В дверь раздаётся пронзительный звонок.

— Одевайся спокойно, не торопись, я сам их встречу.

Алексей приобнимает меня на мгновенье, направляется к лестнице.

На верхней ступеньке оборачивается и лукаво подмигивает:

— Не давлю. Но учти. У меня есть кое-какие планы на сегодняшний вечер. И я уже знаю, как сделать тебе хорошо.

В животе растекается тепло от его слов. Не сомневаюсь, что знаешь.

И я знаю, что мне надо. Осталось только поставить в известность родителей.

— Здорово, Лёх, — слышу голос отца, — спасибо, что не бросил на улице нашу дурёху. Должен буду.

— Здоров. Не называй так её. Проходите, кофе заварю.

— А как? Наворотила дел, а нам разгребать. Со свадьбы сбежала, прикинь. А, ну, я тебе рассказывал же. Мы со сватами до сих пор в себя прийти не можем до конца.

И мамин голос:

— А Ксюша где?

— В спальне. Одевается.

А я уже готова. Стою у лестницы, затаив дыхание. Слышу шаги, шуршание какое-то.

Ну, сколько ни тяни, разговор неизбежен. Спускаюсь в гостиную.

Алексей хозяйничает возле кофеварки. Быстро подхожу к нему сзади, обнимаю. Он с улыбкой поворачивает ко мне лицо. Я привстаю на цыпочки, чмокаю в губы:

— Иди за стол, я сама.

И только после этого с вызовом перевожу взгляд на родителей. Уничтожающе прищуриваюсь.

Мама хватается за голову, прячет лицо в ладонях.

Щёки папы прямо на глазах покрываются розовыми пятнами.

— Не понял, — отец вопросительно смотрит на Алексея.

Тот вздыхает:

— Так случилось, Серый. Мы теперь вместе. Всё серьёзно у нас.

— Ты чё? Трахнул мою единственную дочь?! Тебе медсестричек в больнице мало стало? Ща всеку тебе, – папа поднимается, опрокинув стул, ставит ладони на стол и угрожающе сжимает зубы, играя желваками.

— Серёж, — подскакивает мама, обнимает отца за плечи, — не надо.

Но тот сбрасывает её руки, не отрывая разъярённого взгляда от Алексея.

Князев хищно оскаливается, становится напротив него в ту же позу. Хрипло бычит в ответ:

— Заботливый? О дочери вспомнил? А чё не навестил тогда ни разу, пока в больнице лежала?

— Не твоё собачье. Моя дочь. Как хочу, так и воспитываю.

— Ну, пожалуй, тебе из своей конуры виднее. Однако воспитание, по-любому, сомнительное. Ты слышишь только себя, Серый. А это ни фига неправильно.

Отец рычит, сжимая кулаки. Воздух в помещении накаляется до предела.

— Я в соседнем доме зоомагазин видела, — выкрикивает мама, — сейчас пойду туда и намордники вам обоим куплю.

Мужчины растерянно переводят глаза на неё. А мама обращается ко мне:

— Ксения, ты ничего сказать не хочешь?

Решительно выдыхаю:

— Да, хочу. Я влюбилась в Лёшу. И останусь с ним.

Князев улыбается, расслабляется. Делает шаг ко мне, сжимает мою руку.

— Да не гони, дочь, — опять вскипает папа, — он старше тебя хер знает насколько. А у тебя Вадим есть.

— Я понимаю, что вам сложно это принять. Но пожалуйста, попробуйте понять меня. Мы с Вадиком никогда не любили друг друга. Дети обычно верят старшим, нуждаются в их одобрении. Вы с родителями Вадика сказали нам, что так будет хорошо и правильно. Это вы придумали нам отношения, которые, в результате, никому не принесли ни счастья, ни радости. Только по этой причине мы и были вместе. Чтобы вам угодить. А с Лёшей не так. Между нами такая связь, которой я ни с кем не чувствовала раньше. Я давно люблю его. Мам, неужели не помнишь?!

Последнюю фразу почти кричу.

— Да это сто лет назад, у неё детское увлечение было, — бормочет мамочка в ответ на агрессивный вопрошающий взгляд отца, отступает от него на шаг, — я думала, ерунда, пройдёт.

Всматриваюсь в их лица по очереди. Глаза Лёши светятся нежностью. Папа всё ещё напряжён. Но во взгляде у него появилось осмысленное выражение. Он поднимает с пола стул, усаживается.

— Так. На работу спешишь? – хмуро обращается к Алексею.

Тот отрицательно качает головой:

— Суббота сегодня.

— Тогда будем говорить наедине. Женщины, оставьте нас ненадолго.

Мы прогуливаемся по супермаркету, который расположен в соседнем здании. Почти не разговариваем. Мама кидает на меня осторожные взгляды. Но вопросов не задаёт.

— Пойдём выпьем кофе, — предлагаю ей, указывая ей в сторону уютного кафе рядом с салоном сотовой связи.

Мы усаживаемся за столик у окна, открываем меню, делаем заказ.

— Спрашивай, — благосклонно разрешаю.

Мама мнётся некоторое время.

— Ты на полном серьёзе рассчитываешь на продолжительные отношения с Алексеем?

Не задумываясь, отвечаю:

— Да. Я люблю его, мам.

— А он? Ты же не знаешь его совсем. А я имею представление о его образе жизни. Он непостоянный. У него раньше девчонки совсем не задерживались. Менял их как перчатки.

А он… Понятия не имею. Мы не говорили о том, что чувствует он. Наверное, Лёша не любит меня. Но мне так хорошо с ним, что именно сейчас я не хочу думать о таких вещах.

— Мамуль, ну, когда это было? Уже почти десять лет прошло. Ты же не знаешь, как он жил эти годы, какой он сейчас.

— Возможно… Но, поверь моему опыту, если мужик любит погулять, то вряд ли это исчезнет с возрастом. Да одно то, что ему уже за тридцать, а он никогда не был женат. Такой факт тебя не напрягает?

— Нееет, — с улыбкой тяну я, — скорее, радует. Мамуль, ну, пожалуйста, не отговаривай меня. Впервые я счастлива рядом с мужчиной. Я люблю Лёшу и верю в наше совместное будущее.

Мама пристально смотрит мне в глаза, как будто хочет убедиться, не шучу ли я. Постепенно её взгляд смягчается.

— А Вадим? Что ты скажешь ему? И как нам объяснить твой новый роман его маме и папе?

— Так ты не в курсе до сих пор? – удивляюсь я, — а его родители очень даже в теме. Так слушай.

И начинаю рассказывать о том, что произошло между мной и бывшим женихом. О его измене, о предательстве Лариски. О том, как застукала их, о том, как каждый из них пытался оправдать себя и свою связь.

Мама то возмущённо охает, то качает головой, то прячет рот в ладонях.

Потом тянется ко мне, крепко обнимает:

— Ксюша, какой кошмар. Мне так жаль, что тебе пришлось это пережить. Почему же ты молчала… Надо было сразу рассказать. Малышка, обещаю, что мы не будем вмешиваться в твои отношения с Алексеем. Но и ты дай мне слово, что, если когда-нибудь, упаси Бог, в твоей жизни произойдёт подобное, если он, как Вадик, обидит тебя, то ты придёшь ко мне за помощью и поддержкой.

— Торжественно клянусь, — улыбаюсь маме, прижимаюсь к ней тоже, — люблю тебя, мамуль.

— И я тебя, кроха моя, — она смахивает с ресниц слёзы, — Ладно, пойдём. А то наши мужчины сейчас точно напьются.

Мы возвращаемся. Около двери подъезда я замечаю женщину. Она внимательно провожает нас взглядом. Что-то знакомое, никак не могу вспомнить.

Увидев нас, консьерж вежливо улыбается и кивает.

Мы поднимаемся. Не заходя в квартиру, слышим чересчур оживлённые голоса. Да, мама права.

Я тихонько вставляю ключ в замочную скважину. Заговорщицки подношу указательный палец к губам. Мы на цыпочках проскальзываем в квартиру.

Мужчины сидят там же, где мы их оставили. Только теперь перед ними стоит почти пустая бутылка коньяка, два бокала, несколько кусочков сыра на небольшой тарелочке и пепельница.

Раскрасневшийся папа тушит сигарету и умничает:

— Лёх, я тебе ещё раз говорю. Мою дочь обижать нельзя. Заруби это себе на носу. Любовь – это не только слова, это дела. Будь с ней всегда и во всяких ситуациях. А если что… Порву.

Он многозначительно сжимает кулак.

— Серый, в сотый раз отвечаю, никто МОЮ, — выделяет голосом, — любимую женщину не обидит. Кстати, это и тебя касается, понял? – вторит ему Алексей.

— Женись сначала, — ворчит отец, — а пока не женился, я главный мужчина в её жизни. Нашёл от кого защищать…

Мама задевает ногой крючок, на котором висит ложка для обуви, она звякает о деревянную поверхность. Папа нетрезво оборачивается на громкий звук: