— Я этого не говорил, разговор пойдет действительно об Ирине, он не касается её возможных измен. Здесь разбирайся сам, — повисла тяжёлая пауза. — Может закажем что-нибудь выпить? — предложил.

— Давай, — согласился отец. — Чувствую разговор будет длинный и не простой, — только кивнул.

Мы заказали коньяк и закуски. Когда заказ принесли, сразу выпили.

— Ну, давай сын, жги.

Я начал с самого начала, рассказал о своей любви к Нике, о наших отношениях, о её побеге, поисках, неоднократных разговорах с Ириной. Старался ничего не упустить.

— Деньги отправлять не прекращал. Правда делал это через Иру... Пиздец!.. Неужели она пошла на это? — отец негодовал. — Каждый месяц я переводил сумму денег на карту Ире, а она должна была перевести Нике. Она ведь потом отчитывалась, — обхватил рукой голову. — И почему у меня не возникло желание спросить у Ники, хватает ли ей. Я ведь ни раз не интересовался. Бедная моя девочка... Я плохой отец, — налил коньяка, выпив залпом.

— Бать успокойся, всё обошлось. Ника не голодала, преподавала английский язык, тем самым зарабатывала на жизнь.

Продолжил свой рассказ, дойдя до того момента, как Ирина оказалась в квартире.

— Об этом я тебе рассказывал. Она кричала, норовилась выгнать Нику, если та в течение трёх дней не приведёт отца ребёнка. Называла себя хозяйкой квартиры, — отец усмехнулся. Я тогда не стал ещё больше шокировать Ирину, а мог бы поведать, что квартира давно переписана на меня, Нику и Аню, в равных долях. Отец так решил, когда мы уехали учиться. Ника об этом пока не знает, поэтому я всегда ей говорил, что эта квартира такая же её, как и моя.

— Разве не ты отец ребёнка? — недоумевая спросил. Сердце выполнило кульбит, от напоминания о предательстве.

— Нет, — отрезал. — До этого мы ещё дойдём. После того, как выгнал Ирину, у нас с Никой состоялся тяжёлый и долгий разговор, где она наконец-то призналась о причине побега, — набрал воздуха в лёгкие. — В общем, Ирина сказала, что ты родной отец Ники, — отец, собиравшийся выпить, замер, потом отставил бокал, неотрывно сверля меня глазами.

— Что?...

— Я также спросил... Она там такого наговорила, придумала целую историю вашего знакомства на каком-то фуршете, ночь любви, и как следствие рождение Ники. При том, будучи замужем, она была полностью уверена, что отец именно ты. Так всё вывернула и аргументы привела неоспоримые.

— Абсурд, какой-то.

— Теперь твоя очередь.

— Не понял, — взглянул, нахмурив брови

— Я конечно убеждён, что это чистой воды враньё, но расскажи, пожалуйста, где ты был за девять месяцев до рождения Ники.

— Не веришь, — посмотрел с огорчением.

— Ни на минуту не сомневался в твоей верности маме, — отец посмотрел с облегчением. — Это ради Ники. Понимаешь, она год думала иначе, переубедить её будет сложно. Да, и в предательство родного человека непросто поверить. Как бывалый тебе говорю, — подчеркнул с горестью.

— Легко. Ника же в две тысячи четвёртом родилась, — качнул головой. — Тебе тогда два только было, ты, наверное, не помнишь. Мама, как раз заболела, мы каких только врачей не обошли, чтоб хоть какую-то надежду на выздоровление получить, — посмотрел вдаль сквозь меня, на глазах навернулись слёзы.

Маму помню плохо, с каждым годом кажется всё меньше и меньше, не от того, что я её любить перестаю. Наш организм так устроен, мозг постепенно стирает некоторые эпизоды из жизни, заполняя их новыми. А ещё мы почему-то плохие события запоминаем лучше, чем плохие. Уверен, что никогда не забуду её теплые и нежные руки, как она вечерами укладывала меня спать, перед этим дав попить тёплого молока с печеньем. Она чаще пела колыбельные, чем читала сказки. В трудные минуты всегда возникает неодолимое желание снова услышать голос мамы, такой ласковый и любящий, напевающий колыбельные моего детства.

— Один специалист посоветовал клинику в Израиле, у них как раз был набор на экспериментальную методику лечения, таких заболеваний, как и Дарьи. Этот доктор отправил анализы мамы, её приняли в группу. Собирались быстро, я уволился с работы, продали бабушкину квартиру и улетели в Тель-Авив. Мы пробыли там ровно год, вернулись только зимой в две тысячи пятом.

— Точно… Израиль! Как я мог забыть.

— Ну, что теперь я в твоих глазах обелён? — наполнил снифтеры, выпивая не чокаясь.

— Бать, я же сказал, я тебя не подозревал.

— Да, ладно, ладно. Я так… Вот, что любопытно, — почесал подбородок с лёгкой щетиной. — Ире зачем этот обман понадобился?

— Мне тоже… Погоди, это ещё не всё… Теперь про ребёнка. Мы с Никой только две недели были вместе, но по срокам сходится. Я был уверен, что девчонка моя, но Ника упирается, говорит, переспала с каким-то общаговским, от него и залетела, — кулаки сами собой сжались, что костяшки побелели. Отец, увидев моё состояние, легонько коснулся руки.

— Ты любишь её ещё?

— Не знаю… она столько мне врала, предавала.

— Я бы очень хотел, чтоб вы были вместе, вы очень подходите друг другу. Ты такой мужественный и брутальный, и она такая крошка — малышка. Эх-хх, — вздохнул. — Может ещё помиритесь, или она с тем парнем в отношениях?

— Этого выдуманного парня в глаза не видел. Она твердит, что он в командировке, мент вроде. Как-то подозрительно, ребёнку уже четвёртый месяц, а он даже не изъявил желание приехать посмотреть.

— Значит у них не серьёзно. Так мимолётная интрижка, — сказал воодушевившись. — Дорога открыта, Егор. Я вас благословляю, дети мои.

— Ты слишком торопишься. Я сначала хочу всё обдумать. Месяц здесь потусуюсь, а там видно будет.

— Дело твоё… смотри только, чтоб потом локти не пришлось кусать, — вымолвил поучительным тоном. — Скажи, а как девочка… внучка? На Нику похожа?

Я только сейчас понял, услышав вопрос отца, что не раз толком не видел личика малышки. Когда с ней оставался, она всегда спала, а когда бодрствует, в комнату не захожу. Действительно, я даже не знаю, какая она, на кого похожа, каким цветом волосики, глаза. Даже стало немного стыдно, почему я никогда не брал её на руки. Ответ простой, даже если с Никой что-то сложится, я никогда не смогу полюбить чужого ребёнка.

— Нормально. Кушает, спит, плачет, как все маленькие дети.

— Похожа на кого?

— Не знаю, — пожал плечами. — У маленьких же не понятно, — было совестно признаваться, что я её ещё не лицезрел.

— Надо сегодня Нике обязательно набрать, давно не звонил, с этой работой совсем замотался.

— Не говори, пожалуйста, что мы с тобой встречались и ты обо всём знаешь. Я позже сам всё расскажу.

— Хорошо, как знаешь.

— Что будешь делать с Ириной?

— Спроси, что-нибудь полегче… бл-яя… когда всё пошло по пизде. Может это из-за моих командировок, я ведь месяцами дома не бываю.

— И что от скуки она начала портить жизнь своей дочери или писать любовные романы, а главными героями сделала нас…

— Я с ней конечно поговорю, а лучше бы приехать к вам в гости и вместе во всём разобраться.

У отца зазвонил телефон.

— Да. Ты уже всё? Я ещё тут. Наверное скоро, — покосился на меня, я моргнул, давая понять, что рассказал всё. — Сонь, заходи сюда, я тебе сейчас закажу что-нибудь перекусить, весь день ведь не ела. В углу у окна. Латте без сахара. Конечно помню, — улыбнулся загадочно. — Всё жду.

Через минут десять появилась та самая Софья, приятная, миниатюрная брюнетка, с длинными волосами. Отец нас представил. Мне она показалась очень милой девушкой. Посидев ещё немного вернулся в гостиницу, надо было позвонить Кириллу, попросить, чтобы привозил продукты Нике и Саше, раз в три дня. Хоть Ника сказала, что её хахаль скоро приедет, я прекрасно понимал, что она в очередной раз блефует.

Принимая решение в очередной раз соврать Егору, практически была уверен в правильности своего решения, но сейчас оказавшись одна, думаю, что поступила неправильно. Я миллионы раз пожалела, что соврала ему. Он бы никогда не дал в обиду нашу дочь.