«Таксист» тревожно посмотрел на меня, я же сидела на заднем сиденье, борясь с неожиданным желанием заплакать, глядя в одну точку.

— Мисс, домой или…?

— Домой.

Всю дорогу водитель в зеркало заднего вида бросал на меня напряженный взгляд, пытаясь понять, что произошло. Ехали, молча, и через 40 минут я уже открывала двери квартиры.

— Все проходит, и это пройдет, — сама себе сказала я, разделась и пошла принимать ванну. В квартире играла музыка Vivaldi Concerto RV419 in la minor: 1 Allegro.

Я не стала включать свой телефон, который оставляла дома, пока играла роль Охотницы. Сейчас не хотелось контактировать с внешним миром от слова «совсем».

Надев пижаму, сделала себе маску на лицо и руки и просто тупо смотрела в потолок, лежа на кровати и слушая музыку. Потом смыла маску, надела наушники и легла спать под классическую музыку, укутавшись в одеяло. В душе было холодно, хотелось оказаться дома, и чтобы Анджело был рядом.

АДОЛЬФО

Когда поступил звонок от Джеммы, которая вызвала «такси», наш человек выдвинулся в тот адрес, который мы определили по маячку, установленному в браслете часов девушки. О ее перемещениях мы знали, аккуратно наблюдали со стороны. Но когда водитель сообщил о состоянии Джеммы, меня просто «коротнуло», я запаниковал, на сердце было неспокойно. Накрутил себя сильно, представил самые нехорошие картинки, в душе проклял Алекса, и мне захотелось взорвать мир.

В два часа ночи мы подъехали к дому Джеммы, около которого продолжали дежурить люди Харрисона. Я снова в образе интеллигента с бородой и густой шевелюрой, в очках и с портфелем вошел в здание, не вызвав никаких подозрений. На этаже людей Алекса не было, и я беспрепятственно вошел в квартиру нашей девочки, которую нашел спящей в спальне, в наушниках. Когда она была расстроена, сильно уставала или хотела спрятаться от всего мира, то с самого детства надевала наушники и так засыпала.

Я переоделся, вошел в ее комнату, посмотрел на бледную Джемму, и сердце заныло. Снял с ее головы наушники, лег рядом, просунул свою руку ей под голову и развернул к себе лицом. Малышка во сне поерзала, почувствовала тепло и прижалась ко мне как брошенный котенок, а потом, не просыпаясь, заплакала тихо, без всхлипов и вздохов. Просто по ее щекам стекали слезинки, которые падали мне на руку, обжигая огнем сердце. Я прижимал Джемму к себе, гладил по голове, успокаивая. Ее слез я не прощу никому, эта девочка не просто мне дорога, она — часть моей жизни, причем лучшая ее часть. Но перед тем, как убить Алекса, я должен выяснить, что произошло.

Через время Джемма успокоилась, расслабилась в моих руках, уткнувшись носом мне в шею. Моя же голова кипела от мыслей и переживаний, уснуть смог только ближе к 5 часам утра.

Я проснулся и понял, что Джемма еще спит, будить своими движениями не стал, просто лежал и ждал ее пробуждения. Минут через пятнадцать почувствовал, как ее густые реснички стали подрагивать, щекоча мне шею, а потом она заерзала и чувствую, улыбнулась.

— Адольфо, мой милый Адольфо, спасибо, что пришел. Мне всегда спокойно спится с тобой рядом, — она прижалась ко мне сильнее, а я погладил ее по голове.

— Встаем? — я чуть повернул голову в ее сторону, а Джемма хихикнула, но отрицательно замотала головой.

— Ты мой пленник. Не пущу никуда! — она села на кровати, ласково на меня посмотрела, потом начала медленно слазить с кровати, — Чур, я первая в душ, — и умчалась из комнаты, а мне на душе стало немного легче.

Пока мелкая принимала водные процедуры, получил «доставку» позднего завтрака, приготовленного Валерио, и поставил чайник. Джемма вошла на кухню, держа стопку вещей, которые протянула мне с нежнейшей улыбкой: «Все вещи новые, принимай душ. Твой любимый гель на полочке, где и станок. Поглаженная рубашка в шкафу». От ее заботы и внимания я таю, как снег под солнечными лучами.

— Что-то я соскучилась за домашней едой, — Джемма улыбнулась и сделала глоток кофе.

— Джемма, — начал я, откидываясь на спинку стула, — мы можем поговорить о том, что произошло в доме Харрисона?

— Можем. От тебя у меня нет секретов, — ее голос и интонация были абсолютно спокойными.

— Только честно, он что-то сделал против твоей воли? Между вами что-то произошло? — у меня в этот момент пульсировало в висках. И некоторые вещи я боялся услышать.

— Если ты о сексе, насилии, то нет. Алекс меня любит и на такое не способен. Мы не спали. Ничего не было такого. Но он меня поцеловал. Хотя я ему не ответила на поцелуй, — у меня непроизвольно в руке согнулась вилка, которую Джемма спокойно забрала и положила рядом с моей тарелкой новую.

— А почему ты в таком жутком настроении покинула его дом и плакала во сне?

— Мне кажется, он меня искренне любит, его слова признания, похоже, идут от сердца. И он мне начал нравиться, но принять его любовь и дать возможность своему чувству развиться и выйти наружу не могу или не хочу, пока не знаю. Трудно объяснить, но что-то не то. Знаешь, Адольфо, как будто из будущего веет ложью и скрытой опасностью, но от кого она будет исходить, неясно. Внутри меня сработал какой-то маячок тревоги, как лампочка, предостерегающая от беды и возможного предательства. К тому же, он бандит из американского преступного сообщества, а я из полиции. Еще он бабник, что очень меня разочаровало, — сейчас она на меня смотрела взглядом, которого раньше не замечал, в нем было отражение именно этого состояния — разочарования в мужчине, — Хотя может для мужчин это нормально, — сказав это, она посмотрела куда-то в сторону и на секунды задумалась.

— Не нормально, — ответил я. После этого Джемма перевела взгляд своих немного грустных глаз на меня, и мы смотрели в глаза друг другу.

— Мы не можем и не должны быть вместе с Алексом, — продолжила девушка, — Просто от всего стало грустно. Лучше на этой стадии все пресечь, чем потом резать по живому.

Я встал, подошел и обнял ее, потом поцеловал в лоб.

— Ты умница. Все встанет на свои места. Просто нужно время, многое прояснится и станет очевидным то, что сейчас только предчувствие. Люблю тебя и всегда помогу, — на это мелкая закивала головой, — Какие планы на отпуск?

— Хочу уехать домой. Это возможно? — она отклонилась, подняла голову и посмотрела на меня, а я даже не стал скрывать своей радости от такого желания своей любимой девочки.

— Конечно. Но давай пару дней до вылета ты будешь у нас.

— С радостью. Веселее и есть, что вам рассказать.

— Да уж, детали похождений Охотницы мы не слышали еще, — я потрепал Джемму за щеку, а она замурчала как кошечка.

Через час интеллигент и подросток со спортивной сумкой и теннисной ракеткой вместе выходили из дома и садились в «такси».

После ужина, приготовленного Валерио и Джеммой, мы все расположились в большой комнате: на диване, стульях, на полу и слушали подробный рассказ о произошедшем. Нас интересовали детали, реакция. Джемме задавали такое количество вопросов, что это было похоже на пресс-конференцию и по большей части министра обороны. Потом прослушали аудиозаписи, сделанные Джеммой. Были моменты, когда за нее было страшно, но мы нашей девочкой гордились. Настоящая дочь Дона!

— Парни, вам огромное спасибо. Так все провернули с картами Джокера, что ни одна камера не засекла даже движения воздуха! Лучше вас нет никого! С вами я всегда в безопасности, — эта девочка умеет быть благодарной.

— Фабрицио, а твой грим не просто выдержал, он заставил дергаться лицо настоящей Охотницы. Ты бог маскировки и перевоплощений! — мужчина расплылся в счастливой улыбке.

Когда в комнате остались мы вдвоем, Джемма, сидя в своей любимой пижаме на кровати, задумалась.

— Адольфо, я думаю, что всем нашим ребятам надо побывать дома. Америка без нас не пропадет, а пропадет, шут с ней. Все устали. А ведь самое интересное впереди.

Когда она это говорила, я стоял напротив кровати и сушил полотенцем волосы после душа и от ее слов немного напрягся, у меня тоже было ощущение какой-то незавершенности и предчувствие новых событий.