— А ты спрашивала, что по этому поводу думает сам Адольфо? — Анджело посмотрел на внучку.

— Не спрашивала. Как получу ваш положительный ответ, поговорю.

Филиппо встал и прошелся по кабинету, Джемма не спускала с него глаз.

— А если не получишь такого ответа?

— Все равно поговорю.

— Но я не могу допустить, чтобы ты оставалась там одна. Ты все для меня! Я живу только потому, что у меня есть ты.

— Пап, — она подошла к нему и взяла за руку, — мне правда надо разобраться, я справлюсь сама. Не забыл, что я детектив полиции?

— Для меня ты просто ребенок, идеалистка и борец за правду, которого хотели убить свои же полицейские.

— Люблю тебя, — она поцеловала Филиппо в щеку, потом повернулась к дедушке, — Люблю тебя, мой милый Анджело, — и потерлась носом об его щеку, а он погладил ее по голове, — Я пойду к себе, — и вышла из кабинета.

Мужчины минут десять сидели в полной тишине. Джемма дала им непростую почву для размышления.

— Может, пришло время сказать ей все, как есть на самом деле? — нарушил молчание Анджело.

— Нет. Пусть разберется с собой сначала. И мы не знаем, как на все смотрит и что чувствует Адольфо.

— Ладно. Пусть будет так, — Анджело снова погрузился в раздумья.

Через час Филиппо собрал всех, кто сопровождал гласно и негласно Джемму в Америке.

— Я должен вам сообщить о своем решении, — взгляд Дона был суровым и цепким, что сразу напрягло присутствующих. Стало ясно, что ничего хорошего им не сообщат, — Джемма возвращается в Америку одна. Никто из наших людей ее сопровождать больше не будет, — слова Дона прозвучали для стоящих перед ним как смертный приговор, никто не предполагал такого, ведь у всех с Джеммой были хорошие отношения. И зная, как безгранично любит свою дочь Манчини, его решение не укладывалось в голове. Парни начали нервничать. Возникали вопросы, неужели Дон им не доверяет, или Джемма не простила высказываний одного из них, когда обиделась и ушла?

— Дон, мы не оправдали вашего доверия? — голос Адольфо был жестким и серьезным, он прямо в глаза смотрел Филиппо, который молчал, — Джемма не может там находиться одна, мы должны быть уверены, что с ней ничего не случится, обеспечить ее защиту.

— Я не буду обсуждать этот вопрос. Решение приняла сама Джемма. Больше ее мы не сопровождаем. Теперь все свободны, — тон Дона не подразумевал продолжение темы. Он был не просто зол.

«Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а тем, кто прочь бежит, кидается на шею» У.Шекспир

Покинув кабинет Дона, парни молчали, переглянулись и вышли на улицу из особняка.

У Адольфо от услышанного болезненно сжималось сердце. Он не мог понять причину принятого Джеммой решения, зная четко, что лично он не сможет и дня прожить без осознания, что девушка рядом, и он может обеспечить ее безопасность, просто прижать к себе и вдохнуть ее аромат. Он ходил по территории, как тигр в клетке, перебирая в голове все ситуации, которые могли заставить Джемму, решиться одной вернуться в эту чертову Америку, отказавшись от охраны.

— Что я сделал такого в прошлой жизни, раз судьба так жестока ко мне в этой? Почему она отнимает у меня последнюю возможность быть рядом с моей малышкой? Я же не претендую на большее, просто люблю и хочу быть рядом. Готов смириться с ее выбором, но не могу принять ее решения остаться одной, находясь за 9 000 км от меня и Семьи. Мы просто сойдем с ума, — к горлу Адольфо подступил ком, хотелось кричать от несправедливости и отчаяния.

Джемма сидела, закрыв глаза, в своей комнате на мягком ковре, обхватив колени руками, слушая через наушники Моцарта. В душе была пустота.

Она не услышала, как в дверь постучали, а потом в комнату вошел бледный Адольфо, у которого впервые в жизни так громко стучало сердце.

Мужчина минуту стоял на пороге комнаты и смотрел на уткнувшуюся подбородком в свои колени Джемму. Потом подошел, сел с ней рядом, обнял и прижал к себе.

Она открыла глаза, одной рукой сняла наушники, отложив их на ковер, а второй погладила сильную руку Адольфо, который лицом окунулся в ее волосы. Минут 15 они просто молчали.

— Почему? — нарушил тишину Адольфо.

— Надо разобраться в себе, — Джемма тяжело вздохнула и встала, а за ней следом поднялся и мужчина.

— Тебя что-то беспокоит? Я сделал что-то не так? — в его глазах сейчас читалась тревога и безграничная нежность.

— Разве ты можешь что-то сделать не так? — она улыбнулась, но ее бледность вызвала тревогу Адольфо, — Просто беспокоит, что я стала слишком зависима от тебя, — от этих слов у Адольфо перехватило дыхание, — Ты вынужден постоянно быть со мной рядом, я лишаю тебя возможности строить свою личную жизнь, быть счастливым, завести семью. Меня это тяготит, ведь я хочу, чтобы ты был счастлив, Адольфо, а не нянчил меня до тех пор, пока я не выйду замуж, а если не захочу выйти, то всю жизнь. Это нечестно по отношению к тебе.

— Джемма, послушай меня. Я счастлив только когда рядом с тобой, — сейчас он взял ее руки в свои и слегка сжал.

— Но так не должно быть.

— Так было с первого дня нашего знакомства. Помнишь, когда это произошло?

— Мне тогда исполнилось 7, — она улыбнулась, глядя в такое родное лицо.

— А мне 15, — он смотрел ей прямо в глаза, — В тот миг я подумал, что этот ангелочек с зелеными глазами и с волосами по пояс, которая и пяти минут не могла усидеть спокойно на одном месте, послана мне в жизни свыше. Вспомни, что ты сделала, когда нас представили?

— Не помню, — Джемма растерялась, — Неужели нашкодила?

— Нет. Ты сделала меня самым счастливым подростком на свете, — она удивленно подняла брови, — Сначала мы смотрели друг на друга. Как маленькая леди, ты сразу поняла, что мне понравилась, а потом попросила наклониться, обняла меня и сказала: «Я буду любить тебя всю жизнь, не переживай».

— Ты все это помнишь?! — на щеках девушки появился румянец.

— Я этим живу, Джемма. И нахожусь рядом не по приказу Дона, а потому, что мне это жизненно необходимо. Это мой выбор своей судьбы, свое представление счастья и любви мужчины к женщине, — он держал ее руки своими, нежно поглаживая. Его прикосновения всегда успокаивали Джемму, сколько бы лет ей ни было. Адольфо действительно стал частью ее жизни, — Джемма, — продолжил он, — почему ты отвергаешь мое присутствие? Только ответь честно.

— Потому, что я сильно к тебе привязалась, Адольфо. Поняла, что как эгоистка строю свою жизнь, а ты не можешь этого сделать, так как все время со мной. А еще я стала сравнивать с тобой мужчин, — она потупила взгляд, — а еще… но она не нашла сил продолжить, — Адольфо приподнял ее за подбородок, посмотрел в эти зеленые, манящие красотой глаза.

— Малышка, хоть этого нельзя говорить, я не имею на это права, но я люблю тебя все эти годы. Люблю не как троюродный брат, а как мужчина любит ту единственную, ради которой готов рискнуть всем, пожертвовать собой, своей жизнью, лишь бы сделать тебя счастливой. Ничего не могу и не хочу делать с этим чувством. Оно идет от сердца, и его я пронесу через всю жизнь. И я счастлив, что могу любить тебя.

— Я думала, что это отношение старшего брата к сестре, — ее щечки сейчас были залиты милым румянцем, — он отрицательно покачал головой.

— Нет, малышка. Я сначала тоже пытался себя в этом убедить. Но потом нашел смелость и признался сам себе, что люблю тебя. Понимаю, что это запретная любовь, но рад, что сейчас тебе признался в ней. Кого бы ты ни выбрала в свои спутники, я всегда буду тебя любить, оберегать. Ты смысл моей жизни, Джемма, и останешься им до конца моих дней.

— Но как же это тяжело! И как-то неправильно, — голос Джеммы был тихим и грустным, — Я с детства гордилась, что у меня есть старший брат, который заменил мне многих: в каких-то вопросах маму, друзей. Ты всегда был мудр и помогал принимать решения, когда я взрослела, терпел мой взрывной характер, защищал меня от нападок сына Антонио Марино, предостерегал от ошибок, радовался всем успехам. Я считала, что характер наших отношений — норма для таких родственников, как мы. А потом стала чувствовать, что это что-то другое, вроде как мы незаметно перешли грань родственных отношений, слишком прониклись друг другом, — она подняла свой взгляд на бледного Адольфо, который погладил ее по голове.