Обдумывая сложившуюся ситуацию, актеры молча пили пиво. Тупо уставившись на выцветший ковер, пыльный, сделанный под дерево камин, где блестел высокомерный Оскар, на запотевшие бутылки с пивом «Будвайзер», они, слегка опьяневшие после нервного напряжения, вполуха слушали звуки телевизора в доме Родни на Уитли-Хейтс.

– А Родни знает, что Тино мертв? – спросил Бенсон.

– Хороший вопрос, – сказал Джимми.

– Конечно, знает, – сказал Грин.

– А Стив? Мускул? Кто-то из этих троих убил Тино, – продолжал рассуждать Бенсон. – Но мы не знаем кто. Представим, что смерть Тино на совести Стива и Мускула, почему тогда они нянчатся с Родни?

– Знаете, какой возможен вариант? – спросил Грин, стараясь сконцентрировать свои мысли на том, что в данный момент было важнее взаимоотношений Родни и Паулы. – Родни и та женщина задумали провести своих напарников, а Стив и Мускул хотят провести их. Таким образом, мы имеем дело с двумя парами, пытающимися обмануть друг друга. Но Стив и Мускул играют по жестким правилам: они прикончили Тино, и теперь очередь за Родни и той женщиной.

Он не мог произнести имя Паулы вслух.

– Если они разделаются с Родни, то все деньги – у них в кармане, – заметил Джимми.

– Та женщина надежно сидит в Лас-Вегасе, – сказал Грин решительно. – Это тормозит их действия. Ведь она позвонит в полицию, случись что-то с Родни. Если Родни убьют и она поможет следствию, то, скорее всего, ей удастся избежать наказания за кражу в обмен на сотрудничество в судебном процессе. Если уж мы смогли до этого додуматься, то для Стива и Мускула это очевидно. Так что же им делать? Они ждут, пока эта женщина приедет в Голливуд, и тогда на их улице наступит большой праздник.

– Вы отдаете себе отчет в том, что все это происходит на самом деле? – спросил Джимми с горечью. – Это не актеры, голоса которых мы сейчас слышим. Это не радиопьеса. Мы слышим голоса грабителей и убийц. Это происходит в реальном мире. И в конце дня они не получат извещения о расписании репетиции на завтра.

– Что, по-твоему, реальность, Джим? – спросил Бенсон. – Всю свою сознательную жизнь я зарабатывал деньги иллюзией. О чем ты говоришь? Я уже не знаю, что реально, а что нет. И, честно говоря, меня это уже не волнует. Если меня сейчас пристрелят, то, перед тем как умереть, я подумаю: это реально или это шоу? И прежде чем кто-нибудь успеет ответить на этот вопрос, я уже буду парить среди звезд. Так какая разница, Джим? Есть ли у кого-то в этом городе определение реальности? Послушай, что я прочитал на прошлой неделе. В диснеевских магазинчиках можно купить сейчас бейсболки и майки с изображением Микки-Мауса или Гуфи. Эти вещи изготовляются в Доминиканской республике. Люди, занимающиеся их производством, должны пахать шестнадцать лет – только представь себе, ШЕСТНАДЦАТЬ лет, – чтобы заработать сумму, которую президент «Диснея» зарабатывает в час! В час! Шестнадцать лет и один час! Что здесь реальность, а что выдумка? Все смешалось. Мы проведем Стива, Мускула, Родни и его подружку, и я сделаю это с превеликим удовольствием. Подай-ка мне еще бутылочку, Джим.

Джимми протянул ему пиво.

– Если мы будем сидеть сложа руки, – предупредил Грин, – то Родни и той женщине из Лас-Вегаса крышка.

– Да, черт, – сказал Джимми, – этого еще не хватало. Нам только в спасателей превратиться!

– Мы же можем просто подождать, что будет дальше, господин Грин, – предложил Бенсон. – И тогда нам останется разделаться лишь со Стивом и Мускулом.

– Но в таком случае мы станем соучастниками убийства, – с трудом выговорил Грин.

– Вы их знаете? – спросил Бенсон. – До сих пор это всего лишь имена персонажей, которых мы слышим по радио. Негодяй Родни и воровка Паула. И не забывайте: возможно, вовсе не им, а Стиву и Мускулу угрожает опасность. Может быть, именно Родни и Паула превратили Тино в господина Сосульку. Кто знает. Хотя лично я поставил бы на Стива и Мускула. – После двенадцати бутылок пива он наконец опьянел и рассуждал без всякой ложной скромности.

– А ты? – спросил Джимми.

– А я бы хотел после всего этого смотреть на себя в зеркало со спокойной совестью, – ответил Грин с тяжелым сердцем. Он отказывался верить в то, что Паула хотела спасти тело и душу Родни. Ведь в роли ангела она была с ним, с Грином, чтобы излечить его. Сейчас же она исполняла роль прагматика. Она просто хотела получить свою долю, чтобы затем помахать Родни ручкой.

Им вдруг овладела необъяснимая страсть к ограблению: его охватило желание убежать с Паулой на край света, когда все это закончится, хотя у него не было ни малейшего повода полагать, что она составит ему компанию. Это было странное желание, совершенно нереальное, нелепо примитивное, которое он ощущал физически – пылающий огонь где-то под грудной клеткой на уровне диафрагмы; когда-то в первобытные времена там, очевидно, находился мистический орган, управлявший поведением мужчин. План ограбления Родни и его сообщников не удалось бы реализовать на сто процентов, если бы он не занимался с ней любовью, не слышал бы ее шепота, не ласкал бы ее грудь и живот, не чувствовал бы упругую кожу ее бедер, когда она разводила для него ноги. Кем он, собственно, был? Нищим актером с набором подслушивающих устройств. И безумцем, потерявшим голову, услышав ее голос.

Страстное желание ее обнять. Фантазии о том, как можно с этим смириться. Голос Паулы пробудил воспоминания.