Земля, 2012 год

– Да кто это придумал, что солнышко могут крутить только мужчины?! – возмущалась я, забираясь на перекладину.

– Ща поржем, – хмыкнул Кабан – четырнадцатилетний дебил-переросток, оставленный в нашем классе на второй год.

– Запасаемся поп-корном, – вторил ему очкарик Кролик, бывший отличник, сильно сдавший в учебе, но зато переставший получать люлей ото всех, кому не лень, после того как стал кабановской шестеркой.

– Оль, может, не надо, а то свалишься еще, – робко пыталась остановить меня одноклассница Валя.

– Покажи им, Принцесса! – подначивала меня соседка Вика. Ее обращение ко мне бесило: Принцессой меня называл папа, и больше никому я такого не позволяла.

– Заткнись, блядь! – крикнула я Вике сверху, уже повиснув на перекладине. – Сколько раз просила не называть меня Принцессой!

За мной наблюдала куча подростков из нашего и соседнего двора. Чуть поодаль стоял незнакомый парень постарше и тоже смотрел на меня не без любопытства. Вероятно, сомневался, что девчонка способна на то, что может далеко не каждый пацан. Но тут парень вдруг подмигнул мне, и я поняла, что он – на моей стороне, и это было чертовски приятно. Представление я теперь давала преимущественно для него.

Первый оборот мне дался легко, но при заходе на второй пальцы соскользнули, и я полетела вниз. Упала неловко, прямо на спину, и при этом раздался звук, как будто на землю шлепнулся мешок с песком. Дыхание перехватило: я просто не могла ни выдохнуть, ни вдохнуть. Но это длилось недолго. Дыхание быстро восстановилось, и, прислушавшись к ощущениям, я заметила, что у меня ничего не болит.

Услышала, как кто-то заржал в стороне, к нему эхом присоединился противный звонкий смешок – наверняка Кабан с Кроликом надо мной потешались, довольные тем, что трюк мне не удался.

– Пойдем отсюда, – раздался голос Вики. Краем глаза заметила, как она дернула за руку младшую сестру. Видела, что и другие ребята расходятся. Только Валины ноги остались на месте, и еще другие, большие, приблизились ко мне. Попыталась встать, но молодой мужской голос меня остановил:

– Не поднимайся – вдруг перелом, сместится еще!

Я послушно опустилась на спину.

– Скорую нужно вызвать и родителям ее сказать, – посоветовала Валя. – Вот ее телефон, она подержать мне дала, когда на турник полезла. – Валя передала парню мой гаджет.

– Отца ее как зовут? – спросил Валю парень, вероятно найдя номер моего папы среди последних набранных.

– Константин Кириллович, – прошептала я, догадываясь, что Валя имени и отчества моих родителей не знает, и попросила: – Не надо скорую!

Уверенности в том, что парень услышал мою просьбу не вызывать неотложку, у меня не было, потому что мне он ничего не ответил, а произнес в трубку:

– Константин Кириллович? Здравствуйте! Меня зовут Денис, я случайно стал свидетелем, как Ваша дочь упала с турника, пытаясь сделать солнышко, и, кажется, получила травму. Нет, в сознании, шевелиться может и говорить тоже. Я ей велел не шевелиться, чтоб не сместились позвонки, если перелом. Да, послушалась, лежит. Скорую сейчас вызову. Не надо скорую? И она просит не вызывать. Хорошо, не стану вызывать. Провожу, мне не трудно, могу даже на руках отнести. Нет, не тяжело будет.

– Константин Кириллович сказал, что своего врача пригласит, и чтоб я тебя домой отнес, – сообщил мне Денис, закончив беседу с моим папой. – Ключи где?

– У меня ключи, – отозвалась Валя.

– С нами тогда пойдешь – дверь откроешь, – распорядился парень, обращаясь к Вале

Он опустился передо мной на корточки, и я разглядела его лицо. Блядь! Он был чертовски красив. Черные, как смоль, волосы были зачесаны назад и вверх, глаза были пристальные и необычайно яркие: синие, но не холодные, а наоборот, бирюзовые и лучистые. Точеные скулы, нос, подбородок, высокий лоб, красиво очерченный рот, яркие малиновые губы, необыкновенно притягательные – это я почувствовала, хоть и была еще зеленой девчонкой.

Денис ободряюще улыбнулся, сверкнув двумя рядами белых зубов, и у меня по всему телу разлилось тепло. Я улыбнулась ему в ответ.

Парень осторожно поддел руки мне под спину и попу, поднял легко, точно пушинку, а я, вообще-то, для своего возраста была крупной, да и фигура у меня была уже почти сформировавшейся, отнюдь не детской.

Денис легко занес меня на пятый этаж, уложил на диван. Высвобождая руку, он провел ладонью вдоль моей спины, будто лаская, заставив мое тело покрыться мелкими мурашками.

– Перелома нет – всего лишь трещина, на восьмом и седьмом грудных позвонках, – уверенно сказал Денис, будто бы был доктором, а в ладонь его был встроен рентген.

Валя недоверчиво хмыкнула:

– А ты откуда знаешь?

Парень ей ничего не ответил, но я сказала:

– Спасибо, что помогла, Валь, положи ключи на тумбочку и иди, а то родители волноваться будут, куда ты со двора исчезла.

– Да, я пошла, – кивнула подруга и покинула квартиру. А парень остался.

– Я обещал Константину Кирилловичу, что присмотрю за тобой до его прихода, – сообщил мне Денис, располагаясь в кресле.

– Мне тоже кажется, что перелома нет, только трещина, – сообщила я парню, – по моим ощущениям. Поэтому и сказала, что не нужно скорую. Трещина у меня быстро зарастет, а в больницу, если попадешь, это надолго.

Как Денис определил, что у меня нет перелома и какие именно пострадали позвонки, я спрашивать не стала. Родители мои проводили диагностику аналогичным образом: ладонью. Так что я знала, что некоторые люди могут такое, и это было для меня так привычно, что не вызывало ни малейшего удивления.

Пока ждали папу, болтали с Денисом, знакомились. Он удивился и, кажется, огорчился, что мне всего 13 лет: думал, что я на два-три года старше. Сам он тоже выглядел старше своих лет: ему было семнадцать, но мне он казался двадцатилетним.

В наш город Денис со своим отцом переехал совсем недавно. Откуда именно, я почему-то не поинтересовалась. Меня тогда взволновал другой факт: что они переехали вдвоем, то есть что у Дениса не было мамы. Он признался, что даже не знал ее: она умерла при родах.

– Так что я ее смерти виноват я – был слишком крупным, – вполне серьезно заявил Ден, горько вздохнув.

– Не вини себя в этом, что ты! – поспешила я успокоить парня. – Если кто и виноват в этом, так это врачи – могли бы сделать кесарево сечение.

– У нас тогда такую операцию еще не делали, – вздохнул Денис.

«Это в какой же глуши он жил?!» – подумала я, но делиться этими мыслями с парнем не стала, чтоб он не подумал, что я смотрю на него свысока, раз живу в Подмосковье.

– Все равно ты не виноват – судьба у нее просто, значит, была такая, – сказа только.

– Может быть, – не стал спорить Денис.

Папе, к сожалению, Денис не понравился.

– Он не тот, за кого себя выдает, – сказал он, когда юноша ушел, и строго-настрого запретил мне иметь со своим новым приятелем дело.

Но слова «нет» для меня не существовало, и отец не мог этого не знать. Так что родители, вероятно, догадывались, что, несмотря на запрет общаться с Денисом, мы с ним виделись. Более того, у нас начался роман.

Заживало на мне все, как на собаке, и от травмы позвоночника через неделю не осталось и следа. Знакомым я сказала, что был небольшой ушиб, иначе б они не поверили, что я могла так быстро выздороветь. Правду сказала лишь Дену, но он и сам уже заметил, что я поправилась, и предложил научить меня крутить солнышко. И научил: уже через пару дней я делала это так, будто тренировалась минимум несколько месяцев.

Но самым интересным и приятным в нашем общении были, разумеется, не тренировки. Лучшее время мы проводили наедине, и уединялись мы у Дена, пока его отец пропадал где-то по своим делам. У него характер работы был связан с постоянными командировками, так что дома он вообще почти не бывал. Видела я его всего пару раз, и он мне не понравился: был холодным, жестким и, догадываюсь, жестоким, хотя тоже красивым брюнетом с синими, как сапфиры, глазами.