Ольга

Тарри, 5023 год

Рассвет обычно ассоциируется с чем-то позитивным, вселяющим надежду, но только не здесь. Не может пробудить в душе ничего светлого опасливо выглядывающий из-за черного склона синюшный диск, окруженный трепещущей красно-лиловой дымкой, будто воспаленной тканью.

Я уже знала, что скоро этот пугающий «фингал» рассосется – ночное светило скроется за горизонтом, уступив власть дневному, и оно распластает свои кроваво-красные лучи по горному склону. Какое-то время они будут расти, становиться длиннее, точно клинки, стремящиеся дотянуться до груди и пронзить ее, но потом солнце поднимется выше, и небо Тарри станет таким же, как и на Земле.

Но тоска, сжимающая мое сердце с тех пор, как я оказалась в этом недружелюбном мире, никуда не уйдет. Не может человек радоваться жизни там, где он – ничтожнейшее создание, не порабощенное другими расами по какой-то чудесной, мне неведомой причине.

Никогда я не привыкну к этим устрашающий восходам, никогда не стану своей в этом чудовищном месте с парадоксально звучным и даже милым названием – Тарри.

Тарри. Мир, населенный гигантскими человекоподобными существами: демлами, драклами, орклами и эльфлами. Да, здесь их называют так, почти как на Земле, но есть нюанс: здесь они реальны и составляют большую часть населения. Представители человеческой расы по сравнению с ними выглядят дистрофиками, не способными ни на что, кроме земледелия, рыболовства и ремесла. В то время как ценится здесь лишь одно искусство – искусство войны, если не считать магии, владение которой на Тарри искусством не считается. Стихиями здесь повелевает каждый демл, дракл, оркл и эльфл – эта способность дана им с рождения. В этом нет ничего примечательного, тем более – выдающегося. Только мы, люди, за исключением единиц, не наделены сколько-нибудь весомым магическим даром.

Тарри. Мир, в котором даже воздух пропитан ненавистью и агрессией, где конфликты вспыхивают на пустом месте и в мгновение ока разгораются до пугающих масштабов. Мир, в котором понятие мира забыто или никогда не существовало. Мир, постоянно пребывающий в состоянии вражды, где война вечна, перемирие кратко, где границы государств меняются буквально на глазах. Мир, где воины не знают пощады. Мир, где я чуть не погибла в первые же минуты появления.

Тарри. Мир, о котором на Земле не знает никто. Мир, в котором я неизвестно как, почему и зачем очутилась. Чуждый мне мир, в котором я заперта навечно. Мир, где умирает надежда, а любовь приобретает настолько чудовищные формы, что становится не даром небес, а проклятьем. Мир, в котором мне предстоит научиться жить или хотя бы выживать.

Здесь я уже неделю. Сколько раз я прокручивала в голове последний свой день на Земле, тщетно пытаясь понять, что произошло, как я могла перенестись на Тарри и существует ли путь обратно.

Земля, 2023 год

– Снова ты опоздала, – беззлобно упрекнул меня Серый, когда я появилась на съемочной площадке. – Интересно, что тебя задержало на этот раз?

– Ну-ка, ну-ка, Княжна, отожги! – произнес Кот, потирая руки и усаживаясь в единственное имеющееся в нашем фургончике кресло. – Давно не слышал твои анекдотцы.

Ребята были уверены, что истории, которые я им рассказывала, объясняя регулярные задержки, сочинялись мною на ходу. Они были настолько забавными и неправдоподобными, что смахивали на анекдоты. Однако вся эта ерунда происходила со мной на самом деле. Только об этом я предпочитала молчать – понимала, что все усилия убедить приятелей в том, что я не вру, были бы тщетны. Так что притворялась, что, действительно, все придумываю. Даже приукрашала, преувеличивала и добавляла комичные детали, чтобы не разочаровывать слушателей.

Но сегодня повод был не из тех, над которыми стоит смеяться. Не хотелось, чтоб ребята потешались над тем, что для меня было свято, так что грубо огрызнулась:

– Вам бы только поржать! Обломитесь: сегодня кина не будет.

Кот и Серый хором загоготали.

Мусолить тему моего опоздания было некогда, так что донимать расспросами коллеги меня не стали, и я помчалась готовиться к съемкам. Нужно было переодеться, наложить грим, дабы приобрести внешнее сходство с артисткой, которую я дублировала.

Побывав в руках гримера и костюмера, я стала похожа на бравого офицера хрен знает какого полка и хрен знает какого времени. Установить это не было никакой возможности не только мне, знакомой с историей лишь в рамках школьной программы, но и остепененному профессору. Дело в том, что я участвовала в съемках не исторического, а фантастического фильма, если быть точнее – фэнтезийного.

По сценарию главная героиня, роль которой я, можно сказать, и исполняла в той части, что касалась трюков, переодевшись в мужскую одежду, идет воевать с войсками Темного лорда из-за Сизых гор. Не без приключений она добирается до линии фронта, где знакомится с более опытным воякой и влюбляется в него, разумеется, не без взаимности.

Далее сюжет почти в точности повторяет сюжет «Гусарской баллады» – сценарист особо не заморачивался и решил пойти проторенной тропой, заменив лишь Шуру Азарову высокорослой княжной Мари Дельвиг, поручика Ржевского – князем Вронским, Кутузова – мудрым правителем Светлого королевства, а французов – всевозможной нечистью.

В тот день, который я сотню раз прогоняла в своей памяти, сниматься должна была преимущественно массовка. Мы с Серым-Вронским, Котом и Китом Сергеичем должны были принять в ней участие, лишь в одной сцене (поединке с кучкой нелюдей) мелькнув перед камерой крупным планом.

Серый и Кот ушли на позиции раньше, мы с Китом Сергеичем припозднились.

– Так что у тебя стряслось-то? – поинтересовался он у меня дорогой.

Кит Сергеич знал еще моих родителей и был моим наставником еще с тех пор, как я пешком под стол ходила. От него причину моей задержки можно было не скрывать. Я не особо болтлива, но не сильно скрытна. А в этот раз на душе вообще кошки скребли. Короче, не устояла я от соблазна излить душу, поделилась:

– Да у нас в семье традиция была каждый год ходить в одно местечко, сажать там новое дерево. Вот сегодня я посадила двадцать пятое. Хоть и спозаранку туда поехала, все равно не успела обернуться.

– А первое дерево мамка с папкой посадили, наверное, когда ты родилась? – решил продемонстрировать дедуктивные способности Кит Сергеевич.

– Не угадали, – улыбнулась я. – Мне только 24 года, да и то недавно исполнилось.

– Какое ж тогда событие Костя с Ксюшей так отмечали? – удивился Кит Сергеевич. – Мне они не рассказывали об этой традиции.

– Мне они тоже не все рассказывали, – вздохнула я, – так что сама не знаю, что этот ритуал означает. Но в память о родителях продолжаю его совершать. Так надо.

– Ну, раз надо – так надо, – не стал возражать Кит Сергеич.

– Об чем речь? – спросил Серый, услышавший обрывок нашего разговора.

– А ты уши не грей! – за меня ответил Серому Кит Сергеич.

– У них, может, шуры-муры, а ты встреваешь, – хохотнул Кот, туша об ствол березы недокуренную сигарету.

О том, что курить вредно и неспортивно, он был осведомлен, но плевал на это с высокой колокольни. Во-первых, привык, во-вторых, вбил себе в голову, что умрет не от никотина. Так ему цыганка какая-то предсказала еще в юности, лет пятнадцать назад, и он ей поверил. Сейчас это был тридцатидвухлетний детина, крепкий, как дубок, но уверенный, что жить ему осталось ровно год, и падет он смертью храбрых на поле боя.

Вообще-то, вероятность такая была, принимая во внимание нашу профессию. Гибнут каскадеры, вообще-то, не так часто, как может показаться обывателю – чаще отделываются травмами, но так-то вообще жизнью рискуют постоянно. Учитывая квалификацию некоторых «спецов», ставящих трюки в наших фильмах, люба съемка может стать последней. Риск свернуть шею у Кота был реально выше, чем помереть от рака легких, так что на его вредную привычку мы смотрели сквозь пальцы. Единственное, что режиссеру сие действие могло не понравится: в фантастическом мире, про который снималось кино, сигарет не было, тем более в пачках с надписью Marlboro.