Блять. И опять я возвращался к мысли, что без дороги до реки не добраться. Дистанция для одного бойца или малого отряда вполне досягаемая, но только если хочешь добраться до цели выдохшимся и уставшим. Для большой группы с телегами и прочим поход в один день закончится где-то ночью, на дне оврага с перевернутыми телегами, смертями и травмами… Без защитных фортификаций на нас ночью могут устроить налёт, из-за слабого боевого духа кролли, из-за нашей неопытности в походах, по любому начнётся паника и разброд, после чего многие уже никогда не смогут вернуться обратно в деревню. Дабы этого не произошло, все чётко и ясно должны знать, куда мы идём, где отдыхаем и что делаем в дальнейшем.
Итог… переход в один световой день — невозможен. Нужна дорога, нужно укрепление. Небольшой форт, где наши люди смогут составить телеги, скот, и отдохнуть, вполне подойдёт. Для форта нужны высокие стены, чем выше, тем лучше. Благодаря высоте стен не потребуется большой гарнизон для защиты. Но на случай, если враг всё же проникнет в форт, построим в нём ещё более высокую башню. Башню укрепим дополнительными, прочными дверьми, за ними расположим склад и казармы гарнизона. Над всем этим разместим смотровую комнату. Вести к ней будет винтовая, узкая лестница, что позволит минимизировать численное преимущество любого нападающего, зажатого в узком проёме. За лестницей, как последний рубеж защиты, расположим ещё одну прочную дверь, за которой защитники, в случае беды, и будут дожидаться помощи.
Спасение выр-выр станет настоящим испытанием для моих сил и моей собственной живучести. Если во время строительства форта я допущу ошибку, позволю силе вырваться и разом построю целую крепость, отдача убьёт меня. А где моя смерть, там и смерть всех травоядных.
Сложность предстоящей задачи понимал лишь я один. Другие, все, включая раненого выр-выр, с огнём в глазах следуя за Кобаго, во всю обсуждали свою будущую победу и то, как сильно изменится мир, когда кролли, му и выр-выр станут в один уровень с хищниками.
— Кобаго, сбавь ходу… я не поспеваю. — Когда двухметровая детина с прытью гимнаста заскочила на преграду моего роста, не выдержав, взмолился я. То как кролли, му и Пом легко передвигались по лесу, с какой простотой взбирались на выступы и искали обходные пути, меня поражало. Даже раненый выр-выр, двигался не хуже профессионального гимнаста. Со стороны казалось, что они просто идут, а мне… мне реально приходилось бежать и оббегать те места, которые я не мог преодолеть как они, то есть, карабкаясь по деревьям и выступам.
— Считайте это вашей тренировкой выносливости. — Комментировал мои пробежки Кобаго.
В боку кололо, ноги и стопы горели, голова кружилась, а живот мутило. Меня за язык никто не тянул, на кой хер я вообще про эти тренировки заговорил⁈
В деревню мы вернулись с закатом. Слава богам, нам не повстречались рыкуны, чудовища Волколаки или другие хищники. Только вот людям в поселении нежеланных контактов избежать не удалось. Одного косца, заготавливавшего корм для коров, ранили в момент, когда он нёс стог в деревню. Налётчиков рыкунов было трое. Сломали парню ногу, пару рёбер и разбили голову палицей. После чего, наверное думая, что тот мёртв, потянули прочь от деревни, но охрана вовремя спохватилась, настигла и покарала рыкунов. В очередной раз, с гоблинами, нашими бойцами не было замечено хищников, и это ещё раз мне напомнило о том странном куске ткани. Если между рыкунами и хищниками и вправду началась война, для нас более благоприятного развития событий и представить сложно.
Плохие известия (касаемые раненого кролли), разбавили более радужные, сохраняющие веру в то, что в мире всё не так однобоко хреново. Охотники обнаружили несколько ребятишек Зайя, иными словами — зайчат. Пара подростков мальчуганов, вместе со своим вожаком, мужичком постарше, буквально запинали двух вышедших на них рыкунов, а после, пав в депрессию от свершённой расправы, обнявшись, тупо рыдали над их трупами. Причём так громко, что охотники Му, летевшие тем на помощь, даже не сразу поняли кто и почему плачет, приняв Зайя за обычных, попавших под налёт кролли. Я когда их увидел даже сам не поверил в то, что это не наши, уж слишком сильно те походили на кроликов.
Из истории их почти ничего нового не узнал. К сожалению, мои догадки о конфликте гоблинов и звероловов не подтвердились. Всё как и с выр-выр. Хищники пришли ночью, злобно крича, начали всех убивать и сгонять с насиженных мест. Особенности в рассказе Зайя я нашёл лишь две. Первая, женщин их не убивали, как было с выр-выр. Это говорило о цели гоблинов восстановить своё потомство, используя зайчат, как инкубаторы. Второе, направление атаки. Больше часа я мысленно цеплялся за мелочи, не дававшие мне покоя, ускользающие детали, покуда до меня в конце концов не дошло.
Рыкуны и хищники цели свои гонят по направлению к реке, то есть, от нас, от нашей деревни, опасаясь, что выжившие могут примкнуть к нам. То есть, они целенаправленно истребляют всех потенциальных кандидатов в наши союзники. Сука… какая мелочь, а с другой стороны, гениальное решение, лишившее меня множества рабочих рук!
Если бы я чуть меньше дорожил своими кролли, если бы раньше разослал предложение местным скооперироваться, дать… что дать, бой? Одно лишь это предложение распугало бы всех кандидатов. Матвей, вспомни, что было, когда ты рассказал кролли правду о Каглахаме и том, что хищники идут за ними. Паника, хаос, лишь только их прижатость к стене, а так же моё непосредственное над ними управление и доминирование Кобаго, как невъебенного альфача, позволило сохранить порядок в поселении.
Взглянув на зайчат, не смог сдержать недовольства. Скорее всего их родители мертвы… и я уже ничем им не смогу помочь мёртвым. Видя мой недовольный оскал, зайчата затряслись, а самец постарше, видя лису за мной, спиной встал между нами и детьми. Меня опять неправильно поняли.
— Накормить, помыть, обогреть… — Простая команда, знакомая каждому из моих подопечных, в очередной раз удивила пришлых. Гостей мы встречаем с хлебом с солью, и каждый, кто не таит в себе злобы, может стать для нас товарищем, союзником, а быть может даже другом. По крайней мере, так к гостям и иноземцам относился я, и политика моя, пока народ накормлен, местных вполне устраивала.
Эх, где те времена, когда главной моей заботой являлось одно единственное желание накормить себя и Муррку. Беззаботные были деньки, не то что сейчас.
Покончив с расселением новоприбывших, отправился на площадку, расчищенную под будущий дом старика Мудра. Глава семьи буквально места себе не находил, взволнованно метался, всё подгонял и подгонял своих плечистых детей, заставляя относиться с каждому принесённому бревну и камню бережно, словно несут те не бесформенную глыбу, а кусок чистейшего хрусталя. Пообещав, что к завтрашнему дню все приготовления будут завершены, Мудра с гордость продемонстрировал вырытый котлован под фундамент, а так же результат работы наших лесорубов и камнелом. Глядя на стопку брёвен и кучу камней что выше меня, робко усмехнулся. Честно говоря, уже сегодня со всем этим добром я мог построить деду дом, но сил физических почти не осталось, и я поленился. К тому же, если сделаю дом, придётся проводить внутри экскурсию, рассказывать что и как, а мои ноги уже буквально отказывались делать новые шаги. Обувь, та, что предоставили мне местные, оказалась отвратительной, убийственной и вообще не пригодной к использованию. Мои стопы за сегодняшний день, они буквально стёрлись. Мозоли полопались, кровоточили, местами всё зудело и болезненно пульсировало. Пол дня я терпел это, стараясь казаться максимально крутым. Тогда, когда мы только-только дошли до обзорного холма с видом на реку, мне казалось переход мой, настоящая волевая победа и дальше будет легче. Сука… возвращение домой оказалось ещё более экстремально тяжёлым и болезненным. Последний км, Пом, косо поглядывавшая на мои ноги и чувствовавшая запах крови, ничего не говоря другим, поддерживала меня, помогала взбираться и идти, за что я той безмерно благодарен. Сейчас же, чувствуя, как ноги мои растекаются, словно гнилая плоть, как кожа облазит, грозя превратить меня в инвалида, с запозданием решил отправиться на отдых. Антисанитария, заражение крови и прочее-прочее-прочее. В очередной раз столкнувшись с болячкой, я вновь запаниковал, вновь представил самый худший исход и вновь вынужден был обратиться к Хохо.
