно людным местам. Так легче было маскировать трафик. В будущем предполагалось соединить военные углубленные объекты и гражданские подземные города «золотого миллиона» под землей же — но реализация была пока далека от завершения. Один из вариантов вообще подразумевал достройку после рукотворного апокалипсиса.

Как бы то ни было, Маргарет Тэтчер из Букингемского дворца сумела попасть в штаб всего за десять минут после начала кризиса в Эгейском море. Говорят, что генералы в штабе никогда не бегают. Мол, подумает кто-нибудь, что у носителя больших звезд паника началась — и сам запаникует. Идиотизм, конечно. В глаза надо смотреть человеку, в глаза. И вот если в них ты не видишь ничего, кроме страха…

— Покажите мне ту штуку, от которой вы тут все обосрались, — не особо выбирая выражение, приказала Тэтчер. Они никогда не выбирала выражения.

За её спиной капитан Королевской стражи в штатском положил на стол для совещаний неприметный чемодан. Сверкнула цепочка, связывающая запястье носителя и его ношу.

— Слушаюсь, мэм! На большом экране, мэм. Вид со спутника-разведчика, мэм.

Обзорный монитор от стены до стены, до того показывающий калейдоскоп из разных ракурсов, переключился на одну-единственную камеру высокого разрешения. И это того стоило. Эгейское море со всеми островами и берегами раскинулось как на ладони, видимое сверху-сбоку. В этом ракурсе особенно хорошо ощущались размеры гигантского (живого?) шестиугольника, распластавшегося в небе над водой. Нет, он не закрывал все море, даже на половину зеркала воды не бросал свою тень. Но небольшой город разместился бы под ним запросто, и еще место для окраин и парков осталось бы.

Серо-зеленое нечто, бугристое — чуждое! — небрежно игнорировало ветер и, казалось, ничего не делало. Просто висело себе, совершенно случайно, конечно же, выбрав место, куда нырнула Гидра. Случайно, как же.

— Бой между сверхами еще идет?

— Сигналы с личных гарнитур пропали сразу, как объект появился. — Наконец подошел начальник штаба. — Объективные средства контроля испытывают трудности при подлете, а в попытке залететь под гексагональную фигуру самопроизвольно разрушаются.

— Вы ведь не просто смотрели на него в камеры все это время, стараясь не описаться и ничего не делая? — кожаная перчатка на сжатом кулаке премьер-министра неприятно скрипнула, заставив военных вздрогнуть.

Никто не знал, какой сывороткой воспользовалась Тэтчер — поговаривали, что советской, но точно так выяснить и не удалось. По большому секрету ходили слухи, что её характер с тех самых пор стал еще более мерзким! Хотя казалась бы — куда? Вот на королеву Елизавету — храни её Господь Бог — средство продлить жизнь повлияло гораздо лучше. Все чаще её называли Елизавета Добрая.