– Он совершенно точно меня любит, – тараторит на экране рыжая девчушка своей подруге.

– Ой, да завали ты, – ворчу я и кидаю смятым бумажным полотенцем в телевизор, который достался мне вместе с этой съемной квартирой. Отпив еще вина, переключаю канал и натыкаюсь на старую подростковую драму про вампиров. Блеск. Что ни фильм, то настоящая удача.

Если бы у вздоха был вес, мой был бы тяжелее дивана за моей спиной. Я бесцельно пялюсь на бледных вампиров со стильными прическами, а потом перевожу взгляд на журнальный столик, где лежат смятые порванные остатки постиранного листка бумаги, на котором Аарон написал свой номер телефона.

Только я такая везучая или это в целом какой-то диагноз? Я о том, когда не проверяешь джинсы, прежде чем закинуть их в стиральную машину после долгой дороги, а потом с ужасом достаешь из заднего кармана бумажную требуху со стертыми цифрами. И эту мозаику не собрать уже ни при каком раскладе.

Я тянусь к горстке бумажек, вяло перебираю их несколько раз и оставляю в покое. Надо было выкинуть все это, но я зачем-то сохранила их, словно надеялась, что однажды утром проснусь, а они сами собрались в одно целое. Похоже, я еще наивнее тех героев кино, которых осуждаю на каждодневной основе.

– Ты мой наркотик, – шепчет вампир с экрана, и я закатываю глаза так, что вот-вот увижу свой мозжечок. Эти ребята ничего не знают о наркотиках. Впрочем, я тоже далеко не эксперт.

Я переключаю каналы и останавливаюсь на каком-то мрачном триллере. Хоть что-то близкое к моему настроению, которое никак не улучшила встреча с Джейн парой часов ранее. Под конец мне опять зачитали, что нужно делать, чтобы не умереть одинокой старой девой, что по логике моей дорогой подруги гораздо страшнее смерти от заражения страшным вирусом.

Я допиваю вино и ставлю бокал рядом с горсткой бумаги.

Возможно, мне стоило самостоятельно отыскать номер Аарона. Но… он же Инспектор. Чтобы пробиться к человеку подобной должности, придется пройти все уровни проверок, что неизбежно привлечет ненужное внимание и море вопросов, а я… понятия не имею, готова ли отвечать на них даже после всего.

К помощи Нейта тоже не обращаюсь. Во-первых, он не знает о том, что было между мной и Аароном в том отеле. А во-вторых…

Если честно, не представляю, что стоит за «во-вторых» и «в-третьих». Мне бы обсудить это с личным терапевтом, но я всегда скептически относилась к сеансам психоанализа. И чем больше проходило времени, тем сильнее становились мои сомнения – про мои чувства, про Аарона, про все, что случилось. И в итоге этот «коктейль Молотова» разлился по моим венам, окрасив приятные воспоминания навязанным чувством вины и отрицания.

Не спасает и запись на диктофоне, которая осталась в моем телефоне после нападения Фрэнка-Чтоб-Его-Донована и мародера Сэта. Спустя неделю после переезда я все же прослушала ее до конца, но голос Аарона и весь его гнев почти разложили меня на атомы.

«Как этот ублюдок сюда попал? Как он, на хрен, сюда попал?!»

К тому моменту все выглядело так, будто я умерла от руки мародера, тело которого лежало рядом. Мой браслет, передающий жизненные показатели, отключился, пульс был нитевидный, и все решили, что я на самом деле погибла. А когда очнулась… что ж. Никому не пожелаю прийти в себя, будучи завернутой в простыню и закопанной в земле. Тогда я чудом спаслась, а мои слова подтвердила запись на диктофоне, и все вроде бы закончилось хорошо, но… Спустя месяц я по-прежнему не пришла в себя. Вряд ли от такого в принципе можно оправиться.

Я поклялась больше ни при каких условиях не слушать ту чертову запись, но так и не смогла удалить и включала еще несколько раз. В конце концов, это единственное, что осталось мне от Аарона.

Часть меня чисто по-женски и под действием вина умудряется ворчать, что Роуз мог бы найти меня сам, если бы захотел. С его-то уровнем доступа и полномочий. Но прошел месяц, а мой телефон до сих пор молчит. Да, я не знаю всего и понятия не имею, что происходит с ним сейчас, но все же… не представляю, что придавило бы меня сильнее: новость о том, что Аарон не хочет звонить, или что он потерялся где-то на просторах страны, попав в очередную передрягу.

Я перевожу взгляд на полупустую бутылку вина и наливаю еще полбокала.

Нет, когда девушка думает, что с парнем что-то случилось и поэтому он не звонит, чаще всего это бред собачий и на деле парню просто плевать.

Чем больше во мне вина, тем крепче уверенность в последнем.

Я возвращаюсь к фильму про вампиров, вяло подхватываю нетрезвой рукой телефон и набираю сообщение в свой личный чат, где обычно сохраняю необходимую информацию, но последнюю неделю закидываю туда короткие послания «в никуда», ведь контактов настоящего адресата у меня не осталось.

Я отправляю сообщение и откидываю телефон на диван. Пошел он к черту. Не диван, а Роуз.

Икнув, поднимаюсь с пола и направляюсь на кухню, чтобы убрать вино в холодильник и по пути ударить ладонью по трубе, которая раз в три дня начинает скрипеть, будто из нее вылезает сатана, и успокаивается только после «тычка». Надо вызвать мастера, но мне пока не до него.

Я ставлю вино в холодильник, смотрю на бутылку – и опять беру ее в руки. Делаю пару глотков, начинаю закручивать крышку, роняю ее на пол, чертыхаюсь, поднимаю, опять закручиваю и наконец успешно ставлю вино на полку холодильника.

Подхватив телефон с дивана, вяло плетусь в направлении спальни и, упав на кровать звездочкой, ударяюсь носом о подушку.

– Ай, блин!

Перевернувшись на спину, лежу, молча глядя в потолок, и спустя пару минут беру в руки телефон.

Отправив сообщение, шумно выдыхаю, закрываю глаза, но сон не идет.

Быстрый взгляд на часы – всего девять вечера.

Опять смотрю в потолок, и вскоре в голову, словно змеи, начинают заползать уже знакомые мне мысли, а следом за ними и воспоминания про это утро и проверку на площади.

Несмотря на вино, слишком хорошо помню горький вкус разочарования, когда напротив меня встал совершенно другой Инспектор, который по совместительству еще и супруг моей подруги. А я ведь… я думала…

Я разглядываю потолок, и впервые за четыре недели мои глаза наполняются слезами.

Нечестно. Это все нечестно.

На протяжении месяца я проигрывала в голове тысячи сценариев нашей случайной встречи – и не угадала ни один. Вернее, ни один не сбылся. И чем дальше я заходила, тем абсурднее казались выдуманные мной сюжеты.

Я… не могу. Я больше так не могу. Пора ставить точку.

Зажмурившись, жду, пока пройдут слезы, и поднимаюсь с кровати, чтобы набрать один из немногих знакомых мне номеров, который я не успела выучить наизусть.

– Привет… можешь… можешь приехать?..

Не проходит и получаса, как в дверь энергично стучат, игнорируя мерзкий звонок.

Так может появиться только один человек.

– Хэй, привет! – улыбается Нейт и шагает в квартиру.

Я смотрю на него пару секунд, и мои глаза опять наполняются слезами.

– Э-э-эй, – пугается друг, – Ев, ты чего?

Но он, похоже, и сам знает ответ.

Прикрыв дверь, Нейт обнимает меня и стоит так до тех пор, пока я не успокоюсь.

В одном мне однозначно повезло: посреди хаоса и разрухи нынешней жизни у меня остался человек, который почти заменил мне брата и лучшего друга.

– Скажи же, что это созвездие похоже на сисяндры? – спрашивает Нейт, затягиваясь сигаретой, когда мы спустя пятнадцать минут лежим на открытой террасе под звездным небом на старых пляжных лежаках, которые притащили с какой-то дворовой распродажи.

– Дурак, – хихикаю я и забираю у него сигарету. Правда, никогда не любила и не умела курить, поэтому после затяжки захожусь кашлем и хриплю, возвращая сигарету: – Какая гадость.