— С чего вы так решили, Саммерс? — удивился Вижн.

— Ну… у вас глаза зеленые, у обоих, — смутился юноша. — И отношения у вас, э-э-эм, гораздо ближе положенного.

— Мы были хорошими друзьями с матерью Поттера, — пожал плечами Вижн. — Да и сам мальчишка чудесный товарищ. К хорошим людям он с душой, хорошо относится. С противниками справедлив, себя выше никогда не ставит, если что решать, то на равных, в этом Гарри тверд. Своим привычкам, опять же, верен, не изменяет им. А что глаза зеленые… — Вижн глянул на Саммерса и кивнул на зал: — Здесь двадцать четыре человека имеют зеленые глаза, считаешь, они тоже должны быть нашими с Поттером родственниками? К тому же обрати внимание на наш оттенок: у Гарри глаза темно-зеленые, травяного цвета, практически в синеву, а у меня они светлее, прозрачно-зеленые, почти солнечные, как говорит моя мама.

Смущенно оглядев светловолосого кудрявого Вижна с глазами оттенка светлого малахита, студент сконфуженно извинился, на что получил легкий хмык и вздернутую бровь. Со стороны дверей послышались шаги — это вернулся Гарри. Книга снова была обернута в картонно-матерчатую суперобложку, чтоб лишних соблазнов не вызывать… Северус придвинул для неё высокий дамблдоровский пюпитр, на который Гарри и возложил бережно драгоценную Книгу. Прежде чем открыть её, Гарри скептически посмотрел на МакГонагалл, мол, оштрафуете сейчас, нет? Та состроила постную мину — ни для кого не была секретом их с Гарри откровенная вражда.

Медленно открыв Книгу, Гарри начал неспешно перелистывать страницы, а зрители, вставшие полукругом, с трепетом смотрели на красочные иллюстрации, восторженно вздыхая при виде знакомых Зверей: Вандара, Нунды, Единорога, Пегаса… Застонал Рон, увидев Мышь. Гарри оглянулся на него, подумал и негромко позвал, протянув над страницей ладонь:

— Иди сюда, Дейзи.

Картинка ожила, и на ладонь прытко скакнула Мышка, махонькая и смешная, с глазами-бусинками. Передав её Рону подержать, Гарри принялся листать дальше, стараясь не смотреть, как растроганный Рон прижимается щекой к крохе, а та ласково щекочет усиками его нос.

Вот и Птица вещая, Гамаюн… Выросла-ожила, умостилась удобненько на краю пюпитра над Книгой и обвела взглядом огромный зал, полный студентов. Взглянула на Северуса и приветливо улыбнулась, узнавая того, кого никогда не видела…

— Здравствуй, печальный Ворон, вижу, раны твои зажили, не кровоточат боле.

Северус сглотнул и, к изумлению всех, почтительно склонился перед Птицей в полупоклоне.

Сиреневый лучезарный взгляд дивной Девы заскользил дальше по другим лицам, остановился на Невилле.

— Приветствую тебя, маленький Нива. Вижу, не висит над тобой более дамоклова казнь, счастлив ты отныне. И… — взор Девы переместился на Квиррелла. — Хм-мм… со здоровьицем вас, дорогой! Исцелила вас Робин. Диким способом, каюсь, но исцелила же?..

Квирреллу стало нечем дышать, оттянув от горла узел шейного платка, он судорожно проглотил огромный ком.

— От чего, простите, от заикания?

— Да при чем тут заикание, дорогой? Это функциональное нарушение речи, внешне выражается в судорогах мышц тех или иных органов речи в момент звукопроизношения: губ, языка, мягкого нёба, гортани, грудных мышц, диафрагмы, брюшных мышц. Речь прерывается вследствие задержки на некоторых звуках и словах. Судороги проявляются то преимущественно в дыхательном аппарате речи, то в голосовом, то в артикуляторном. У вас оно появилось вследствие нервного потрясения, связанного с сильным испугом. Нет, дорогой, заикание у вас само собой прошло, ибо клин клином… Робин вас от другого излечила, она, можно сказать, съела вашего рака, сэр. У вас была очень плохая кровь…

— А меня зачем жрали? — любопытный в край, спросил Вижн. Гамаюн скользнула взглядом по нему. Ответ её был просто убийственный.

— До кучи. Для общего фона, так сказать. Звери выражали свой протест, почуяв, что Книга попала в другие, чуждые, алчные, крайне недобрые руки. Руки, которые, возможно, пошлют их убивать. Руки, которые будут грести под себя всё злато-серебро, безжалостно и жадно эксплуатируя всех златоносных Зверей.

Народ при этом стал весьма недвусмысленно коситься на Минерву, понятно о чем думая, та начала хватать воздух ртом, прекрасно поняв, в чем её конкретно подозревают. Гамаюн удрученно покачала головой.

— Я не имела в виду леди-кошку, хотя она тоже глупая, раз так скоропалительно наставила всем ярлыки. Нет, я имела в виду жадин, у которых ручки взмокли и затряслись при виде богатства.

— Молли Уизли, Кора Джордан и Кингсли Бруствер? — любезно сдал с потрохами доброхотов Северус. Гамаюн одарила его благосклонной улыбкой. Гарри тоже улыбнулся и задал ей вопрос:

— Гамаюн, скажи, эта Книга… она темный артефакт?

— Это зависит от того, кто ею владеет, — начала свои пояснения Дева-Птица. — В руках Дингвольда смерть принес даже безобидный Телец, выцедив из раковины отравленное молоко. За это его изгнали из нашего общества, и он эволюционировал в немолочного дикого лунотельца, потомки которого по старой памяти танцуют на полях под полной луной, вытаптывая на них круги. Мы смогли это сделать лишь потому, что у нас не было тогда постоянного хозяина. Так было издревле, всегда, из века в век, столетиями: мы переходили из рук в руки, у нас были разные недолговечные владельцы, мимолетные, как искорки от пламени костра, мгновенно вспыхивающие и гаснущие в ночи. Потом случился невероятно долгий перерыв — нас заперли на несколько тысяч лет… Просыпались мы в страшной тревоге: неизвестно, сколько времени прошло и какой сейчас мир лежит за пределами нашей Переходной Арки. Нам, как ни странно, повезло: мы попали в руки чистого невинного ребёнка, такого же, каким был наш последний хозяин, который от нас отказался — король Лайонель.

Вздохнув, Гамаюн замолчала, печально и преданно смотря на Гарри. Тихо попросила:

— Не отказывайся от нас… Ты хороший друг, у тебя добрые и надежные руки, ты не посылаешь нас убивать, кого-то травить, ты не наживаешься на нас…

— Ик! — раздалось где-то из задних рядов. Гамаюн грустно глянула туда и покачала головой.

— Понимаю. Но моей целью было лишь хорошенько напугать вас, мальчики, для чего Книга и раскрылась на Химере, ибо вас не может съесть тот, кого нет. Химера вас не ела, а только создала иллюзию. Потому что на вас простые наказания не действуют…

Посветлев лицом, Гарри раскинул руки и отошел назад, давая знак расширить пространство перед пюпитром с Книгой. Ликующим голосом звонко позвал:

— Ко мне, друзья мои! Заря, Робин, Баюн! Тельцы! Выходите, путь открыт!

Из Книги хлынул белесый туман, желтой ватой лег окрест, под его натиском молча расступились люди, ещё больше расширяя площадь. А потом из тумана раздались приветственные крики Зверей. Степенно вышагивая, плечо к плечу вышли Робин и Баюн, скакнула на плечи Гарри Плио-Заря, и друг за другом длинной вереницей появились добродушные Тельцы.

Ой, как все обрадовались! Осчастливленные дети первого и второго курса плотными кучами окружили Тельцов и кошек и принялись ласкать и чесать лобики и шейки. За всем этим внимательно наблюдала Гамаюн, сидящая на краю пюпитра. Гарри насторожило то, что она кого-то выцелила в толпе и не сводила с него глаз.

— Что случилось? За кем ты следишь? — вполголоса спросил он.

— За Нивой… и вон за той золотистой девочкой, — так же вполголоса ответила Гамаюн. — Они будущие жертвы пророческого шантажа. Ты, кстати, тоже… — вставила она, бросив взгляд на Гарри. — Тебе в недалеком будущем будут предрекать скорую смерть. Но ты не верь ему… или ей? Короче, шарлатану.

— Ко мне на вокзале подойдет цыганка и напророчит мне несчастья? — попробовал угадать Гарри.

— Возможно… — туманно согласилась Гамаюн. — Только цыганка не на вокзале будет себе ручки озолачивать, а где-то здесь… — взгляд Гамаюн скользнул к широкому окну, за частым переплетом которого виднелась вершина Северной башни. Снейп, ставший свидетелем сего тихого диалога, посмотрел туда же и негромко переспросил: