Энтони не захотел спускаться с рук девушки. Она его как-то по-особенному держала сбоку, он сидел на ее бедре, продолжая рассматривать и гладить лицо Джуди. Даже когда мы обедали, он все время находился либо рядом, либо на ее руках, отказываясь идти ко мне. Сын скучал и не мог нарадоваться общению с «мамой».

— Вот, значит, ты как со мной. Не ожидал, что предашь мою компанию ради красивой девушки, — я смеялся, глядя, как сын пытается поцеловать Джуди, чмокая ее в щеку, — У тебя отличный вкус, сынок.

Сейчас мы сидели на полу в детской комнате, Энтони безропотно примерял все, что купила Джуди, смешно рассматривал новые ботинки с изображением автомобиля из мультфильма. В какой-то момент девушка достала два пакета, один протянула мне, а второй стала открывать сама.

— Алекс, примерь это, а мы с твоим сыном тоже наденем кое-что. Через пять минут ждем тебя в новом прикиде, — она с улыбкой хитрой лисы вытолкала меня из комнаты.

Так я давно не веселился. Мы, сидя на ковре, смеялись, причем втроем. Оказалось, что Джуди купила нам с сыном одинаковые плюшевые пижамы с объемной, мягкой и забавной мордой медвежонка на груди. Вот зачем она заходила в мужской отдел! Не знал, что там такие вещи тоже есть. И неожиданно, перестав смеяться, Энтони, опершись на мою грудь руками, сказал: «папа». Сердце от этого слова забилось, как сумасшедшее.

— Он впервые произнес это слово? — поинтересовалась Джуди, пока я прижимал сына к себе.

— Да. И снова, когда он с тобой, — я гладил сына и смотрел в такие добрые и нежные зеленые глаза девушки, которая изменила мою жизнь своим в ней появлением.

В этот день мы успели, пока не испортилась погода, погулять по территории особняка, поужинать, а вечером вместе купали Энтони, причем в результате мокрыми были и мы с Джуди.

Сын наотрез отказывался спать в своей кроватке, все время звал маму, протягивая руки к Джуди.

— Извини, Алекс, но дисциплину у ребенка я тебе подорву, он хочет спать со мной. Но от одного раза привычка не сформируется, не волнуйся, — она взяла на руки Энтони и пошла с ним к себе в комнату, а я нес все необходимые сыну причиндалы.

Я ушел в свою комнату принимать душ и попытаться уснуть, оставив девушку и сына в ее спальне. Долго ворочался, прислушивался к тишине и в один момент не выдержал, надел на пижаму халат и пошел к ним.

Энтони сладко, смешно надув пухлые губки, спал на руке, лежащей на боку, лицом к нему, девушки, положив на нее одну руку, а она во сне слегка похлопывала его по спинке. Я снял халат, как можно тише лег рядом с Джуди, у нее со спины, прижав ее к своей груди, обнял ее и сына одновременно и в считанные минуты уснул, вдыхая полной грудью аромат такой сладкой и родной малышки.

Нас разбудил восторженный лепет Энтони, который громко произносил «мама, папа», а потом стал на нас пытаться залезть, как оказалось, чтобы обнять.

Джуди, как и я, такого не ожидала, а еще удивленно и укоризненно смотрела сейчас на меня, лежащего рядом.

— Ты как здесь оказался?

— Пришел. Мне было страшно одному ночью в комнате, — попытался отшутиться, беря на руки сына и вставая с ним с кровати.

— А все остальные ночи в твоей кровати тоже кто-то или ты ко всем сам прыгаешь в постель? Надеюсь, они хоть разные и достойные? — снова эта злая ирония в ее голосе, от которой холод по телу, — И как же они тебя трусишку охраняют? Наверное, всем своим телом? — она тоже встала с кровати и сейчас такая милая, но чувствую, не просто злится, что я в ее кровати оказался, а ненавидит меня, но сдерживается при ребенке.

— В этом доме никогда не было ни одного постороннего человека, включая женщин, — вот реально ее ирония цепляет до обиды. И при этом она глазами меня просто уничтожила, смотрит, как на Казанову, и к тому же брезгливо.

— Расслабься, Алекс. Мне все равно, я шучу, — ее лицо действительно было равнодушным, — Мальчики, потрудитесь покинуть комнату, мне надо собираться и ехать домой, — она поцеловала мелкого, и мы с ним вышли, — а в моей душе было неспокойно, ведь она сейчас реально уйдет, ощущение пустоты стало заполнять сердце.

Передав Энтони няне, переодевшись, пошел к Джуди, постучал и вошел. Она стояла лицом к окну, задумавшись. Войдя, встал за ее спиной, за малым не обняв.

— Тебе точно хочется уехать сейчас? Может, задержишься? Мне будет спокойнее, что ты под моей защитой.

— У меня есть дела, да и к защите посторонних не привыкла, — она повернулась ко мне лицом, выдохнув, — Я вызвала такси.

— Снова меня игнорируешь. Даже не хочешь, чтобы я тебя отвез? — не заметил, как моя рука потянулась и погладила Джуди по волосам, — Самостоятельная, упрямая девочка. Знаешь, чего мне больше всего хочется в жизни? — она вопросительно посмотрела мне в глаза, — Чтобы ты всегда была со мной. Готов весь мир перевернуть с ног на голову, лишь бы ты была счастлива и в безопасности, — я все-таки не сдержался, притянул ее к себе и крепко обнял.

ДЖУДИ МИТЧЕЛ

— Как стучит его сердце и от груди тепло, как от печки, — думала я, пока Алекс прижимал меня к себе. И что странно, мне не хотелось вырваться из его объятий, а мужчина взял мои руки и сомкнул их на своей талии. Так часто делает Адольфо, — неожиданно промелькнула мысль.

— Ты не устала быть сильной, рисковать? — его голос звучал мягко и заботливо, — Позволь мне решать твои вопросы. Для меня это, правда, важно, — он взял меня за подбородок и приподнял голову, наклонился, продолжая смотреть своими черными и такими родными глазами, и коснулся моих губ своими, нежно, ласково. И впервые мне захотелось, чтобы он не прерывал своего поцелуя. Алекс почувствовал мое состояние и сейчас уже из нежного и невесомого поцелуй стал более глубоким и чувственным. Но как только я напряглась, Алекс снова стал трепетно своими губами касаться моих. Я прямо чувствовала, как колотится мое сердце, и горят щеки. Он прервал поцелуй, прижал меня к себе так крепко, будто боялся, что я сейчас исчезну.

— Ты моя малышка. Только моя.

Я отклонилась от него, сделав шаг назад. Мне не понятна реакция на этого мужчину и то, почему нас с ним тянет друг к другу. Это пугает. Но я не хочу строить отношений с американским бандитом, только не смейтесь, но это так. И я намерена уехать из Америки, которая разочаровала и не стала хотя бы чуточку родной. А еще я не хочу рисковать Алексом Харрисоном. Джокер должен завершит начатое, он еще не над всеми посмеялся и не всех наказал, не все попали в его сети справедливой расплаты. В общем, в голове возникла куча предлогов отстраниться от Алекса, но почему сработал такой психологический защитный механизм, даже мне непонятно.

— Я тебя напугал? — он хотел поправить прядь моих волос, но я отвернула голову от его руки.

— Алекс, не надо продолжать, прошу. Это плохо закончится, — я старалась не смотреть в глаза мужчине, на лице которого появилось выражение тревоги, и попыталась обойти его, чтобы покинуть комнату, но он остановил меня, взяв за руку.

— Джуди, что произошло? Тебе неприятно быть со мной? На что-то обиделась? — он наклонился и смотрел мне прямо в лицо, — Посмотри на меня, малышка. Посмотри в мои глаза, прошу.

Я подняла на него свой взгляд и готова была провалиться сквозь землю, столько любви и нежности в этих черных, как ночь, глазах было вынести невозможно, они затягивали в этот омут, но меня внутренне что-то настораживает.

— Не молчи, Джуди, — он взял обе мои руки в свои, продолжая смотреть мне в глаза, — Ты чего-то боишься? — я же не могла произнести ни слова, борясь с собой, — Хочешь, угадаю? — Алекс ласково улыбнулся, — Ты боишься своих чувств, впервые столкнулась с ощущением любви, с ее предчувствием и не знаешь, можно ли ему довериться, — он поцеловал мои сложенные вместе ладони, зажатые между его больших рук, — Ты тоже моя первая любовь, Джуди. Давай вместе пройдем путь от первой любви до ее бесконечности. Доверься мне.

— Прости, Алекс. Ты мне действительно начал нравиться, и это пугает. Ты прав, у меня это первые отношения, я даже не целовалась до тебя ни с кем, потому что считаю, без чувств это невозможно, неправильно. Но мы не сможем быть вместе. Я полицейский. И этим все сказано. Не сердись. Спасибо за твое тепло. Но мне пора. Не провожай, — с этими словами я вышла из комнаты, спустилась, и охранник провел меня до «такси», уже стоящего около ворот особняка. На душе было не просто некомфортно, а тягостно.