– Нет. Мясо уже нельзя есть, оно трое суток лежало на солнце. Скоро еще пахнуть начнет. Если уже не пахнет. А мух я и отсюда слышу, – и он махнул в сторону туши, до которой было больше пятидесяти метров. Жужжание и правда доносилось до меня. – Поэтому шкуру забирай без вопросов, остальное нам придется закопать. Только одна проблема, – Аврон поморщился, точно сел на что-то острое. – У меня лопаты нет.

– У меня есть! – воскликнул я и тут же укорил себя за несообразительность – можно было забрать лопату от шалаша и принести сюда. – Но только деревянная.

– Пойдет, – кивнул Аврон. – Надо же с чего-то начинать.

– А какие у тебя еще инструменты есть? Серп? Коса? Надо же будет расчищать площадку? – я закидывал парня вопросами. – И еда? Если есть запасы на неделю, то…

– У меня есть удочка, а в реке полно рыбы.

– И до реки день ходу, – с грустью заметил я. Почему же все сразу становится так сложно! – Мы не сможем ничего построить, если не будет еды прямо под носом.

– Есть лошадь я не стану, она уже стухла, – Аврон принюхался и зажал нос пальцами. – Несет уже. Не знаю, как ты будешь снимать с нее шкуру. Ты хоть умеешь?

– Видел, как свежуют зайца, – я вытащил нож и ловко подкинул его в воздух. Поймать, разумеется, уже не смог и лезвие воткнулось в землю в паре сантиметров от моей ноги. – Ну, пожалуй, больше так делать не стоит. Значит, со шкурой ты мне не помощник?

– Аккуратнее там только, ладно? Если подцепишь заразу и помрешь, что я буду делать один здесь?

– Хорошо, – я посмеялся.

– Зря смеешься. Паразиты, трупный яд – и еще куча всего, что может тебя отправить на тот свет.

– Дохлая лошадь отправит меня на тот свет, как же.

– Я тебе серьезно говорю.

– Получается, что опасности и правда подстерегают меня здесь на каждом шагу. Ну и ну, – воскликнул я и направился к туше.

Кажется, она даже немного увеличилась в размерах. Но совсем немного. Впрочем, я успел несколько раз изменить мнение прежде, чем добрался до нее.

Сил и правда стало меньше и потому я еле дышал. Почти четверо суток – и я постоянно на ногах. Это ужасно неприятно, потому что начали болеть колени, которые никогда не болели раньше. Или я просто не помнил, что они болели когда-либо.

В любом случае, усталость я ощущал отчетливо. Да еще и запасы еды шли к исходу. Попросить помощи было бы негде, но вид лошадиной туши мне не показался аппетитным ни разу. Совершенно отвратное зрелище.

Я присел рядом, вдохнул случайно аромат и закашлялся. Твою-то мать! Да кому в голову придет жрать эту чертову тушу! Она уже непригодна для…

Чавк! Не может этого быть!

Я сидел за спиной лошади, позади этой раздутой туши, а на противоположной стороне клацнули челюсти. Падаль. Кто-то жрет падаль и не боится этого. Что за…

Чавк! Чавк-чавк! Эту гниль реально кто-то жрет. И, очевидно, портит своими наглыми пастями шкуру! Я и сам могу ее испортить, неаккуратно проведя ножом, но, чтобы это сделал кто-то другой? Нет уж, увольте! Сам справлюсь.

Я приподнялся повыше, чтобы посмотреть, кто же так активно работает челюстями и почему Аврон ничего мне не сказал про падальщиков.

Две шерстяных спины, рыжих с проплешинами белого цвета, медленного и ритмично покачивались. Живность отрывала плоть, щетинясь, но молча, без рыка. Не обращая внимания ни друг на друга, ни на меня.

Получалось, что шкуру мне все равно не добыть. Но если я отступлю сейчас, то не получу ее вовсе. А дополнительных условий с Отшельником мы никак не обсуждали.

Выбора не оставалось. Я встал, выпрямился, раскинул руки пошире и заорал, что было сил. Проверенная тактика – отличное решение. Но только когда звери не голодны настолько, чтобы жрать падаль.

Два пса подняли окровавленные морды. У одной из них из пасти свисал шмат кожи или еще чего похуже. Вопль застрял у меня глотке. Второй раз крикнуть уже не получилось. Теперь бы позвать на помощь Аврона, но у этих псов такой вид, что, если я отвернусь – меня моментально раздерут на части.

Я начал медленно опускать одну руку вниз, поближе к ножу. Успею выхватить – разделаюсь хотя бы с одной. Лишь бы только они не прыгнули раньше времени.

Всегда маленькие враги были очень юркими и брали если не силой укуса или удара, но их частотой. Иногда и от миллиона маленьких порезов можно умереть быстрее, чем от одного большого отверстия.

А зубы у одичавших псов были отнюдь немаленькие. К тому же я прервал их трапезу, поэтому злости им сейчас было не занимать. А что делает дикого зверя страшнее? Только злость. Или страх. И то, и другое непременно усилит атаку и превратит даже крохотную собачку в такую фурию, что проще будет сбежать.

Но сбежать для меня не вариант. Нет гарантий, что собаки потом не набросятся на Аврона, а тот не очень-то боец. Поэтому за спиной – нуждающийся в защите человек, а передо мной – квестовый предмет, который нельзя испортить. Что я и не позволю сделать собакам.

Псы начали рычать. Еще бы – я помешал их трапезе. Зато теперь, когда я полностью выпрямился, я заметил, что обе шавки не очень велики по размерам. Обе килограмм на десять весом, не больше. Но если такая разбежится и ударит на полной скорости – запросто собьет с ног. Опрокинет, уронит, а потом с размаху вцепится в глотку, потому что падение вышибет из меня весь дух и не хватит сил и времени, чтобы оторвать от себя собаку.

Так себе перспектива окончить жизнь в чистом поле после первой же схватки с зубастым противником. А что тогда делать с волком? Та махина ростом мне почти по грудь ничего толком мне не сделала, но напугала почти до усрачки. С такой бороться только издалека. Да и с собаками тоже.

Я пожалел, что у меня нет арбалета или лука – или любого другого дальнобойного оружия. Псы рычали, но не нападали. Кажется, что мои размеры позволили мне выгадать немного времени. Я большой и страшный в сравнении с мелкими шавками, хотя те наверняка уже думают, как лучше напрыгнуть на меня.

К тому же я не очень поворотлив, чтобы бороться с ними при помощи ножа. Это надо обладать определенной долей везения – и не менее. Ловкость тут, пожалуй, совсем не причем. Если собака налетит на нож, ее ничто не спасет. Если она дотянется до моей глотки – ничто не спасет меня.

Я внимательно следил за обеими собаками, но отчетливо ощущал, как невидимые зубы уже смыкаются на моей шее. Так себе ощущения. Ничего приятного. Ничего хорошего. Такие раны если и несмертельны, то едва ли залечиваются быстро. Укусят – забудь про Отшельника.

Дыхание стало чаще. Сердце забилось быстрее. Ловкость – три, сила – шесть, сообразительность – четыре. Если бы это гарантировало мою победу над собаками. Если бы то было, как в варгейме – просчитал параметры верно и победил! Но нет, здесь все же не игра. С таким не шутят.

А еще, раз не шутят, надо действовать активнее. Пока я стою, псы могут принять мое промедление за слабость. Или это просто как в старых играх: зона влияния. Если ты находишься далеко и тебя только чуют, то враги подадут знак, но не будут тебя преследовать. Если ты подходишь близко, будет уже более явное и быстрое предупреждение, а потом уже только начнется атака.

Ну, и в том случае, если ты подошел очень близко – атака будет незамедлительна. В моем случае, скорее всего, имел место второй вариант действий. Это означало лишь, что мое время на исходе. И надо либо отойти и оставить лошадь собакам, либо начать действовать.

Было бы еще время для планирования, но… псы прыгнули без предупреждения. Кровь капала из их пастей, оставляя размытые следы на подтухшей шкуре дохлой лошади.

Четвероногие враги явно были уверены в том, что смогут меня одолеть. Причем у них был план! В отличие от меня у них был план действий – первая собака летела прямо на меня, а вторая прыгала за спину! Черт, да у этих собак тактическое мышление построено лучше, чем у большинства современных генералов.

Мысль меня немного смутила, но не отвлекла от ситуации, поэтому я активно начал действовать еще пока собаки летели в мою сторону. Все же за секунду преодолеть несколько метров почти нереально. И им потребовалось довольно много времени – достаточно, чтобы я успел среагировать.