Так, нужно еще айтишников подтянуть, отследить все перемещения маячков за последние часы, формирую я планы, собирая нужных людей. Счет идет на минуты. Раздать всем инструкции и выдвинутся в погоню.

Но этого уже не требуется.

Звонит тот к кому я приходил за помощью, пахан в законе — Питбуль, не зря носит свое звание, его хватка крепче слесарных тисков, если что и попало в его руки, оно там и останется.

— Ну, что потерял детишек?

Мне сообщили, что ты там возню замутил. Не нужно. Отзывай своих псов, отпрыски твои останутся гарантией твоего слова, ты же знаешь, у меня все держат слово. — вкрадчиво говорит он, а у меня волосы встают дыбом на затылке.

— Ну, не слышу. Ты все понял?

— Да, понял. — вынужденно отвечаю. В разговоре с Питбулем других вариантов нет, только соглашаться и я сам в этом виноват, я сам подписался на это, пошел на сделку с опаснейшим человеком в городе.

Питбуль удовлетворен. Уверен, только на время. Звонок прекращается, я остаюсь, сжимая телефон в руках до посинения. Отчаянный крик раненного зверя рвется из груди. Мой крик. Меня скручивает в бессильной ярости, на том самом столе за которым пару часов назад я пытался «нагнуть» свою строптивую жену.

Именно в таком положении меня и застает Тим. Прибежал таки, как ужаленный в наполовину застегнутой рубашке и взъерошенными волосами.

— Мля, что с тобой брат?

— Х…ня!

— Мля, что с твоим языком?

Проще заткнуть ненужные сейчас разговоры кулаком в нос, чем объяснять отчего и почему мои дефекты речи, швыряю в него подставку для ручек. Да, бл. пчела укусила, московская такая пчела!

Сейчас на кону мои наследники, мои дети! А я бессилен что-либо сделать! К черту тупые вопросы! Нет, кое что я еще могу.

Еще повоюем.

Тим делает ко мне шаг, пытается еще что-то спросить, я делаю предупреждающий жест и он застывает в ожидании.

Набираю номер и слышу нервные гудки, натягивающие нервы.

— Да, слушаю. — наконец отвечают.

И я выдыхаю.

Лада

Так и не удалось адекватно поговорить с Русланом, судя по задумчивому лицу и быстро возвращенному мне телефону, Яру тоже не удалось цивильно с ним побеседовать.

Водитель привез нас к офисному зданию, тому самому, напротив «семейного» ресторана Шаховых.

Яр придерживает меня за талию, подталкивая в спину, направляя всю дорогу до лифта и от лифта к просторному кабинету, усаживая на диван. Здесь достаточно места для все новоприбывших мужчин. Я могу только догадываться кто все эти люди, занятые сейчас общим делом — поиском детей.

— Сейчас ориентировки разошлем. — информирует Яр, сидя рядом на довольно длинном диване, при желании на таком можно прикорнуть без ущерба здоровью. — И чайку тебе принесут. Какой желаешь?

Я растерянно пожимаю плечами. Мне все равно какой чай пить. На душе муторная апатия, после не желания Руслана делиться какой-либо информацией мое настроение скатилось в овраг, став и вовсе удручающим. Сплит обдает холодным воздухом, зябко ежусь, обнимая себя. Яр замечает это, растирает мои плечи, согревая. Вовсе выключает сплит.

Пока ехали, Яру скинули видео с камер наружного наблюдения. Он показал мне его. Видео не очень четкое и снято издалека, но даже так я не узнала ни одного человека в черном. Эти люди точно не относятся к СБ Руслана. Об этом предположении поведала Яру.

Уже в офисе, в разговоре с сбшником, Яр говорит, что нужно отследить перемещение машины, уже пробили марку и гос номера. Остается отследить в каком направлении она скрылась.

На слове отследить мой мозг включается, загорая невидимую лампочку, точно!

На мальчиках же должны быть отслеживающие маячки. Руслан даже ставил на мой телефон приложение, чтобы я могла тоже смотреть. Но за ненадобностью я совсем забыла об этом. У меня никогда не возникало необходимости отслеживать мальчиков.

Никогда, до сегодняшнего дня!

Все еще подрагивающими руками выискиваю это приложение на телефоне. Секретарь молодой, вытянутый парень в стильном костюме предложил мне травяной успокаивающий чай, который я отпив пару глотков отставила, забыв, следя за распоряжениями Яра, как он четко и выверено раскидывает задачи, он точно знает, что делать.

Зову Яра, он с готовностью откликается, подходя ближе, показываю мигающие точки, раскиданные по городу, не зная, что с этим делать.

— Умничка, — Яр целует меня в макушку, приобнимая за плечи, — позволь, я заберу. Очень кстати, нам пригодится.

Уже с новыми данными они корректируют план, расставляя приоритеты,

Даже, высылают какую-то группу отработать след, ведущий куда-то за город.

А я сижу в прострации, отстраненно думая, как хорошо, что есть Яр, которому можно довериться. Как он радеет за чужих детей. С ужасом понимаю, что я сама, одна не справилась бы, скатилась в истерику, а так я сижу вспоминаю про успокаивающий чай, беру кружку в руки, замерзшие от нервного напряжения пальцы отогреваются приятным теплом согретых отваром стенок.

Без Яра я точно бы металась и не знала куда податься кроме как к Руслану, который даже не пожелал меня выслушивать. Яр же сразу вник, организовал поиски, отложил все дела. А ведь он собирался в администрацию, вспоминаю я, но ради поиска моих детей отменил встречу.

Звонок Руслану не принес результата. Муж озверел или одичал, превратился в подобие дикого животного, отвергающего любое общение, признающего только рычание. В который раз становится стыдно за поведение почти бывшего мужа. Наверное, мне нужно отвыкать называть его мужем, даже мысленно. Хвала небесам, скоро Руслан перестанет быть моим супругом.

Но другой вопрос остается не выясненным. Не охрана мужа забрала детей. Тогда кто? Как Рус это допустил? Как я могла не успеть? Ведь мои дети просили меня о помощи, надеялись на меня, а я их подвела! Муки совести проснулись и начали грызть меня. Ни с чем не сравнимое, гадкое чувство, что могло быть все иначе, не хватило какой-то малости, совсем чуть-чуть и у нашей истории мог бы быть совсем другой финал, счастливый.

Ищейки, пущенные по следу маячков нашли школьные рюкзаки, выкинутые у дороги. Уже перекочевавшие к бомжам. А самих детей нигде нет.

Яр завершает заседание экстренного штаба.

Все мужчины высыпают из кабинета, оставляя совсем пустым недавно заполненное пространство. Обескураженно смотрю, как за последним человеком закрывается дверь, отсекая всяческий шум, оставляя нас одних.

Смотрю в недоумении на Яра никуда не собирающегося. И что это все? А как же поиски, а как же погоня? Он же видел разбросанные маячки! Я смотрю на Яра с надеждой, что это не все. Он сейчас тоже отправится за всеми, просто, может хочет сообщить мне что-то важное, личное. Но вижу, что нет, он спокоен и собран. И никуда не собирается!

Пружинка внутри меня разжимается, спуская спусковой механизм и меня срывает. Я вскакиваю с дивана.

— Мы остаемся? Почему не идем вместе с ними?

— Нет необходимости в нашем присутствии. Ищейки сами отработают все варианты и сообщат о результатах.

— Ты должен что-то сделать! Ты же обещал! Сказал, что все будет хорошо! Ты найдешь моих мальчишек!

— Все так и будет…

Яр подходит слишком близко, я не могу сдержаться, вся боль выплескивается вместе с необъяснимым порывом.

Я бью Яра по крепким мышцам груди, стараясь привести в чувства, заставить опомниться, одуматься, сделать хоть что-то, ведь мои мальчики черти где, непонятно с кем и тоже паникуют, но скорее я отобью руки, чем у меня получится выбить из равновесия монолитную скалу, в которую превратился Яр.

— Эй, ты чего? Спокойно. — обескураженно урезонивает мою истерику, хватая мои запястья, удерживая, останавливая мой эмоциональный выплеск. Он сжимает крепко, не причиняя боли.

Кладет мои руки себе на грудь притягивая к себе, обнимая, утешая, успокаивая. Утягивает назад, на диван, ловко усадив меня на колени, откидывается на спинку и так замирая, держа меня в умиротворяющих объятиях.