Слышится стук в двери… Не отвлекайся Матвей! Не реагирую, кладу восьмую деталь, стараясь сохранить концентрацию, представляю изменение формы и высоты стены, мысленно представляя окно, выходящее с видом на лес. Вновь дымка робко наползает на одну из стенок. Свет очень тусклый, это значит, ресурса предостаточно. Через мерцания, впервые вижу как изменяется, вытягивается и утончается материя, как древесное волокно, словно ожив, змеёй наползают друг на друга, приобретая нужную форму. Невероятное зрелище!

— Вас в чужой дом глава Му зовёт!

Чужой дом?

Яркий свет бьёт по глазам, всего секунда, очередной полный макет передо мной. Ёб вашу мать… хоть ты табличку «не беспокоить» вешай, да эти ж всё равно читать нихуя не умеют!

Внутри кипела злость, но сам я был рад результату проведенных опытов. Во время работы, я понял одно, пока моя больная фантазия не нарисует образ, какую-либо проекцию конечного продукта, ничего не будет. То есть, когда я вижу и представляю фон, и деталь на нём, имеющейся ресурс, автоматически стремится принять заданную разумом форму. Это требует времени, концентрации и колоссального самоконтроля, коего моя кипишная, резкая и местами активная натура не имеет. Теперь будет по проще…

На улице вечерело. Казалось, я только-только вернулся домой с обхода, максимум пол часа назад сел за конструктор, а день уже завершился. Не став томить ожидавшего меня старейшину, быстро накинул куртку, спустился на первый этаж, где недовольно рыча, с ведром и тряпкой, мыла полы Зелёная. Пока она на испытательном сроке, выход в свет ей строго на строго запрещен. Поэтому особого выбора в работе и способах заработка себе на пропитания девчушка не имела. Делай, что говорят, будет тебе рыбка жаренная, паренная, а не будешь работать, ходи голодной. Тунеядцев мы белару… кхм… в общем, не люблю я тунеядцев и лодырей. Таких, каким сам когда-то был…

Заходя в дом к Мудра, замечаю аккуратно выставленную у входа обувь, а так же на удивление чистый пол. Старик прислушался к моим словам и таки сумел объяснить своим отпрыскам важность чистоты в доме. Даже мне не удалось обучить кролли этому, чёрт, нужно будет взять у старика пару советов по управлению.

Представляя, как открываю двери, а там в ряд на коленях стоят семь… нет, лучше десять сексопильных, грудастых красавиц, ожидающих возможности отблагодарить меня за новые апартаменты, захожу в его большой зал.

«Не нужно девочки, я просто делаю свою работу»… — Представляя, как те набрасываются на меня, стягивают штаны, заворачиваю за угол, видя четырёх здоровяков му и старика. А где красавицы? Не, мужики, чёт какое-то неправильное кино у нас намечается…

— Простите, что отвлекли, староста. Я уже много раз вас благодарил, но думаю, слов недостаточно.

Ага, твоих дедуль тем более, но да ладно.

— Ничего…

Стоявший ко мне спиной здоровяк внезапно оборачивается. Морда его распухшая, глаза почти что закрытые, все на больших шишках, словно тот лицо своё в улей засунул.

Старик протягивает мне ведро, в нём соты, ну прям те самые, как из улья, и пчёлы на них дохлые. Блять, неужели этот дурак реально ради меня башку в улей засунул⁈

— Попробуйте, это очень вкусно… — Выковырнув палочкой погустевший мёд, протянул тростинку Мудра. — Вспотевшими ладошками принял подношение, лизнув густую консистенцию, мёд. Блять, это точно мёд!

— Сладко… — Когда я вообще последний раз ел что-то сладкое⁈ Этот вкус, эта густота, эта сладость. Подойдя к пострадавшему, едва не расплакавшись того обнял. Спасибо тебе мой герой… жопу за это свою я конечно не продам, но надолго запомню твою жертву!

— С-староста, вы… чего? — Растерянно поглядел на своего Мудра, заплывшими глазами здоровяк, коему моя голова была едва по накаченные сиськи.

— Друг мой, ты даже не представляешь, насколько великое дело сделал сегодня. — Произнёс я, открывая себе и своему воображению новые просторы, и по-прежнему наслаждаясь сахарным вкусом на устах.

— А я, что, правда? — Боясь сломать меня, так же обнял меня здоровяк, рукой своей похлопав по плечу. — Ладно-ладно, только отпустите, девушки смотрят…

Меня словно ошпарило, отпрыгнув от того, перевожу взгляд на новоприбывших и удовлетворённого своим подношением Мудра. Я с восторгом оценил его подарок, а он был полностью удовлетворён моей на его реакцией.

Теперь, невкусный, травяной отвар мог стать слаще, а лучина могла смениться обмазанной воском верёвочкой, то есть полноценной свечой. Му и их староста, сами того не понимая, вытолкнули нас из мрака, продвинув в новую эру. Эру «свечного просветления», «медового опьянения» или эру «первых сладостей», как назвать новый временной отрезок моего прогрессорства я не знал, но надеялся, всевышние силы помогут сделать мне правильный выбор!

— Староста… — Замялся старик. — Вы кажется говорили про великие дела?

— Именно. — Видя, как на мой голос из комнат повыползали местные жильцы, деловито добавил. — С мёдом и воском для нас и всего поселения открываются огромные, новые горизонты. Освещение и сладости сделают нашу жизнь намного ярче!

— В… вот оно как… Тогда надеюсь ваши «новые горизонты» подождут до следующей весны?

— А что, почему? — Удивился вопросу старика я.

— Дело в том, что сейчас приходит холодный сезон, и найти пчёл, а так же их ульи станет весьма и весьма затруднительно. Да и к тому же… — Старик поглядел на своего покусанного му. — Добыватьмёд дело не из простых. Не каждый храбрец отважится влезть в улей, и не каждый после этого может выжить.

Досадно…

— Но ещё пару тройку ульев мы сможем найти до зимы?

От вопроса моего пострадавший Му испуганно сглотнул, рукой взявшись за одну из распухших на лице шишек. Кажется, он уже жалел, что отважился на такой подвиг, показав мне придел возможности смельчаков му.

— Д…да… если найдём добровольцев, что могут переносить укусы… — Нерешительно прошептал старейшина му.

— Укусы не проблема! — Воскликнул я, рассчитывая создать костюм пчеловода, но Мудра явно меня не понял. Ещё раз взглянув на своего шокированного моими словами сына, старик растерянно сел за стол в центре комнаты, а после, словно горюя о своём даре, руками взялся за голову.

Этой ночью в доме моём было как никогда ранее тепло и спокойно. Отвечавший за подброску дров Боб, не отходя от топки, внимательно глядел за каждым поленцем, следил за каждым угольком. Причиной столь высокой самоотдачи делу, стала чужая женщина и чужие дети, коим я разрешил сегодня провести ночь вместе с их верным стражником. Подраненный Боб, с гордо выпрямленной спиной, вел себя сегодня как показательный страж его… то есть моего величества. Мужчина был влюблён, и по виду мечтательницы кролли занятой своей работой, любовь их была взаимна. Вплотную прижавшись к горячей печи, выздоровевшие детишки, не боясь холода, под защитой взрослых, мирно сопели с улыбками на лице. Их мать, и теперь уже и отчим, желая отплатить мне за их спасение, под тусклый свет печи пытались плести первые одеяния из разного рода высушенных трав. Получалось у ребят, мягко говоря, не очень, но, пусть работают…