По моему суждению, Филверелл просто не успел бы влезть во все это дело, так что опасаться предательства со стороны командора в этом случае не стоит. А искать меня там никто не будет — уверен, гномы уже разнесли слухи о том, что Владыка не ладит с посланцем Дворца на Холме. Дело за малым — затаиться и ждать, что случится.

Ирнар и Лиан получили от меня магические амулеты. Ничего опасного или разрушительного, как в случае с печатью Харла — просто пара колец с запертыми в них гончими. Один такой демон в бою стоил десятка человек. Если среди нападающих не будет сильного мага или клирика, то это решит исход предстоящего сражения в пользу нашей экспедиции. И я трижды повторил, как пользоваться амулетами и наказал Ирнару и Лиан активировать хотя бы одно из колец при малейшей опасности. Беречь эти безделушки не стоит — жизни темных и купца Тронда сейчас намного ценнее.

Единственное, пришлось скорректировать маршрут и отказаться от спуска по реке. Если неизвестные утопят баржу, на которой будет находится серебро Ирен, то у меня уйдет несколько недель на то, чтобы добраться на место, выловить из речного ила тяжелые сундуки и вернуться в Мибензит. При таком раскладе время будет безнадежно упущено и мой план пойдет прахом. Так что до побережья всему отряду придется добираться землей.

Я буду скрываться не меньше недели, прежде чем Тронд не пересечет так называемую точку невозврата — место, с которого они быстрее дойдут до побережья, чем их нагонит самый быстрый из гонцов. Мне повезло, что в Западных землях не пользовались популярностью почтовые голуби, которых активно разводили в Трех Орденах для связи между монастырями и поселениями, так что максимум, куда могут отправить птицу — Пелоф. А это для меня угрозой не было.

То, что в заговоре может участвовать мощный колдун, я отмел сразу. При таком раскладе я оказывался в проигрышном положении в любом случае, так что этим вариантом строило пренебречь. Нет, сорвать закупку зерна пытаются простые смертные, обычные люди, скорее всего, бывший бургомистр Гинник и его приближенные.

Забравшись в телегу, я укрылся куском парусины и с предвкушением стал планировать очередную встречу с Филвереллом. Интересно, усвоил ли командор урок, который получил накануне, и как он будет вести себя теперь?

Я энергично орудовал трезубой серебряной вилкой и столовым ножичком, точно таким же, каким Филверелл вырезал язык у собственного подчиненного.

В чем-то я понимал командора. Обученный повар, качественные продукты, родные специи — это очень приятно. Даже с местной тощей свининой личному кулинару Филверелла удалось сделать прекрасное блюдо, которым я сейчас и наслаждался.

Все же, бесконечно питаться из общего котла утомительно. Когда немного поуляжется пыль, надо завести собственного повара или присмотреть приличное заведение в городе, куда можно ходить хотя бы ужинать. Мы с Лиан питались хоть и скромно, но довольно разнообразно. Дома, в долине, я частенько сам пек хлеб или пирожки с мясом или капустой, девочка приносила из леса грибы в сезон, которые мы сушили и солили в небольших бочонках, охотники постоянно добывали дичь, а потом и Лиан приносила то тетерева, то утку, то куропатку. Частенько варили рагу из зайчатины… Чего мы только не готовили. А тут все едино — хлеб, каша, немного сала или молодого сыра. Иногда рыба. Неизменная кружка пива, эля или стакан кислого вина за обедом и ужином.

Горожане питались откровенно однообразно, но я не мог их в этом винить. Такова плата за проживание в крупном городе: вместо свежей дичи и рыбы, будь добр, жуй свой фунт хлеба, закусывай козьим сыром, который продают за две цены на рынке, и не возмущайся. Или ходи в трактир, бери похлебку, которую варили на бараньей кости и мяса там — три унции на весь котел. Но только в городе ты можешь найти столько разнообразной и интересной работы. Тут тебе и ремесла, и торговля, и всяческие услуги. Каждому найдется занятие, только плати налоги да гильдейские взносы, коль желаешь попробовать себя в каком-то ремесле и при этом точно знать, что твои товары попадут на рыночные прилавки через купцов второй и третьей статьи. Или открой лавку, продавай сам, как это делают многие мастера во втором-третьем поколении или семейства гномов.

На селе же занятий всего два: или пахать землю, или идти на охоту. Редких кузнецов и прочих мастеров в расчет не берем, селянину много проще выбраться за инструментом в город, чем платить втридорога своему односельчанину, которого и молотом никто орудовать толком не учил. Тут же — гномы и их школа.

Нет, конечно, бывали в Западных землях глухие селения, где все свое: и кузнецы, и пахари, и охотники и даже целители, какая-нибудь бабка-повитуха, которая разбирается в травах и знает, что перед тем, как лезть руками в рану, их стоит чисто вымыть. Но население в этих краях росло, а города притягивали к себе все больше и больше людей, товаров, денег.

А вот с едой было плохо. Если бы мне пришлось так питаться даже полсотни лет, я бы, наверное, от тоски сам попросил Нильф забрать мою жизнь и душу.

Филверелл сидел напротив и делал вид, что его крайне интересует пейзаж за окном, хотя по лицу темного было видно, что он испытывает отвращение и к этому городу, и к его жителям, и ко всей этой ситуации в целом. Все темные были похожи друг на друга: тонкокостные, долговязые, с крупными, острыми чертами лица и длинными ушами. У всех был почти одинаковый разрез глаз, у всех — правильные линии лица и ровные, крепкие зубы.

Со спины Филверелла было почти не отличить от Ирнара, последний только был чуть крепче и шире в плечах, но для того, чтобы заметить эту разницу, нужно иметь наметанный глаз. Выделялся же командор своей прической. Эрегор, как старый капитан рейнджеров Н’аэлора носил традиционный воинский хвост, который во время большой войны заплетают в тугую косу. Чтобы подчеркнуть свой воинский статус, Эрегор когда-то спилил свои зубы. Вырастить их до нормального состояния с помощью магии не особая проблема, но мой ученик откровенно наслаждался своей жуткой улыбкой. Лиан, следуя моде девиц из Гирдота, собирала свою гриву в косу ленивую, носила волосы через плечо и обрезала челку, оставляя длинные, чуть ниже подбородка пряди, которые закрывали часть лица. Филверелл же носил конструкцию из десятка мелких косичек, которые собирались в узел на затылке и ниспадали на плечи и спину эльфа серебристой волной.

А еще я видел серьезные различия в поведении Филверелла и моих учеников. Эрегор половину жизни провел в пограничье, много общался с людьми и гномами. Лиан вовсе росла со мной, хоть и Владыкой, но человеком, и постоянно видела вокруг только людей. Их поведение, да даже поведение лейтенанта Ирнара, который три последних года провел с Эрегором в Мибензите, не слишком сильно отличается от поведения обычных горожан. Конечно же, с поправкой на вечно недовольное выражение лица темных эльфов, которое они получают сразу же при рождении, да и красновато-оранжевый цвет глаз не добавлял их внешности доброты. Но вот речь, движения, эмоции — это все у перечисленной троицы было довольно ярким и непосредственным для темного эльфа.

Филверелл же был олицетворением высокомерия Вечного Леса, которое упоминается во многих песнях и легендах Минаса. Что бы ни говорил эльф, это звучало и чувствовалось фальшиво, будто бы перед тобой сидит огромная рыба и прикидывается человеком. Постоянно общаясь с Лиан, Эрегором и его темными, которых он понабрал непонятно где и непонятно почему все они согласились служить опальному советнику, я как-то позабыл истинную природу эльфов Н’аэлора.

Хотя Ирен была совершенно другой. Во всяком случае, я помнил ее другой.

— Отличная свинина, — сказал я эльфу, пережевывая кусок нежного мяса. — Ваш повар знает толк в специях.

— Благодарю, — степенно кивнул эльф.

— Командор, я думаю, вам нужно немного расслабиться, — с улыбкой сказал я, отправляя в рот очередной кусок.