— Поставьте изображение еще раз, пожалуйста.

Кое-что помимо крайней степени удивления меня все же зацепило. Я еще раз внимательно просмотрел короткую иллюзию.

— Вот, — указал на зацепивший меня момент, — смотрите, она оглядывается и задерживается взглядом на чем-то.

— Да нет, — возразила комиссар, — она просто смотрит, не видит ли ее кто-то.

— И это тоже, — согласно кивнул, — но при этом она слишком долго задерживает взгляд на чем-то, это заметно по замедлившемуся шагу и остановившемуся повороту головы. Посмотрите, сейчас она словно что-то или кого-то увидела, убедилась, и теперь продолжит делать то, что делала.

— Хм, — Рейза прокрутила запись еще несколько раз, замедлив иллюзию, затем в нормальной скорости. — Знаешь, может быть, — она еще раз внимательно просмотрела выделенную часть. — Нужно посмотреть другие ракурсы, может там кто-то стоит в отдалении и наблюдает за ней.

Когда удивление немного схлынуло, я призадумался, а с чего, собственно, мы решили, что это один убийца? Почему это не может быть группа? Или почему я даже в мыслях не допускал, что это может быть женщина?

— Девушка, — задумчиво пробормотал, пока Рейза направляла запросы криминалистам для работы с кристаллами, — действительно, почему сразу решили, что это мужчина?

— Потому что это мужчина, — не отрываясь, ответила комиссар.

Я уставился на ее затылок, ожидая пояснения. Потому что теперь я легко уже мог представить любого в роли мужчины.

Женщина закончила работу с информационным листом, выключила его и повернулась ко мне.

— Мужской почерк, — просто пояснила комиссар, но, видя, что я все еще жду объяснений, продолжила, — здесь явная педантичная последовательность, скрупулезность в мелких деталях — это черты мужских преступлений. Женщины более эмоциональны, порывисты, чаще допускают ошибки. Тут работают очень тщательно, если это не сообщники, то должен быть мужчина.

— Вот именно, — вмешался в ее разъяснения, потому что теперь некоторые вещи мне стали казаться куда более логичными, — меня все удивляло, почему трупы выглядят спящими. Так может женщина не хочет лишних мучений? Может это ее черты в преступлениях? Они подгадывают момент, когда люди засыпают и совершают пиковое действие ритуала.

— Они?

— Да, теперь мне кажется, что несколько преступников, это наиболее вероятный сценарий. Мужчина и женщина.

— Он готовит, она выбирает жертвы, — согласно кивнула комиссар, обдумывая мою версию. — Очень даже может быть.

— И это куда лучше укладывается в энергетические объемы. Это колоссальное количество энергии, которую нужно пропустить через себя или с помощью подручных средств. Сам ритуал очень сложен. И для одного это практически невыполнимо, но вот если их будет несколько, то успех будет куда более вероятен.

— Что ж, это вполне рабочая теория. Что еще вы выяснили?

— Знаете, комиссар, мне нужно все еще раз проверить, прежде, чем я смогу вам сказать, что именно делает или делают преступники. Завтра к вечеру у меня возможно будет рабочая теория.

Ферт посверлила меня взглядом, а он у нее был тяжелым, но я не сказал Лиа, и пока не собирался говорить ей.

— Лучше бы тебе иметь хоть какую-то рабочую версию, потому что завтра или послезавтра возможно у нас опять будет несколько трупов, если брать в расчет твою теорию с циклами.

— Что по допросам?

— Да ничего, — сокрушенно ответила женщина, — пустая трата времени, теперь я это четко понимаю. Завтра посажу на них кого-нибудь из детективов, а сама займусь более тщательным изучением жертв. Должно же быть у них хоть что-то общее, они должны где-то пересекаться. Не могут же преступники просто тыкать пальцем в толпу.

— Как знать, — пожал плечами, внутренне полностью согласный с Ферт, — нам трудно понять их мышление, ведь мы не знаем мотивы.

Хоть я так и сказал, но уже примерно представлял, для чего все это затеялось. Пусть я не знал точно, но такое масштабное действие должно быть очень сильно мотивировано, а что может быть более сильным мотивом, чем жизнь? Своя, или может быть очень близкого человека. Так что кто-то из наших преступников либо смертельно болен, либо еще по какой-то причине умирает.

Мы обсудили с Ферт последнее преступление, она рассказала некоторые нюансы, о которых не упомянула Лиа, а также показала отчеты криминалистов и записи с кристаллов с места. Собственно ничего нового, все также чисто и спокойно внутри простенькой квартирки. Такой же ритуальный набор на этот раз на чердаке, видимо потому что жертва жила на предпоследнем. Сам же погибший обычный с виду мужчина, ничего примечательного, среднего роста, приятная внешность, немного печальные глаза.

Возможно ли оправдать столько жертв ради собственной жизни или жизни близкого? Я смотрел в печальные глаза последнего убитого и вспоминал других жертв. Нет, я никогда не романтизировал смерть, не искал в ней чего-то красивого и благородного, возможно в глубине души я бы тоже все отдал за возможность избавиться от своего смертельного дара. Но смог ли я жить с этим? Жить, зная, что все эти люди отдали свои души, чтобы я мог оставаться здоров, мог выпить вечером с друзьями, прогуляться с девушкой. Какую цену мне бы позволила заплатить собственная совесть за это?

С Ферт я распрощался весьма задумчивым. И всю дорогу до дома размышлял о том, что буду делать, если завтра в лабораториях семьи найду подтверждение, что возможность отсечь дар проводника есть.

Поднявшись на свой этаж, я никак не ожидал увидеть позднюю гостью.

— Лиа? Что ты тут делаешь?

«Пустишь? Ненадолго. Поговорим», — прочитал я.

— Конечно, — от девушки слегка пахло вином. Это я заметил, когда проходил мимо. Она стояла подперев стену плечом возле моей двери.

Не то чтобы у меня в гостях никогда не было женщин. Были, и не раз, но я этого не любил. Старался встречаться на другой территории, оставляя дом только своим. Но сейчас не испытывал никакого дискомфорта.

Девушка вошла следом, она не была пьяна, походка твердая, взгляд прямой и слегка угрюмый, в ее манере.

— Выпьешь?

Лиа кивнула, и я плеснул в бокал себе и ей, протянув один девушке.

— Так что ты хотела? — я сел в кресло, жестом приглашая присоединиться ко мне на соседнем.

Моя помощница залпом выпила бокал, даже не поморщившись, а потом решительно направилась ко мне. Моя бровь непроизвольно поползла вверх, потому что я не верил до конца, что она собирается сделать то, что запланировала. Твари темных времен, меня словно жаром обдало! Ее взгляд, фигура и эта решительность говорила куда больше, чем слова, которых она не могла произнести.

Лиа подошла вплотную, а потом просто уселась мне на колени, лицом ко мне, закинула руки на шею, прижалась и поцеловала. Легкий привкус выпитого, жар ее тела, и давнее желание, быстро сделали свое дело. Я стиснул ее, прижимая крепче, перехватывая инициативу в поцелуе. Лиа целовала так, словно тонула, жарко, страстно, прикрыв затуманенные глаза и прижимаясь к моему возбужденному паху. Когда я сместился на ее шею, прокладывая дорожку из поцелуев, изучая изгибы и наслаждаясь запахом, она откинула голову и приоткрыла рот, словно могла издать какой-то звук. Грудь в вырезе блузки маняще призывала меня для поцелуев, но я остановился.

Боги свидетели, мне было невероятно сложно сейчас, но я прервался, лизнув на последок чувствительное место за ушком.

— Так не пойдет, моя красавица, — хриплым от возбуждения голосом тихо проговорил, когда удивленная девушка посмотрела на меня.

Ее глаза все еще были затуманены, но она быстро приходила в себя. Чуть отодвинулась, все еще надеясь на продолжение, а когда поняла, что его не будет, то резко вскинулась.

— После ссоры заниматься сексом одно удовольствие, — слова давались тяжело, но я не хотел так начинать отношения, если мы их будем начинать, — но только тогда, когда мотивы каждого понятны. А мы с тобой так и не выяснили ничего.

Девушка быстро встала, бросила на меня гневный взгляд, и направилась в сторону двери. Злится. И я слегка зол, что она решила просто спустить все на тормозах, вот таким простым способом решила уйти от ответов на мои вопросы. Нет, детка, теперь мы с тобой выясним все до конца, раз уж ты сама первая проявила инициативу.