Так и прошел весь август перед Хогвартсом: Гарри, изучая какого-либо зверя по учебнику, вызывал для сравнения аналогичного и в награду за терпение выводил своего Зверя на прогулку, безмерно радуя друзей. Если внешность позволяла, конечно. Откровенно мифических, странных и страшных вроде Грифона, Единорога и Химеры, Гарри не рисковал показывать, даже Нунду и ту не рискнул, хоть и похожа на простую кошку — серую в полоску — но её размеры с амурского тигра могли насторожить обывателей. Так что Нунду и Вандара Гарри вываживал только в сумерках.

Зато остальных — сколько угодно! И балдели ребята, лаская кроликов, лам, козочек и прочих обыкновенных на первый взгляд зверей, не подозревая, что все они вышли из волшебной Книги.

Кроме учебника Саламандера, Гарри изучал и другие, знакомясь с будущими предметами, особенное внимание он уделял Травологии и Зельеварению, имея личный целительский опыт и понятный интерес к этим разделам магии.

Настал последний день каникул — август подошел к концу — и ребята собрались попрощаться перед тем, как разъехаться по средним школам. Всем было очень грустно — закончилось обучение в младшей школе, теперь их раскидали по пансионатам. Крису Деннису было хуже всех, его определили в Хай Камеронс, в то время как остальные разъезжались в престижный Смелтинг — интернат для мальчиков и Вукомб Эбби — пансион для девочек, куда отправлялась Мэри Лу, кисло рассматривающая рекламный буклет с изображением своей новой школы.

— Ну почему в Хай Камеронс?! — протестующе проныл Крис, знавший, что это очень дешевая общеобразовательная школа второй ступени. Очевидно, самая обычная государственная школа, не пользующаяся к тому же хорошей репутацией. — Там школьная форма серого цвета! Ненавижу серый цвет!

Друзья лишь тихо вздыхали, сочувствуя Крису, которому не повезло с родителями-малобюджетниками.

— Да ладно, — утешающе протянул Дик. — Это хоть не школа святого Брутуса, а ведь именно туда отправили Джима Бенсона с Пихтовой улицы. Кстати, я вот тоже в Хай Камеронсе учусь и должен признать — это нормальная школа. Ну что, полегче стало? — ухмыльнулся Дик, приобнимая за плечи обрадованного Криса и шутливо ероша ему волосы. — Да-да, я буду рядом, Крис!

Мэри Лу, такая же светловолосая и синеглазая, как её брат, грустно взглянула на Поттера.

— А ты, Гарри, тебя в какую школу перевели?

— В Хогвартс, — уныло ответил Гарри.

— Это где такая? — вразнобой спросили друзья.

— В горной Шотландии, далеко-далеко за Инвернессом, — ещё горше и унылее ответил Гарри. И тут же почувствовал руки друзей на своих плечах и спине — ребята озабоченно заглядывали ему в лицо и на все голоса начали выражать ему свои удивления и возмущения.

— Пизде-е-ец, это же на краю света! — высказал общую мысль Пирс.

— Ага, и поэтому мы ничего не знаем о школе Хогвартс, — вставил Джейсон Гордон. Дадли печально покивал и, шмыгнув носом, потеснее прижался к кузену, к Дадли и Гарри придвинулись остальные. Сгрудившись тесной кучкой и обнявшись, друзья погрузились в траурное молчание, прощаясь с летом, родным городом, родичами и друг с другом. Им всем предстояла очень долгая разлука.

На следующее утро Гарри уже сидел на заднем сиденье семейного форда и с тоской смотрел на убегающие назад дома и деревья. На коленях у него сидела Плио (Заря), серый доисторический лемур, которого Гарри с самого начала планировал взять с собой в Хогвартс. На вокзале Кингс Кросс дядя Вернон передал племянника с рук на руки Вижну Гринвуду, который встретил их в назначенном месте — у газетного киоска рядом со стоянкой багажных тележек. Из багажника автомобиля вытащен огромный сундук и переложен на тележку, сверху легла и пристегнулась ремнями сумка с провизией, а на сумку запрыгнула маленькая Плио.

— Вместо кошки? — с пониманием спросил Вижн.

— Наперекор! — непримиримо буркнул Гарри.

— Понимаю, — Вижн нагнулся и шепнул: — Но ты особо-то не выделяйся, Гарри… Выскочек-то не очень любят.

— А я не соверен, чтобы всем нравиться! — огрызнулся Гарри, страдая от плохого настроения. — Кому надо — понравлюсь, не на выставку еду.

— Ну, смотри… — пожал плечами Вижн, выпрямился и налег на тележку. Гарри обнял дядю и, опустив голову, двинулся за провожатым. В полном молчании они прошли мимо полной женщины, окруженной стайкой рыжих детей. Она жизнерадостно вертела головой, то и дело восклицая:

— Как сегодня много магглов! — потом в просветительно-развлекательном тоне спросила у дочки: — Так какой у нас номер платформы?

— Девять и три четверти! — с готовностью пискнула та, явно гордая тем, что запомнила урок.

— Молодец, Джинни! Ну, Перси, ты первый…

Дальше Гарри не слышал, так как Вижн втолкнул его в кирпичную стену перехода, и ему пришлось зажмуриться и отвлечься. Алый паровоз, раздувающий пары. Толпы магов в разноцветных мантиях. Ушастые книззлы с голыми хвостами, шмыгающие под ногами и орущие на все голоса, на кошачьи эти вопли мало походили. Скорей, на кашель. Над головами беспорядочно метались совы и филины, сыпля перьями, погадками и какашками… От которых пришлось уворачиваться. Несколько раз Гарри наступил в ароматные кучки, оставленные невоспитанными двухвостыми собаками.

И к моменту посадки в вагон настроение упало ещё ниже. Пока Гарри отскребал подошвы кроссовок о поребрик платформы, Вижн занес в вагон гаррин багаж, потом позвал его самого.

— Гарри, давай сюда!

Провел в купе. Присел на лавку напротив. Взмахом палочки очистил свою и Гарри обувь, убрал грязь и запах. Вздохнул.

— Ну, увидимся вечером, а, Гарри? Я буду в Большом зале со всеми остальными преподавателями, там мы встретимся.

Гарри кивнул, не глядя на Вижна, тот, понимая его состояние, молча покинул купе. А мальчик тут же придвинулся к окну, жадно высматривая его же, выходящего из вагона. И прижал ладонь к стеклу, снаружи то же самое проделал Вижн, замерли, смотря глаза в глаза сквозь стеклянную преграду. Когда же состав медленно двинулся, Вижн прошел немного рядом, не убирая руку с окна. А потом поезд ускорился, и Вижн отстал. Гарри откинулся на спинку сиденья и глубоко-глубоко вздохнул, запрещая слезам вылиться наружу — не маленький уже! Одиннадцать лет исполнилось, и, как и все дети, уезжает в новую, среднюю, школу, в закрытый пансион. И не его вина, что его записали в Хогвартс, расположенный в далекой Шотландии…

Местность за окном изменилась — исчезли виды города, сменившись пригородными пасторальными картинками: желтеющие и буреющие поля пшеницы и виноградников, милые домики, утопающие в разноцветных кронах деревьев, водяные и ветряные мельницы, лениво крутящие колесами и лопастями… Осень давно вступила в свои права, любовно наряжая природу в красочные яркие одежды.

Гарри сидел и смотрел на проплывающие мимо фантастические деревья и луга, все растения вдруг приобрели инопланетный вид: малиновые и рубиновые, желтые и оранжевые, и это не считая привычный цветущий вереск, лиловыми туманами покрывающий горизонт. И на их фоне теперь как-то инородно смотрелись тополя и дубы, ели и сосны, пихты и тисы, сохранившие зеленый цвет. И он был разным… Гарри никогда раньше не замечал так много оттенков зеленого: тут тебе и глубокий малахитовый, и оливковый, и прозрачный аквамариновый, и даже морской ультрамарин кое-где просвечивал. Гарри удивился вдруг — а откуда он знает, как называется тот или иной тон зеленого? Вот табачный, а вот охристо-салатовый, изумрудный, бутылочный и хаки…

Подумав, он закрыл глаза и прижался лбом к стеклу: ну-ну, с рождения иметь зеленые очи и не знать всех их оттенков при различном освещении — да сами эти знания появились, сами в подкорку впечатались. Вспомнились разные случаи, когда обсуждался цвет его глаз. Тут-там Гарри узнавал, что его глаза как вот эта бутылка, а вот они как цвет морской волны, здесь ему говорят, чтобы он прикрыл свои болотные фонарики, там скажут — растопырь папоротники пошире, кретин! Ну и так далее и в том же ключе в подобных ситуациях.