Ну вот и все. Моя песенка спета. Я уже в красках представила себя в кандалах и полосатой тюремной форме с заточкой в ботинке, делающую подкоп ложкой за туалетом в камере заключения, когда сбоку все-таки послышалось:

- Я готов. Я хочу в жены рину Урсулу.

Сначала не поняла, чей голос. А потом как поняла!

Сжала ткань до побеления пальцев. Поднялась с места, так грациозно, насколько позволяла широкая юбка. В душе бушевало раздражение. Я вскипела:

- Рин Питер, как у вас хватает наглости! После стольких моих попыток вы решили, что лучшая возможность сделать предложение – в зале суда в последний момент?!

- Это для вашего блага. Я не знал, что все так далеко зайдет. Сейчас для вас вариантов нет, - пробормотал пунцовый ректор, не поднимая глаз.

- Я отказываюсь! Рин Гаюс, женитесь вы на мне!

В зале суда воцарилась тишина. И длилась добрых пару минут. Потом все начали коситься на меня. А Питер стал настолько красным от стыда или злости, что, казалось, сейчас выбежит из помещения, хлопнув дверью.

- Но… э… я мужчина в возрасте, - оправдался судья, но зарделся и приосанился, поправляя мантию, - а что, понравился вам?

Я с сомнением его осмотрела. На безрыбье и рак рыба. А вдруг душа у него добрая? Хотя, судя по тому, что еще пару минут назад его восхищала возможность упрятать меня за решетку – мужичек не особо жалостливый. И женщин любит только тех, которые имеют к нему прямое отношение. То есть, никаких.

- Ну как вам сказать, - скривилась я, - если присмотреться с моего ракурса, волосы у вас… прикольные. И ноздри симметричные.

Судья призадумался.

- А симметричность ноздрей – это ваш критерий?

- Приходится искать хоть что-то позитивное.

- Да во мне вообще сплошной позитив. Есть вилла в столице и здесь, в Кивии, - принялся нахваливать себя Гаюс.

Вот тут-то я посмотрела на него более осмысленными глазами.

- Урсула, хватит! – воскликнул Питер, не выдержав прямого отказа, - я знаю, что провинился перед тобой, но… не заставляй меня говорить это.

- Говорить что? – хмыкнула я, скрестив руки под грудью.

Питер молчал, кусал губы, сдерживался, погрязнув в самокопании, но потом все же вскинул голову и впервые за день посмотрел на меня.

- Что ты нужна мне даже больше, чем я тебе.

Попался! Я так и знала!

Я выдержала драматичную паузу. Надо же было насладиться часом триумфа.

А тишина накалялась, все притихли, даже Патриция не смела пискнуть.

А я… а что я? Раскаявшийся Питер лучше, чем непонятный судья с сомнительной моралью. По крайней мере, ректор мне симпатичен. И пусть говорят, что вредные люди в таком возрасте не меняются, но справимся, перевоспитаем! А если нет, то и не так это важно. Уж слишком ректор в сердце запал.

- Ладно… - выдохнула я.

- Нет! – пресекла мою речь Патриция, - я требую приватную беседу с дочерью! – достав из кармана веер, женщина стала им обмахиваться.

Гаюс кивнул. Он вообще мужчина слишком сговорчивый.

- Одобряется!

Нас вывели в отдельную комнатушку за соседней дверью – я даже возмутиться не успела. Только и смогла, что бросить на растерянного Бастиана взгляд, полный беспомощности и непонимания. Мужчина почувствовал мою нервозность и состроил серьезное лицо, пытаясь показать, что все под контролем и он начеку.

Значит, все точно плохо!

Посреди помещения находился стол с кувшином и стаканами, наполненными водой. Слева и справа два удобных кресла. Широкое окно зарешечено и увешено бежевой шторой. Под ногами протертый, давно не крашеный паркет. Но нас действительно оставили здесь одних.

Патриция рассматривала меня добрых пять минут, разложив юбку платья в кожаном кресле. А я тоже молчала. Меньше всего хотелось оправдываться перед этой женщиной.

- Ты не моя дочь. И это очевидно.

Я онемела. Хорошо, что она не видела испуг, застывший сейчас на лице. На долю секунды ведьма переиграла меня. Но это было настолько недолго, что сама удивилась собственному самообладанию.

- Мамуля, что ты такое говоришь?! – ужаснулась, трагично схватившись за сердце.

Чем дольше нахожусь в этом мире, тем ярче раскрывается актерский дар.

- Я не собираюсь раскрывать твою личность, иномирянка, - протянула женщина, точно зная, какой эффект произведут ее слова.

Ну и где я прокололась?

- И что тебе нужно, старая ведьма?

Кажется, я услышала, как скрипнули ее зубы.

- Не вмешивайся. Твоя роль уже предрешена. Не стой на пути у тех, кто может раздавить.

- И какая же у меня роль? Стать очередной пешкой?

- Ты ничего не знаешь, - ее голос сочился ядом.

- Кое-что знаю. Передо мной сидит старая карга, которая любит только себя. Стопроцентное попадание, да? Не нужно меня учить жизни.

По ту сторону стола послышался смешок. Юбки зашелестели, Патриция закинула ногу на ногу и удобнее устроилась в кресле.

- А знаешь, ты даже начинаешь мне нравиться. Всегда хотела дочь схожую по характеру. К сожалению, Урсула росла бесхребетной девочкой. Вся в отца.

- Ты еще и мать ужасная. Деревенская кошка лучше заботится о своих котятах.

- Милая, мне многого от тебя не надо. Знаешь, почему меня зовут ведьмой?

- Потому что зеленая и в бородавках?

- Почти, - елейным голосом проговорила женщина и вскинула руку в перчатке. Из ладони заструился мягкий свет с завораживающими лучиками. В комнате образовался туман. Он легкими волнами убаюкивал, пока Патриция нашептывала что-то успокаивающее и я засыпала, хотя не чувствовала, как веки опускаются. На задворках сознания появилась мысль о том, что надо сопротивляться этому, но не успела оформиться – я потеряла сознание.

Сна не было, расслабляющей неги – тоже. Казалось, нахожусь в холодном закрытом помещении и выхода не видно. Я шла вперед по наитию в надежде выбраться из магического плена, плутала по лабиринтам. Сбилась с ног, но отдохнуть не присела. И в итоге выход нашелся, стоило только повернуться. Воронка оказалась прямо за спиной.

Пробуждение было… странным. Я с трудом возвращала себе контроль над конечностями. Следом получилось открыть глаза и вернулся слух. Словно не очнулась, а воскресла.

Странный звук, похожий на скрип. И что-то мокрое прижималось к губам. Чьи-то руки бесстыдно скользили по телу.

- Ну же, сладкая, чего одеревенела? Я быстро, ты даже почувствовать не успеешь.

Сверху надо мной нависал Гаюс. И он снова потянулся ко мне губами, вытянутыми в трубочку.

Вот тут я пробудилась полностью. Завизжала, размахивая руками и ногами. Чуть с кровати не свалилась.

- Фу, дед, отлепись от меня!!!

Скатившись с кровати, метнулась к дальней стене, схватив полупустую бутылку алкоголя с полки, встала в оборонительную позу. Мы были в незнакомой спальне, помпезности и вычурности которой мог позавидовать сам император – бежевая кровать с вензелями, столик и кресла в античном стиле. За окнами темень, а само помещение освещали маленькие огоньки в подсвечниках.

Из-под балдахина вылез перепуганный Гаюс в одних портках. Пузо свисало над резинкой.

- Ты чего? – крякнул он.

- Где мы? Где мои мужья? Почему я здесь?!

- Стоп, - протянул растерянно судья, - мы в моей резиденции, ты согласилась скрепить со мной союз, отказав рину Питеру. Несколько часов назад я вынес приговор, как ты и просила – садовника казнить, а брата твоего помиловать.

- Что?!

Нет. Не на долю секунды. Ведьма переиграла меня почти полностью. Кажется, я слишком привыкла недооценивать противников в этом мире. А настоящую колдунью, сумевшую обмануть, уж вообще сочла за обычную противную старушку.

Внутри вскипала злость. Лютая ненависть, которой до этого не полнилась моя душа еще никогда. Сучка поплатится!

Грохнув бутылку об стену, сделала розочку и направила ее на испуганного Гаюса, приближаясь небольшими шагами. Мужчина попятился и упал на задницу, споткнувшись об складку ковра.

- Н-не трогай, я же ничего против твоей воли не делал!