Пока мальчики возились с вещами, Плио стерегла Тревора, бдительно пресекала его новые попытки к бегству. Стоило Тревору хоть на полдюйма сдвинуть лапку в сторону, как Плио шлепала его по спинке своей ладошкой, до ужаса похожей на человеческую. Только черную и в шерсти. Сдавленно квакнув, Тревор замирал, не понимая, откуда прилетают шлепки, и не сожрет ли его этот зверь? Понаблюдав за ними, Гарри спросил у парнишек:

— Аквариум тут можно достать? Или здесь жаб куда-то сдают? В живой уголок, например…

— Что такое живой уголок? — поинтересовался Невилл.

— Это такое место в школе, где ученики держат своих питомцев, — объяснил Гарри.

— Как общая совятня, — понял Драко. — Я не знаю, можно ли сдавать жаб в общую стайку, если она не участвует в хоровом пении. Что вы так смотрите? Я не оговорился, здесь многие держат специальных хоровых жаб, которые живут вместе и тренируются выступать в хоре. Невилл, твой Тревор не певчей породы, его, скорей всего, не примут.

— Так как насчет аквариума? — повторил Гарри вопрос. Драко пожал плечами и пошел выяснять этот вопрос у старшекурсников. Вернулся он в сопровождении Люциана Боула, тот войдя, поставил на прикроватную тумбочку небольшой аквариум.

— Вот вам емкость для земноводного. Пользуйтесь!

С чем и ушел, а мальчики, посадив Тревора в стеклянный ящик, накрыли его решетчатой крышкой и принялись готовиться ко сну — совершили необходимые процедуры, переоделись в пижамы и юркнули в кровати.

Долго лежал без сна Драко, переживая всё случившееся за этот долгий, невероятно длинный день — сколько всего произошло! Знакомство с Поттером и Долгопупсом, двумя маленькими героями, чьи родители противостояли в войну против Неназываемого, и такие славные ребята оказались!.. А потом и вовсе класс!!! Они все вместе попали на один факультет! Да есть ли на свете что-то лучше этого?! Вот только… Драко прислушался — тихо и глубоко сопел Невилл — похоже, заснул. Поколебавшись, Драко откинул одеяло и сполз к простели, подойдя к кровати Гарри, нерешительно затоптался, глядя на серебристый полог. Робко позвал:

— Гарри, ты спишь?

— Чего тебе, Брыска? — отозвался Гарри из-за полога. Драко мужественно стерпел «Брыску», просунулся под полотно и попросился:

— Поговорить надо… очень.

Гарри сел, посмотрел на Дракошку и вздохнул.

— Ну давай, забирайся сюда, — похлопал по одеялу. — И выкладывай — чего у тебя зудит…

— Ты со мной дружишь или с Невиллом? — задал Драко мучивший его вопрос, неосознанно обнимая свои колени в защитном жесте.

— Ты чего? — удивился Гарри. — Я вроде с вами обоими собираюсь дружить!

— А чего ты его повсюду с собой за руку таскаешь? — ревниво покраснел Драко.

— Не знаю… — Гарри закусил губу. — Если б я знал, я бы знал… Просто… Что-то с ним не так.

— А что с ним? — насторожился Драко, срочно забывая о ревности.

— Не знаю, — повторил Гарри. — Спросить надо, но… боязно, как бы его не сломать ещё сильнее… Понимаешь, он какой-то… поломанный… Не могу объяснить, не знаю, какие надо слова подобрать, чтобы поточнее выразить то, что я вижу в Невилле. Ты вот что, Драко, пообещай мне, что поможешь защитить Невилла. Поможешь? Обещаешь?

Гарри взял Малфоя за плечи и просяще заглянул в серые глаза. Драко гулко сглотнул и отчаянно закивал, изо всех сил обещая всё, что можно, нутром чуя, что сейчас он очень нужен Гарри.

Утро понедельника традиционно не бывает добрым, в чем дети убедились на завтраке. Первокурсники, сонно клюя носами, едва не окунаясь в тарелки, поневоле проснулись, когда в зал с грохотом крыл ворвались сотни сов. Вздрогнув, новички с испугом смотрели, как в широкие проемы под самой крышей влетают большие птицы. На бреющем полете они пронеслись над столами, кидая тут-там свертки, пакеты и письма. Ребята постарше привычно и обыденно ловили их и, в зависимости от важности посылки, вскрывали тут же за столом или убирали в сумки и в карманы. Ну а новенькие, ничего не зная, пугливо подпрыгивали, когда посылка плюхалась на голову или в кашу, разбрызгивая её во все стороны.

Перед Невиллом упал красный конверт, увидев который, он смертельно побледнел. Остальные тоже занервничали, настороженно глядя на страшный конверт. Один Гарри ничего не понимал. Но он недолго оставался в неведении — конверт задымился, поднялся над столом, завис перед лицом Невилла и взорвался грохотом, который оказался голосом, усиленным сразу десятью концертными колонками. Гарри насилу разобрал слова в этой громовой акустике…

— Невилл Долгопупс!!! Ты позор рода!!! Как жаль, что я не удавил тебя ещё в колыбели! Да как ты посмел опозорить славное имя своего отца?! Ты, грязный отщепенец, негодяй, позорище… Я знал, всегда знал, что ты распозорный сквиб, выродок, но чтобы настолько… ах ты… Предатель!!!

Гарри, не знавший, что это за дрянь, зажимающий уши от нестерпимого рева взбесившихся колонок, не выдержал и посему опомнился первым. Испуганно взвизгнул, выплескивая на источник раздражения свою сырую магию:

— Заткнись!

Поток дикой магии развеял орущее письмо в пыль, и тут же настала оглушающая тишина. Весь огромный зал оцепенело смотрел в одну точку — на бледного дрожащего Невилла и на бумажную пыль над столом перед ним.

— Что это было? — хрипло выдохнул Гарри.

— Громовещатель, — ответил Драко, такой же белый, как и Невилл.

— А кто орал? — спросил Гарри.

— Д-дедушка Элд-д-джи… — заикаясь, сообщил Невилл.

— Он идиот?! — агрессивно взвился Гарри. — Да я ему… Я ему такой голос пошлю — баньши с досады удавится! Драко, ты мне покажешь, как громовещатель отправить? — яростно спросил он у друга. Тот страстно закивал, обещая всё и сразу.

От стола Гриффиндора принеслась Гермиона, красная и взъерошенная, гневно вопросила у ребят:

— Это что сейчас такое было?! Как ему не стыдно говорить такие ужасные вещи? Что плохого в том, что Невилл поступил на другой факультет? Что за дикая дискриминация!!! Кстати, Гарри, я знаю, как наговаривать сообщение на громовещательную бумагу, это совсем просто, как на диктофон. Наговариваешь фразу на специальный лист, скрепляешь его формулой Соноруса, удваиваешь для пущего эффекта, закрепляешь его на имя абонента, сворачиваешь конверт и отдаешь сове.

Трещотку-Гермиону было совершенно бесполезно останавливать, так что ребята кротко дослушали её возмущения и инструкции, сами тем временем приходя в себя от потрясения. А когда она умолкла, Гарри потянул Невилла из зала, благо, что завтракать расхотелось. Вместе с ними пошли Гермиона и Драко. Найдя пустующее помещение, Гарри втащил туда Невилла и подвел к окну. Всмотрелся в его бледное лицо и тихо спросил:

— Что они с тобой сделали, Нива?

Невилл закрыл глаза и тихо, беззвучно заплакал. Гарри молча встал рядом, касаясь его плеча своим плечом, подавленно молчали Драко с Гермионой, встав полукругом возле Гарри и Невилла. И молча слушали, когда Невилл сбивчиво заговорил:

— Я до восьми лет рос как самый обыкновенный мальчик, никакого волшебства не творил. Мои неприятности начались, когда мне исполнилось пять лет, в этот период у детей начинаются первые выплески детской магии. А у меня ничего такого не было. Через год все начали думать, что я сквиб, вообще без магии. И двоюродный дед Элджи меня возненавидел, плевался при виде меня и рычал на бабушку, говорил, что меня надо было сразу к магглам спихнуть. Некоторые волшебники терпеть не могут сквибов, и дед Элджи был из их числа. Поэтому он и делал со мной всякие гадости: то за руки подвесит к потолку так, что они из плеч выворачивались и я их потом сутками не чувствовал, то с пирса столкнет, и я чуть не утонул, ему же ещё и спасать меня пришлось, чтоб от бабушки не досталось… И так несколько лет. Издевался он по-всякому, и чем старше я становился, тем грубее делался он. Начал… начал меня бить… — эти слова Невилл выговорил с таким трудом. Гарри покачал головой, выражая неодобрение, пока товарищ собирался с новыми силами для продолжения. — Он откровенно меня ненавидел, каждый удобный момент пользовал для того, чтобы ударить, унизить. А однажды на него совсем нашло, схватил меня и за окно высунул. Высунул, за ноги трясет и рычит: «Ты будешь колдунствовать, а, сквиб паршивый?» На меня такой страх напал… Вишу вниз головой, а земля далеко-далеко, и не земля даже, а мостовая, те грани брусчатки так и врезались в память, четкие-четкие, острые-преострые. А тут тётушка Энид, полуслепая и глухая, от двери его окликнула — печенье предлагает. Дед Элджи подумал и… разжал руки.