Или:

Были и “роскошные” шапки волос, и “атласно-гладкие” шапочки волос. Сам Гумилев в минуты откровенности рассказывал мне, сколько раз это “приглашение” ему служило, как и второе “ударное” стихотворение “С тобой мы связаны одной цепью...”» (Одоевцева И. В. На берегах Невы. М., 1989. С. 267). Из имеющихся известных на настоящий момент редакций и вариантов (не исключено, что в реальности их было больше) в качестве окончательного мы выбираем вариант автографа 3, как позднейший из известных имеющих датировку, принимая аргументацию Н. А. Богомолова: «По всей вероятности, автограф был приложен к письму Гумилева к О. А. Арбениной от 15 марта 1920 г., находящемуся в той же единице хранения...» и далее (см.: Соч I. С. 563–564). В примечаниях к публикации ПС 1923 указано: «Было первоначально включено в “Костер”, но выброшено при корректуре» (вероятно из опасения автора утратить расположение владелиц других редакций ст-ния).

Автограф — Gleb Struve Papers, 1910–1985. Hoover Institution Archives. Box 88, folders 12 and 13.

Дат.: конец января — начало апреля 1918 г. — по содержанию стихотворения и времени пребывания Гумилева в Англии (Соч III. С. 404–405).

Ст-ние было написано на одном из листов автографа 1 повести «Веселые братья». Об этом тексте в СС IV сказано буквально следующее: «Среди черновиков «Веселых братьев», в конце одной недописанной страницы, Гумилевым записано стихотворение, другой текст которого неизвестен: Гумилев, очевидно, забраковал его. К сожалению, разобрать можно только отдельные строки из двадцати (стихотворение явно разбито на пять четверостиший (строфическое деление в тексте отсутствует — Ред.)). Вот начало:

Следующие три строки прочитать невозможно. Затем идет:

Чи-Чун-Чау — название популярной в те годы в Лондоне оперетты» (СС IV. С. 581).

«Новый Сатирикон». 1918. № 15 (июль).

СС III, СП (Тб), БП, СП (Тб) 2, ОС 1989, СПП, Кап, Соч I, Круг чтения, Изб (XX век), Русский путь, ВБП, МП, СП 1997, Звезда. 1998. № 9.

Автограф с вар. — Архив Лозинского.

Дат.: весна-лето 1918 г. — канун возвращения Гумилева в Россию, по содержанию ст-ния и дате публикации.

По мнению П. Н. Лукницкого, после написания этого ст-ния прекращается период «русского Гумилева». «Отблеск этого русского настроения, — писал он в дневнике, — есть и в “Синей звезде” <...> А после “Франции” — ни одного такого стихотворения» (Жизнь поэта. С. 165). Образ России, воссоздаваемый в этом ст-нии, представляется исследователям весьма традиционным. «Возможно, что именно “чужое небо”, — замечает А. И. Михайлов, — оказало свое положительное влияние, заставило поэта, что нередко случалось с русским дворянством в прошлом, вспомнить и свой покинутый в пренебрежении край. Об этом именно и высказывается Гумилев в стихотворении “Франция”: <цит. ст. 2–4>» (Михайлов А. И. Николай Гумилев и Николай Клюев // Исследования и материалы. С. 69). Е. Ю. Раскина сопоставляет «змеиное нашествие» в «Погорельщине» Н. Клюева («С иконы убежал Егорий / На иконе — змий, да сине море»...) с «жутким» финалом данного ст-ния <цит. ст. 33–36>. Она считает, что «для Гумилева <...> отречение России от сестры Франции, от сестры-красоты было связано с кровавой стихией революции, надвигающейся на Русь» (Раскина Е. Ю. Гумилев, Есенин, Клюев / К проблеме рецепции ново-крестьянской традиции культурой серебряного века // Сергей Есенин. Научные статьи и материалы международной конференции. Киев, 1996. С. 52).

Ст. 18. — «Почетный легион» — французский орден.

Приведено в воспоминаниях В. А. Пяста «Встречи» (Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 110) как образец «шуточной панторифмы», созданной, по мнению мемуариста, Гумилевым и М. Л. Лозинским. Включено Г. П. Струве во второй том СС (С. 261, опечатка в первом стихе, правильно приведенном в оглавлении). В «Дополнительных примечаниях к первым двум томам» Г. П. Струве писал: «Проф. Б. Г. Унбегаун в своей английской книге о русском стихосложении (B. Unbegaun. Russian Versification. Oxford, 1956. P. 148–149) приводит другой вариант этого двустишия как пример придуманной Гумилевым шуточной рифмы:

А Ю. К. Терапиано в своей рецензии на второй том нашего собрания (“Русская мысль”. Париж. 3 июля 1965), приводя еще немного другую версию тех же строк (вместо “Слыша” у него “Слышен”, а вместо “локомобиля” — “локомобилей”, как у нас), называет ее более удачной, и пишет (вероятно, со слов И. В. Одоевцевой): “Авторство Гумилева сомнительно. Он сам на лекции в “Живом Слове” приводил эти строки как пример особо удачной “панторифмы”. Авторы — говорили тогда — студенты-филологи”. Вся беда, однако, в том, что приводимое Ю. К. Терапиано двустишие отнюдь не панторифма: слова “Слышен” и “Дверь” выпадают из рифмы, тогда как “Первый гам” и “Дверь в вигвам” рифмуют между собой. Б. Г. Унбегаун совершенно правильно и не называет цитируемое им двустишие панторифмой, а говорит о рифме, “охватывающей восемь слогов в пятистопном хорее”, то есть восемь слогов из десяти. Возможно, что двустишие, приводимое Унбегауном и Терапиано, и было сочинено студентами-лингвистами, но Гумилев и Лозинский улучшили его, превратив именно в панторифму. Сомневаться в правильности показания Пяста едва ли приходится, и Пяст приписывает цитируемое им (и несомненно более удачное) двустишие Гумилеву и Лозинскому совместно. Ни Унбегаун, ни Терапиано не дают ссылок на источник своей информации — видимо, устный» (СС III. С. 306–307).

Дат.: 1911 г. — до лета 1914 г. — по времени существования Первого Цеха поэтов.

Приведено в воспоминаниях С. К. Маковского «Николай Гумилев (1886–1921)» (Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 70) как «эпиграммическая строка», которой Гумилев имел обыкновение «корить» символистов во время заседаний Цеха поэтов.

Дат.: 1911 г. — до лета 1914 г. — по времени существования Первого Цеха поэтов.

Опубликовано Н. С. Толстым по копиям, принадлежавшим его отцу С. Н. Толстому (см.: Отечество. Краеведческий альманах. Вып. 5. М., 1994. С. 225). В примечаниях публикатора сообщается, что «стихотворение посвящено Н. Д. Троицкой, дочери лесоторговца Д. А. Троицкого, работавшей сестрой милосердия в 1914–1917 гг. в офицерском лазарете в гор. Макарьеве, где лежал Гумилев» (Там же). Скудность сведений об истории текста, а также отсутствие какой-либо информации о помянутом эпизоде в жизни Гумилева не позволяют сделать сколь-нибудь конкретные выводы об авторстве ст-ния. Возможной датировкой, исходя из содержания текста, следует признать 1914–1917 гг.