Частоту, которую выбрал Бенсон, невозможно было защитить от прослушивания – любой радиолюбитель мог на нее настроиться и следить за тем, что происходит в доме Родни.

Нанизывая на палочки брокколи, креветки и кусочки горячей курицы из тайских мисочек, актеры с любопытством слушали, о чем велась речь в бывшем особняке Жан Хэрлоу.

Сидя за столом с тайской едой на кухне у Бенсона, они слышали, как там тоже кто-то принес заказ из тайского ресторана. Из приемника доносились пространные неопределенные звуки. В гостиной и в рабочем кабинете Родни Бенсон установил крошечные, но чрезвычайно чувствительные микрофоны. Техническое качество радиопьесы не отвечало нормам трансляции, однако голоса – их было трое – звучали отчетливо.

Бенсон пояснил, кто есть кто.

У Родни был громкий, низкий, вязкий голос – американский эквивалент языка, на котором говорят в амстердамском районе Йордан.

Родни: «Тунец есть?» Голос Мускула звучал тоньше, почти по-мальчишески, хотя, по мнению Бенсона, за ним недаром закрепилась эта кличка.

Мускул: «Свежайший. Зажаренный на гриле».

Родни: «Хорошо прожаренный?»

Мускул: «По-моему, да».

Родни: «Терпеть не могу, когда он сырой. Я люблю хорошо прожаренный».

Непонятный шум, звуки открывающихся пластиковых пакетов и баночек.

Родни: «А у тебя что за месиво?» У Стива был нейтральный голос, без какого-либо ярко выраженного акцента.

Стив: «Это морские водоросли с кунжутом и рыбой-ежом. Самая здоровая пища, какую только можно придумать».

Открыли следующую мисочку.

Родни: «Вот дерьмо. Смотри. Непрожаренный. Ты когда-нибудь видел, чтобы я ел сырую рыбу?» Мускул: «Ее так положено есть, Родни».

Родни: «Меня это не волнует. Я не япошка».

Мускул: «Япошка мне это продал. Хочешь, чтобы я дожарил?» Родни: «Слушай, ты хоть иногда шевели мозгами. Ты когда-нибудь видел, чтобы я ел сырую рыбу?» Мускул: «Понятия не имею».

Родни: «Ответ: нет!» Мускул: «Я не всегда смотрю, что у тебя на тарелке».

Родни: «Пришло время это делать».

Стив: «А что у тебя?»

Мускул: «Темпура».

Стив: «Рыбная?»

Мускул: «Нет, овощная».

Стив: «А там что?» Мускул: «Суши. Калифорнийские. С икрой».

Тайская еда на столе Флойда Бенсона заметно проигрывала на фоне блюд, поглощаемых гангстерами.

– На питании они явно не экономят, – отметил Джимми Кейдж.

Чувствительные микрофоны улавливали даже чавканье, которым мошенники сопровождали трапезу.

Мускул: «Кто-нибудь хочет диетической колы?» Родни: «Нет, я выпью пива».

Мускул: «Я еще купил саке».

Стив сказал, что пойдет подогреет саке в микроволновой печи.

Шаги на деревянном полу, затем на кухонном кафеле.

Мускул прокричал ему вслед, что металлическое колечко на крышке бутылки нельзя ставить в микроволновку.

Мускул: «Ну как?» Оставшись наедине с Родни, он интересовался его мнением по поводу японской еды.

Родни: «Тунец непрожаренный».

Мускул: «Но для разнообразия…»

Родни: «Мне не нужно разнообразие».

– Пострясающе содержательная беседа, – прокомментировал Джимми Кейдж.

– Наберись терпения, – спокойно произнес Бенсон.

Пока на кухне сигналила микроволновая печь, в одной из комнат зазвонил телефон.

Стив: «У тебя есть глиняный кувшинчик?» Родни (огрызаясь): «Я разговариваю по телефону!» И уже другим тоном: «Отлично. Откуда? Что-о?!» Сейчас он звучал так же грубо, как и секунду назад со Стивом.

Родни: «Ты ополоумел? Мне не нужна ворованная машина! Все должно быть чисто! Ты думаешь, что имеешь дело с недоразвитым? Пошевели мозгами, прежде чем мне звонить! Можешь меня побеспокоить, только когда найдешь „чистую“. Не раньше».

Он с остервенением бросил трубку.

«Эта скотина хочет продать мне ворованную счетную машинку! Украденную из банка! О чем он только думает? Он же может просто зайти в любой магазин и купить».

Мускул: «Ими торгуют, как правило, специализированные магазины. Такие вещи покупают только банки. Как частное лицо ты вызовешь подозрение».

Из кухни вернулся Стив.

Стив: «Родни, у тебя есть глиняный кувшин?» Родни: «Кувшин? Зачем?» Стив: «Для саке».

Родни: «Оно же в бутылке».

Стив: «Ее пьют из маленьких глиняных рюмочек и при этом наливают из глиняного кувшинчика. Так вкуснее всего».

Родни: «Возьми обычный стакан. Ты же вино и пиво тоже пьешь из обычных стаканов».

Стив: «Это японский напиток. Это другое».

Родни: «Слушай, я не держу в доме такого дерьма. И оставь меня в покое. У меня сейчас голова занята другим».

Бенсон приглушил звук приемника:

– Я видел у них какую-то счетную машину. Очевидно, она сломалась.

– Почему они не считают вручную? – спросил Джимми.

– Слишком много денег. Их можно пересчитать только автоматически, – ответил Бенсон.

Грин спросил Бенсона, есть ли у него магнитофон.

– У меня еще остался старый катушечный «Ревокс».

– Нужно его подключить, чтобы записать все, о чём они говорят. Если наш план провалится, мы всегда сможем отступить. И тогда у нас будет предмет для обмена. Или для предоставления в полицию.

– «Ревокс» стоит в подвале.

– Этот ваш подвал – просто золотой прииск, – отметил Грин.

Все трое спустились по лестнице вниз. Бенсон завесил морозильник старой шторой, как будто она могла удержать дух Тино внутри. «Ревокс» томился на полке в шкафу рядом с другим электрическим и электронным хламом. «Ревоксу» было как минимум лет двадцать пять – стоячая настольная модель в обрамлении, сделанном под дерево. Считавшийся в свое время новейшим достижением техники «Ревокс» безнадежно устарел. Никаких фильтров, не говоря уже о долби-системе по устранению помех, – без сомнения, доцифровое поколение.

Бенсон указал на коробку с катушками.

– Там записана обычная музыка для вечеринок и тому подобное, – пояснил он.

– На сколько времени они рассчитаны? – спросил Джимми.

– Если использовать самую низкую скорость, то с такими большими катушками можно записывать дней десять, – ответил Грин. – А с сигнальным счетчиком – в два раза дольше.

Джимми хотел знать, как он работает.

– Он включает магнитофон, стоит им открыть рот, и выключает, когда они замолкают.