Гарри умоляюще уставился на дядю, сверкая стеклышками. Вернон напряженно насупился — перед ним встала дилемма: доверить ли свою жизнь сказочному существу из Книги, не посоветовавшись с компетентным волшебником, или всё же погодить, позвать Билла и заручиться его помощью? Но с другой стороны, существа из Книги никому ещё не вредили всерьез. Ну, были, конечно, неприятности от нюхлера и тура, но ведь не со зла же!.. Чувствуя, что сдается, Вернон посмотрел на укутанную в плед гостью.

— Что для этого нужно делать?

— Войти в Книгу, — как самую очевидную вещь, сообщила Дева-Птица. Дядя Вернон и Гарри растерянно переглянулись. Что, простите? В Книгу можно войти?

— Как? — осторожно спросил Вернон. Гамаюн доброжелательно посмотрела на Гарри и мягко попросила:

— Раскрой Книгу посередке и поставь в центре гостиной.

Удивленный Гарри исполнил просьбу — раскрыл и поставил на пол. Книга устойчиво уперлась корочками в ковролин, раскрытая на странице с Туром, позади которого виднелась степь. Дева-Птица посмотрела на Гарри и Вернона.

— Позовите, пожалуйста, Петунью или Дадли, пусть проследят за тем, чтобы Книга не захлопнулась.

— А она может? — насторожился Вернон.

— Нет, она не может, но её могут закрыть по незнанию, поэтому прошу позвать домочадцев и попросить их проследить за тем, чтобы Книга оставалась открытой, пока вы находитесь внутри.

Ну, делать нечего, позвали Петунью и Дадли. Ввели в курс дела и…

— А как в неё войти? — слегка припух Вернон, глядя на книжку, маленькую и виноватую с высоты его роста.

— Ах да, сейчас… — стряхнув с себя плед, Гамаюн подошла к Книге и коснулась её передней обложки, не обращая внимания на сдавленно-возмущенный писк Петуньи при виде обнаженных девичьих нежных округлостей. Вернон досадливо крякнул, поняв, что именно пряталось под пледом.

А Книга тем временем засияла туманно-белым светом. Потом из неё в гостиную вполз густой туман, подсвеченный сливочно-желтым сиянием. Дурсли и Гарри непроизвольно попятились от надвигающейся стены тумана. Словно издалека донесся голос Гамаюн.

— Не бойтесь. Врата открыты с вашей стороны — в Книгу можно только войти, из неё никто сейчас не сможет выйти.

Поняв, что Гамаюн полагает, будто они трусят, Вернон сделал шаг вперед, вглядываясь в густой туман, силясь рассмотреть Книгу. Гарри поспешно уцепился за его руку, спохватившись, Вернон сжал детскую ладошку и сделал второй шаг, начиная видеть проступающий сквозь туман силуэт высокой арки. Книга открылась, превратившись во Врата.

Пол под ногами сменился на мягкую почву, их щиколотки защекотала прохладная трава. Рассеялся вокруг них белесый туман, открывая над головами голубое небо. Гарри и дядя Вернон осмотрелись — вокруг, насколько хватало взгляда, расстилалась бескрайная холмистая долина. Меж холмов зеркальным узором разлилась река. В ней отражались пушистые розоватые облака, весь пейзаж словно бы светился мягкими пастельными оттенками. Лесистые склоны тонули в туманной дымке. Неподалеку от них приветливо фыркнул старый знакомец — Тур. А с ближайшей сосны к ним слетела птица, пылающая огнем.

И не успели Вернон с Гарри опомниться, как огненный смерч вонзился в них, прожигая насквозь, выжигая прочь все плохое и наносное. Боли, как ни странно, не было, был только сильный испуг от осознания того, что их банально сожгли. Но, торопливо ощупав себя и Гарри, Вернон с удивлением констатировал, что они целы и невредимы. Перепуганный до полусмерти, Гарри, выпучив глаза и тяжело дыша со страху, намертво вцепился в дядю, уже не радуясь приключению.

— Блин, меня-то зачем??? — заполошно взревел Вернон, убедившись, что они с племянником живы.

— Простите, — с безопасной высоты, сидя на ветке сосны, отозвалась Гамаюн. — Я не успела предупредить Жар-Птицу о том, что лечить надо только мальчика.

— Ясно, — чуть успокоился Вернон. — А я-то от чего исцелен?

— Ну, скажем так, — Гамаюн перебралась на веточку повыше. — Ваш букет болезней мне очень не понравился, особенно тот цветочек, несущий разрушение мышечных тканей, кажется, он называется «раковая опухоль»… — помедлив, Гамаюн осторожно добавила: — Её больше нет. Очищающий огонь Жар-Птицы выжег её напрочь, как и сгусток-паразит в голове у мальчика… Вы теперь здоровы и проживете долго.

Огонь — единственная не оскверненная злом стихия на Земле. Огонь не только сам чист, но и очищает все другие Благие творения, в том числе и человека. Поэтому в храмах всегда горит огонь. Огонь имеет множество видов — огонь костра, очага, вулкана, свечи… Огнем можно очищать помещения, освящать вещи, лечить человека, восстанавливать его целостность.

Есть несколько способов использования огня для очищения человека. Приятно посидеть у огня костра или камина, думая о жизни. И тяготы, и неприятности будто становятся меньше… Так же действует и живой огонек свечи. Зажгите свечу, проговорите вслух мучающее и беспокоящее вас, выньте из души и сожгите на огне свечи свои ошибки и промахи, грехи и пороки. Душа очистится, легче будет телу.

Это в эстетическо-моральном смысле, ибо есть и радикальный физический, буквальный способ сожжения темных начал — священный костер палача-инквизитора, добросовестно сжигающий живую женщину, осужденную и прозванную ведьмой. Способ, как видите, жестокий, но тем не менее одобренный Христианством и Святой Церковью.

_____________________________________________________________

Так что атака Жар-Птицы была очень даже обоснованной — она точно знала, что делать.

Услышав о том, что они здоровы и проживут долго, Вернон начал лихорадочно охлопывать себя по груди и бокам, одновременно прислушиваясь к своему организму. Гарри, закусив губу, напряженно следил за ним, как и он, занервничав при мысли, что он был болен и не знал об этом…

Когда дядя стал нечетким, Гарри снял очки, посмотрел на стекла и удивился, поняв, что прекрасно видит. Вернон растерянно и покорно принял тот невозможный факт, что исчезла одышка, в сердце перестало жечь, и пропал занудный постоянный гул в ушах, вечный спутник стенокардии и высокого давления. Здесь и сейчас он чувствовал себя… просто отлично, никакого дискомфорта больше не испытывал. Осталась лишь полнота, но от неё, скорей всего, можно избавиться простыми физическими нагрузками. Однако, вот сюрприз, он, оказывается, был серьезно болен, да ещё и раком, прости господи…

— А Петунья? — встревоженно спросил он. — Петунья моя здорова?

Гамаюн спорхнула на веточку пониже, над самой головой Вернона, и миролюбиво молвила ему:

— Всё в порядке с вашей супругой, я никаких отклонений или болезней в ней не заметила, разве что усталости немножко… Но это и понятно, любящее сердце видит то, что не видит глаз.

Облегченно вздохнув, Вернон посмотрел на племянника и просиял, увидев, что тот смотрит на него без очков. Нагнулся, взял за плечи, легонечко тряхнул, заглядывая в зеленые ясные глаза.

— Гарри! Как ты, маленький?

Вместо ответа Гарри молча ткнулся ему в шею, не в силах говорить из-за огромного комка в горле. Помедлив, Вернон выпрямился, держа Гарри на руках, и вместе с ним обозрел пастельный горизонт дивного мира, молчаливо переживая миг единения. Потом, когда эмоции чуточку улеглись, он глухо спросил Деву-Птицу:

— А что значит «выжгло сгусток-паразит из головы мальчика»? У Гарри что, тоже какая-то неучтенная опухоль была?

Птица покосилась на ветки над головой, подумала и решила остаться на месте, медленно заговорила, аккуратно подбирая слова.

— Это была не опухоль, это был… так сказать, ошметок чужой магии… В общем, ребёнка хотели убить ещё в колыбели, но его защитила высеченная на лбу руна Соул, или, в данном случае, руна Жизни, нанесенная рукой матери. Мальчика хотели убить заклинанием, а не табуреткой, поэтому оно отразилось от руны и развеяло убийцу, всё бы ничего, но только он… э-э-эм, создал якорьки, к которым прицепил свою душу. В результате чего он не смог умереть полноценно и вселился в мальчика, цепляясь за жизнь тем, что от него осталось. Вот это вот оно и было — сгусток-паразит, который Жар-Птица выжгла вместе со всеми вашими болезнями.