— Что это? Кто это? Кто это такой маленький упал и расшибся, кто это такой несчастненький сидит и плачет?

Гарри обиженно съежился, стараясь не обращать внимания на вредного полтергейста Пивза, ещё одного из местных достопримечательностей. Он был очень склочным, особенно если встретить его, когда опаздываешь на занятия. Пивз ронял на головы первокурсникам корзины для бумаг, выдергивал из-под них ковры, забрасывал их кусочками мела или благодаря своей невидимости незаметно подкрадывался и внезапно хватал за нос с хриплым криком: «Попался!» Вот и сейчас он нашел себе цирковое представление — пострадавшего первокурсника.

— Слушай… — кривясь от боли, обратился Гарри к Пивзу. — Ты вот корзины для бумаг из классов таскаешь, чтобы нам на голову кинуть, так? — дождавшись настороженного кивка, продолжил: — А если потяжелее чего кинуть? Например, мусорную урну?

— А она тяжелая, Пивз не поднимет! — недобро отозвался полтергейст.

— А-а-а, слабо тебе, — подколол Гарри. И кивнул на банановую шкурку впереди. — А её — можешь?

— Да легко! — рявкнул Пивз, подлетел и поднял кожурку. — Вот, видишь? — и помахал перед Гарри трофеем.

— Молодец! — одобрил Поттер. — А туда можешь её кинуть? — и глазами на мусорную урну показывает. А когда полтергейст проделал это, Гарри снова его похвалил. — Какой ты умница! Можешь ведь!

После чего встал с пола и ушел, хромая. А над баком завис одураченный Пивз, не знавший, то ли восхититься, то ли разрыдаться, ибо такого позора он никогда в жизни не совершал — подобрать за студентом мусор и выкинуть его в мусорное ведро. Ему очень-очень захотелось удавиться: чтобы он да делал то, что не свойственно ни одному уважающему себя полтергейсту?! О, позор… о, мои бедные бубенчики…

В четверг (ура, наконец-то!) состоялся урок Защиты от Темных Искусств. Увидев Вижна в прямой досягаемости, Гарри не удержался и побежал к нему обниматься, чем вызвал удивление и зависть своих однокурсников. Они, конечно, и раньше видели, как Поттер и незнакомый парень улыбаются друг другу при встречах в Большом зале, из чего следовало, что они знакомы, но чтоб настолько… Вот чтобы так, с объятиями, визгом, смехом, хватанием под мышки и подкидыванием к потолку!!!

Поставив Гарри на пол, Вижн весело сообщил классу:

— Ну, привет, пострелята! Будем знакомиться и дружить?

Разумеется, в его яркие зеленые глаза и косоватую улыбку вмиг влюбились все дети без исключения. Первый урок был, увы, вводным: Вижн рассказывал о том, что такое темные искусства и как с ними нужно бороться. Дети внимательно слушали и конспектировали в тетради. Практический урок Гринвуд пообещал провести в следующий четверг, а за это время ребятам лучше посидеть в библиотеке и поизучать всё на заданную тему. Вы согласны? Конечно, все были согласны!

Таким же вводным уроком оказался и урок Зельеварения у профессора Снейпа в пятницу. Увидев носатого угрюмого ворона в непосредственной близости, Гарри почувствовал огромное облегчение — в лице Северуса больше не было той неизбывной горечи, которую он видел два года назад. А профессор, стоя перед партами, начал свою тщательно отрепетированную речь, ибо это тоже был его первый день в качестве учителя.

— Меня зовут Северус Снейп, я буду преподавать вам зельеварение. Это очень тонкая и очень точная наука, она не терпит рассеянности и невнимательности. Малейшая ошибка в зельеварении может привести к катастрофическим последствиям. Запомните это, пожалуйста, как можно крепче, и прошу вас, будьте предельно точны, внимательны и собраны, ведь от правильно приготовленного зелья зависит так много. Я очень надеюсь, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… Я многое могу, например, научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Все это при условии, что вы будете очень внимательны на моих уроках.

Договорив, профессор ознакомился с классом, после чего провел краткий инструктаж в области зелий и ингредиентов. Спокойным и ровным голосом он ввел ребят в тайны зельеварческого мастерства, приведя несколько исторических фактов, в которых так или иначе участвовали зелья. Невилл, сперва дрожавший при виде профессора и его голоса, постепенно перестал трястись, поняв и поверив, что Снейп своих не обижает. А то он наслушался от старшекурсников с Гриффиндора всяких ужасов о том, что злобный Летучий Мыш первоклашек варит в котле, чтобы вытопить из них жир. Теперь же, слушая его мирный голос, Невилл засомневался в том, что шутники говорили правду.

Урок закончился, и дети пошли на обед. Попинывая сумку коленками, Невилл негромко спросил у Гарри:

— И с чего я взял, что он страшный? Как я мог поверить тем глупым россказням о кровожадности профессора Снейпа.

— Понятия не имею, — философски отозвался Гарри. — Врут зачем-то. Ты им не верь, Нива.

В Большом зале стояла странная тишина, все лица повернулись в сторону вошедших первокурсников, а все взгляды выделили-вычислили и остановились на Невилле. Тот неуверенно оглянулся, не понимая, с чего такое всеобщее внимание к нему? От стола Пуффендуя встали и подались в его сторону две высокие фигуры. Взрослые.

— Невилл! — мягко позвала Алиса. Позади неё рвано улыбался отец. Задохнувшись счастьем, Невилл перешел на бег, со сдавленным воплем он врезался в них и был тут же заключен в крепкие объятия мамы и отца.

Невилла затискали-зацеловали, всего увертели во все стороны: то папа к себе повернет, то мама, не утерпев, обратно развернет, чтоб ещё раз, в сто пятый, чмокнуть в щечки… И главное-то, в зале не было человека, который бы не знал историю Долгопупсов — их судьбу, как и Поттеров, знали все. И поэтому в Большом зале царила облегченно-радостная атмосфера: все без исключения девушки и женщины сидели и стояли со слезами на глазах, парни жевали щеки и играли желваками, а дети помладше просто радовались — смеялись, скакали, хлопали в ладоши и что-то нечленораздельно вопили.

Гарри тоже сиял, ликуя вместе со всеми за воссоединение семьи однокурсника и друга. Ему было вдвойне приятно видеть неожиданно свалившееся на робкого забитого мальчика счастье.

Августа сидела рядом с Дамблдором за профессорским столом и цепко держала его за руку, чтобы не удрал, но тот и не собирался сбегать. Сидел, честно радовался вместе со всеми и недоуменно косился на гостью, гадая — а чего это она в него вцепилась? Постепенно профессорский стол опустел: учителя и деканы, выдержав положенную паузу, отошли к Долгопупсам — выразить им свое почтение-восхищение, и Августа с регент-директором остались в относительном одиночестве.

Хватка Железной леди Августы соответствовала её прозвищу — стала такой же стальной. А вот голосом она напомнила Альбусу кобру.

— Моя невестка кое-что вспомнила, дорогуша… — вкрадчиво прошипела Августа, скалясь на публику, как голодная агама.

— О… неужели? — сипло отозвался Дамблдор, как тот крысёнок под взглядом той же агамы, поймавшей его на обед.

— Напавших на моих было четверо, — продолжала сладко шипеть Августа. — Лестрейнджи и Крауч. Но вот ведь какая штука… Когда их допытали до потери сознания, появился пятый. Услышав его появление, Пожиратели спешно покинули дом Фрэнка… ну, попытались, во всяком случае. И вот тут-то… — бабушка Невилла сделала хищную паузу. Раздразнив Дамблдору нервы ожиданием, она продолжила: — Мракоборцы их быстро повязали, при этом Беллатриса кричала им: «Стойте! Мы же их не убили! Вы же обещали!» Тогда это сочли попыткой смягчить себе приговор. Но теперь… — ещё одна хищная пауза. — Пока колдомедики собирались, пока дозванивались до меня, пока подключали камин к сети летучего пороха, Алиса, прежде чем уйти в беспамятство на долгие годы, стала свидетельницей одной очень странной встречи. В комнату, где их пытали, вошли двое, которых она идентифицировала как мистера Грюма и дядю Элджи. У них был весьма любопытный разговор. Начал его Элджи, и его слова очень сильно удивили Алису.