Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Неужели мне придется присутствовать при казни женщины? — уточнил Веспасиан. Несмотря на кровавую репутацию Ливиллы, он был отнюдь не в восторге от такой перспективы.

— Нет-нет, что ты, приятель, успокойся. Сенат не вынес решения о ее казни, — жизнерадостно сообщил Пет. — Нам с тобой лишь предстоит взять ее под стражу. Из уважения к Антонии Тиберий попросил передать Ливиллу матери. Император счел, что Антония, как мать той, что убила собственного сына, лучше других знает, какого наказания заслуживает ее дочь. Впрочем, если хочешь знать мое мнение, то в данном случае Тиберий проявил излишнее мягкосердечие. Ведь какая мать прикажет убить собственную дочь?

Четыре центурии городской когорты окружили дом Ливиллы на Палатине, дабы воспрепятствовать ее бегству, хотя, насколько Веспасиану было известно, решение Сената пока не достигло ее ушей. В сопровождении центуриона они с Петом поднялись по величественной лестнице к парадной двери. Позади них вдоль всего фасада дома плотной шеренгой выстроилась центурия городской стражи. Пет дернул за цепочку, и внутри звякнул колокольчик. Вслед за этим открылся смотровой глазок.

— Квестор Публий Юний Цезенний Пет прибыл к высокородной Ливилле по поручению императора и Сената, — четко и медленно проговорил Пет.

Смотровой глазок захлопнулся, однако впускать их внутрь никто не торопился.

— Похоже, хозяйка дома не желает видеть нас, — заметил Пет, когда дверь так и не открылась. — Впрочем, я ее не виню. Центурион, выбивайте дверь.

— Слушаюсь!

Центурион гаркнул приказ, и к нему с тараном в руках тотчас подскочили четверо его подчиненных. После нескольких гулких ударов дверь распахнулась. Сопровождаемые центурионом, Веспасиан и Пет через вестибюль прошли в роскошный атрий. Такую пышную роскошь, такое обилие золота и серебра Веспасиан видел впервые.

Вокруг низких, полированных мраморных столиков на причудливых золотых или серебряных ножках были расставлены вазы, чаши, статуэтки и канделябры самых разных размеров. Здесь же стояли кресла и диваны, обтянутые темно-красной тканью с золотой нитью. Они превосходно гармонировали с фресками, изображавшими кровавые битвы титанов до появления человека. Потолок над имплювием поддерживали четыре черные мраморные колонны с серыми прожилками, а в центре бассейна высилась огромная статуя Сатурна, серпом оскопляющего своего отца, Цела.

— Как вы смеете врываться в мой дом! — раздался возмущенный женский голос.

Веспасиан и Пет обернулись. В одной из многочисленных дверей, выходивших в атрий, стояла красивая, изящная женщина лет сорока пяти. На ее лице был написан гнев. Они узнали ее с первого взгляда — перед ними была дочь Антонии, прекрасная и надменная. Но если взгляд Антонии был ясен и светел, то глаза Ливиллы были темными и пронзительными, а морщинки, что залегли в их уголках, были обязаны своим появлением отнюдь не улыбке. Маленький рот и полные губы, такие же, как и у матери, кривились в холодной усмешке, которая словно навечно застыла на лице оттенка слоновой кости.

— Мы здесь для того, чтобы проводить тебя в дом твоей матери, — ответил Пет, делая шаг ей навстречу.

— По чьему приказу и по какой причине? — в голосе Ливиллы прозвучала настороженность.

Волею императора и по распоряжению Сената ты должна немедленно последовать за нами.

— Я не сделаю этого, пока вы не назовете причину.

— Ты признана виновной в убийстве своего покойного мужа Друза и теперь передаешься твоей матери, высокородной Антонии, дабы она решила твою судьбу, — ответил Пет, встав лицом к лицу перед ней.

Ливилла смерила его злобным взглядом.

— В таком случае меня ждет смерть.

— Только не от рук собственной матери. Тиберий проявил милосердие, поручив тебя Антонии, — Пет положил ей на плечо руку. — Пойдем с нами.

Неожиданно Ливилла вскинула правую руку и кулаком ударила Пета в грудь, после чего повернулась и бросилась бежать. Пет остался стоять, беспомощно вытянув вперед руку.

Видя это, Веспасиан, не раздумывая, бросился вдогонку за Ливиллой. Шелковая стола мешала Ливилле бежать, и буквально через несколько шагов Веспасиан настиг ее и схватил за волосы. Издав крик, напоминающий вопль гарпии, и извиваясь, словно вавилонская блудница, Ливилла попыталась вырваться. Ее длинные ногти, словно лезвия, полоснули его по лицу, а острые зубы оставили на руке кровавую отметину. Впрочем, в дом уже ворвались стражники городской когорты и теперь удерживали на месте рабов, которые было выбежали на помощь хозяйке.

Пока Веспасиан боролся с Ливиллой, он описал полукруг и теперь за ее плечом снова увидел Пета. Тот опустился на колени, его туника и тога насквозь пропитались кровью. Сам он смотрел на золотую рукоятку кинжала, торчавшего из его груди, и как будто не верил собственным глазам.

Издав львиный рык, Веспасиан еще сильнее схватил Ливиллу за волосы и занес над ней кулак. Ливилла тотчас прекратила сопротивляться и обмякла. Темные глаза ее наполнились ужасом. Веспасиан за волосы заставил ее выпрямиться во весь рост и, смерив взглядом, полным ненависти, сначала плюнул ей в лицо, а затем, ощерившись звериным оскалом, с размаху вогнал кулак в полные, чувственные губы. Было слышно, как хрустнули, крошась, передние зубы.

Из треснувших губ фонтаном брызнула кровь, оставляя алые капли на лицах обоих. Веспасиан отпустил ее, и Ливилла с воем рухнула на пол. В надежде на то, что она беременна, он со злостью пнул ее ногой в живот и, переступив через нее, бросился к Пету, который, пока он сражался с Ливиллой, тяжело опрокинулся навзничь.

Опустившись рядом с Петом на колени, Веспасиан приподнял ему голову. Лицо Пета уже приобрело восковой оттенок. Посмотрев на Веспасиана потухшими глазами, он прошептал:

— Да, не повезло, что и говорить. Обещай мне, что присмотришь за моим Луцием.

— Обещаю, — ответил Веспасиан, чувствуя, как на глаза накатываются слезы. — Прости…

— Это я глупец. Я думал, что передо мной просто женщина…

В следующий миг из горла Пета вырвалось клокотание, глаза закатились. Веспасиан осторожно опустил голову мертвого друга и ладонью закрыл ему веки.

— Пусть кто-то из твоих людей останется сторожить тело, пока за ним не придет жена, — приказал он центуриону, — после этого следуй за мной, и заодно прихвати эти суку.

Веспасиан шагнул на теплое солнце и спустился по ступенькам на улицу. Позади него в сопровождении центуриона и четверых стражников, охая от боли, шла Ливилла — всклокоченная, с разбитым, опухшим лицом. Веспасиана душил гнев. Взгляд его, полный боли и ярости, был устремлен вперед. Боги свидетели, с каким удовольствием он впился бы в горло Ливилле зубами! Ну почему, почему Тиберий решил проявить к этой змее милосердие!

— Ливилла! — раздался пронзительный женский голос с другой стороны улицы.

За спинами стражников городской когорты, размахивая длинным, тонким ножом, стояла Апиката. Одежда на ней была разорвана в клочья, щеки и руки в свежих царапинах, оставленных ее собственными ногтями, под которыми запеклась кровь.

— Ливилла, посмотри на меня! Ты исчадие Горгоны!

Ливилла подняла голову и посмотрела на нее сквозь опухшие веки.

— Это я постаралась, Ливилла! — гордо выкрикнула Апиката. — Это я написала Тиберию. Я рассказала ему, как ты получила яд от своего врача Эвдема и как личный раб Друза, Лигд, потихоньку подмешивал отраву в его еду. Их обоих пытали, и они во всем признались.

Апиката зашлась в истерическом хохоте и замахнулась кинжалом на Ливиллу.

— Ты отняла у меня мужа, из-за тебя умер мой сын, и вот теперь у меня отняли других моих детей, но мне все равно, Ливилла, мне все равно, потому что мы с тобой квиты. Теперь ты — ничто, Ливилла, слышишь, ничто. Знай, что я теперь о тебе думаю!

Сжав обеими руками рукоятку кинжала, она воздела его над головой и, издав очередной пронзительный вопль, с силой вогнала лезвие себе в левое подреберье. Тело ее дернулось, и она согнулась пополам. В уголках рта и в ноздрях показалась кровь. И все же, собрав последние силы, Апиката подняла лицо и посмотрела на Ливиллу.

90
{"b":"883480","o":1}