— Увидеть можешь прямо сейчас.

Не успеваю я обрадоваться. Муж переводит звонок в видеовызов, вижу лишь его подбородок и потолок, он куда-то стремительно идет. И вскоре на экране появляются вихрастые макушки моих мальчуганов.

— Мама, мама! — наперебой галдят они, стараясь первыми донести до меня свои новости.

Как же они загорели, кажется даже вытянулись. Мои мальчишки, Даня и Тема — два голубоглазых моих чуда. Невольно слезы наворачиваются на глаза. Я стараюсь их сдержать. Так соскучилась по ним. Так хочу обнять, потискать, взъерошить их макушки.

— Мама! — прорывается вперед голос Дани, старшего моего мальчика. — Папа сказал ты уехала отдыхать, но ты же обещала забрать нас от бабушки! — обвиняюще вменяет мне, сдавая перед отцом.

Да, действительно обещала, но все пошло кувырком. Но сына слышит и мой муж. Остается только гадать о его реакции.

— Ма-ам, почему к тебе не дозвониться? — Тема протискивается вперед, вытесняя лицо Дани.

Но ответить я не успеваю. Лица мальчишек исчезают и появляется невозмутимое — мужа. На заднем плане еще слышны возмущенные возгласы сыновей. Когда звук закрываемой двери отрезает от любого шума.

— Ты примешь правильное решение и вернешься, тогда я подумаю простить ли тебя. — жестко давит голосом муж. — Хорошенько подумай прежде чем принять решение, ведь от этого зависит увидишь ли ты детей снова.

Его слова выбивают воздух из легких. Никогда-никогда не приму измену! Но ответить уже ничего не успеваю. Звонок завершается. И следом прилетает сообщение:

«Я знаю у кого ты в гостях и лучше бы тебе по своей воле оттуда уйти иначе все может закончится очень плохо.»

Руки начинают мелко подрагивать, что он имел в виду этим сообщением? Неужели мне грозит опасность? Смотрю на потухший экран, одинокая капля падает четко по центру, непонимающе смотрю на нее, а затем провожу пальцами по щеке, с удивлением обнаруживая мокрые дорожки. Устало прислонясь к тяжелому, массивному столу посреди столовой. Это сообщение от мужа всколыхнуло во мне тревогу и беспокойство, что я что-то упустила.

— Воу, стоило только отойти на пару минут, а тут… Что успело стрястись пока меня не было? — обеспокоенно спрашивает Ярослав, заглядывая в мои глаза и обхватывая своими горячими ладонями мои заледеневшие руки, снова нарушая мое личное пространство.

Есть такой приемчик «выкури мышку» — припугни ее сильнее и она сама побежит сломя голову куда глаза глядят, вот тут-то ее можно и ловить.

Чувствую себя той мышкой, но пока сижу и трясусь, что же будет дальше, тряхнет меня еще сильнее или уже конец?

Боюсь представить, что Ярослав сейчас видит — покрасневший нос, опухшие глаза с океанами слез — жалобное недоразумение, а не спокойная, уверенная в себе женщина.

— У тебя руки ледяные. — замечает он.

Вспыхиваю, его бережные касания, снова смущают. Этого еще не хватало. Аккуратно высвобождаю руки из плена горячих ладоней.

— Что стряслось-то может расскажешь? — убедительно предлагает сероглазый хозяин дома.

Я опускаю взгляд в пол, смотрю на свои босые ноги, опрометчиво, нужно было хотя бы носки натянуть. Ярослав тоже переводит взгляд с моего лица на босые ступни.

— Почему ты босиком? — хмурит свои густые брови.

— Не люблю по дому в обуви. — как-то жалко оправдываюсь.

Тут, Ярослав, меня удивляет. Без предупреждения подхватывает меня на руки, одним ловким слитным движением и я уже в его надежной, крепкой хватке. От неожиданности сердце екает и бухает куда-то в желудок. Не успеваю даже пикнуть. Ярослав ждет, когда я от испуга схвачусь за его шею и несет меня. Невольно вспоминаю, вчера он тоже нес меня на руках. Неужели снова в спальню? Замираю, затаив дыхание.

С облегчением выдыхаю. Нет, всего лишь к дивану, тому самому, на котором умудрилась уснуть вчера. Осторожно ссаживает. Я погружаюсь в мягкие подушки этого гостиного монстра, занимающего все центр просторного помещения, поближе к электрокамину, быстро включает его. Так и вправду становится теплее.

— Сейчас согреешься, — рачительно приговаривает, укрывая мои ноги неизвестно откуда взявшимся пледом.

Присаживается напротив меня на корточки, застывает во внимании. Такой невозмутимо строгий в темно-сером костюме, который только подчеркивает сталь его глаз.

Ну не получается у меня почувствовать угрозу со стороны человека, который уже второй раз за сутки носит меня на руках. Ни скрытую, ни явную. Тогда к чему относились предупреждения мужа? Неужели он хочет что-то сделать Яру? С пугающей четкостью вспоминаю слова Руслана, он ведь предупреждал меня о последствиях, если я обращусь к кому-то за помощью. И угрожал он последствиями для моих пособников.

Колкие мурашки расползаются по коже. Плед не помогает согреться. Страх сковывает жилы. Я боюсь за Ярослава, что невольно, неосознанно навлекла на него беду. Боже, на что я обрекла этого человека, приняв его приглашение?

Решаюсь рассказать Ярославу, если не все, то хотя бы ту часть, что непосредственно его затронет. В любом случае я должна предупредить мужчину, радушно принявшего меня в своем доме.

— Я бежала от мужа. А сейчас я с ним разговаривала, он угрожал… — запинаюсь, не зная, как точно сформулировать, — что расправится с любым, кто мне будет помогать, а ты дал укрытие, невольно став пособником.

Сердце болит за моих пацанов. Не получается подавить срочное желание уйти за моими мальчишками и голыми зубами выгрызать их из цепких, загребущих рук Руса. Но зубы здесь мне не помогут, нужны более весомые силы.

Я откидываю плед, меня резко бросает в жар, от мысли, что угрозы мужа сбудутся и своих мальчиков я больше не увижу. Вскакиваю с дивана.

Озвучиваю свое желание поскорее покинуть этот дом куда глаза глядят, чтобы оградить этого доброго человека приютившего меня, чтобы не создавать ему проблем. И хоть в машину я запрыгнула к нему совершенно случайно, но крайне удачно. Навязчивая мысль, что мне нужно срочно уйти, не дает покоя, хотя ума не приложу куда я сейчас денусь. Боюсь и родителей может настичь неминуемая «кара» мужа, боюсь он чем-то навредит, создаст проблем за помощь мне.

Яр тоже встает. Останавливает мои метания, поймав мое запястье, заставив тем самым обратить внимание на себя.

— Если все переживания сводятся только к этому, то могу тебя уверить, вряд ли у твоего мужа хватит ресурсов мне чем-то навредить. — останавливает меня его уверенное заявление.

Я прекращаю метания, разворачиваюсь и внимательно вглядываюсь в его лицо. Его заявление достаточно веско прозвучало, и если он действительно так считает, значит его заявление обосновано и подкреплено чем-то, и возникает закономерный вопрос:

— Да кто ты такой?

Яр сверкает глазами и мне чудится тот потусторонний блеск, что видела вчера в машине, завораживающее мерцание, словно его глаза снова светятся.

Зажмуриваюсь и встряхиваю головой. Глупости какие, померещится же. Точно, показалось, никакого мерцания нет. Просто темнеет и нужно включить свет. За какие-то считанные минуты заходящее солнце на горизонте заволокло густыми облаками и стало резко сумрачно.

— Где здесь включается свет? — ежусь и обхватываю себя руками, прогоняя трусливые мурашки.

— Свет, — командует Яр. Раз мигнув, освещение неохотно зажигается, — да, надо починить, — невзначай замечает он, — тебе не нравится интимный полумрак?

Странный вопрос учитывая все обстоятельства, что я тут мечусь в желании уйти, а ненавязчивые поглаживания моего запястья его пальцами, меня отвлекают от этих мыслей.

— Отчего же он интимный?

— Может оттого, что оставляет нас наедине? — бархатный тихий голос разносится новой порцией мурашек по моей коже, но это уже совсем другие мурашки. От них хочется не ежиться, а ласково ластится, как кошечка. Не нахожусь, что ответить Ярославу. Может и не надо, он задал скорее риторический вопрос, не обязывающий к ответу.

— Давай присядем и познакомимся заново. — жестом предлагает мне уютный диван. Он усаживает меня рядом с собой, наконец, отпуская мою руку и удобно устраиваясь, закидывая одну руку на спинку дивана.