— Я не взял, я это знаю. Я это видел! — говоря последнюю фразу Война почему-то посмотрел на меня. — Я подожду, — добавил он, бесцеремонно отправив нас с Корявкой куда-то.

Глава 41. Единение

Если путешествие по порталу, которое я осуществила, следуя за Корявкой оставило во мне неизгладимые приятные впечатления, то метод, которым Война отправил нас к чёрту на куличики мне совсем не понравился. Я, словно находясь в тесной кабине лифта сорвавшись несусь на бешеной скорости в шахту лифта, где мне суждено разбиться. Вот только несусь я не только вниз, но иногда ещё и в стороны. К горлу то и дело подступает тошнота и я благодарю своих палачей, что они меня не покормили перед казнью, иначе быть мне и крепко прижимающему к своей груди меня Корявке в не до конца переваренной моим желудком еде.

Перед глазами, то и дело мелькают какие-то яркие картинки, расплывающиеся почему-то в разные стороны грязными, мутными пятнами. Когда в глазах начинает рябить, колдун ещё крепче сжимая меня, шепчет мне на ухо:

— Мы почти на месте, зажмурься. Так легче будет перенести посадку.

Не спрашивая о какой посадке идёт речь, я просто сделала так как, он говорит. И хорошо, что послушалась, мощная воздушная волна сильно ударив, швырнула нас на что-то мягкое и горячее. Я старалась лежать бездвижно, но всё равно погружалась во что-то. Поднимая меня Корявка произнёс:

— Можешь уже открыть глаза.

Распахнув глаза я, оседая от усталости пережитых мной дней, ахнула. Вокруг меня до самого горизонта простиралась бескрайняя разноцветная пустыня. Пустыня, в которой словно полотно художника, горы песка были разукрашены краской мастера, творящего свой шедевр.

— Что это за место? — с восторгом ребёнка спрашиваю я.

Опустившись рядом со мной Корявка приобняв меня отвечает:

— Радужная долина.

— Интересно почему Война отправил нас именно сюда?

— Наверное думал, что такое буйство красок заставит тебя отвлечься и не думать о том, что ты пережила.

Перед глазами тут же пролетела моя казнь, словно кадры киноленты. Вот я стою с петлёй на шее, а вот я, потеряв опору под ногами пытаясь её найти только больше затягиваю петлю, перекрывая себе доступ к кислороду. Перед глазами вспыхивают разноцветные пузырьки, точно такие же, как пески этой долины.

Сглотнув подступивший к горлу ком, я честно признаюсь:

— У него не получилось, — но уловив боль и оттенок вины в глазах Корявки тут же перевожу тему. — Ты знаком со всеми всадниками?

— Косвенно.

— Это как?

— Некоторых просто видел, с некоторыми имел неудовольствие общаться лично.

— И какие они?

— Самовлюблённые.

— Все всадники мужчины? — зачем-то спрашиваю я.

— Нет, только Война и Голод. Смерть и Чума женщины, если этих мерзких баб вообще можно так назвать.

Хочется спросить что-то ещё чтобы разрушить тот холод и неловкость, что вдруг образовались между нами, но я не нахожу слов. Отчётливо понимаю, что чувство вины отдаляет от меня моего мужчину и ничего не могу с этим поделать.

«Но как же так⁈», — досада съедает меня изнутри. — «Неужели я позволю какому-то глупому чувству вины и тревоги разрушить всё то, что было между нами⁈»

Ответ появляется в голове мгновенно. Нет, не позволю!

Отстранившись от мужчины я, ловко запустив пальцы ему в волосы притягивая его за затылок обрушиваюсь на его губы в требовательном отчаянном поцелуе. Корявка отвечает на мой поцелуй и даже углубляет его, просунув в мой рот свой язык. Из меня вырывается тихий стон удовольствия и словно опомнившись мужчина отстраняется.

— Агата сейчас не лучшее время. Ты много чего пережила, тебе нужно набраться сил.

Пытаясь повалить его на песок я надломленным голосом отвечаю:

— Вот именно, я много чего пережила за эти дни и сейчас мне нужно просто забыть об этом хотя бы ненадолго, чтобы не сойти с ума, — ласково проведя по его груди рукой я шепчу ему в губы. — Помоги мне забыть это. Заставь не думать ни о чём кроме тебя.

Я вижу по лицу мужчины, как желание борется с сомнениями. Судорожно выдохнув он грубо обрушивается на мои губы сминая их. Ликуя в душе, я пытаюсь снова повалить его на спину, но он упирается.

— Нет.

— Но почему? — чуть не плача растеряно спрашиваю я.

Оставив ещё один, но на этот раз беглый поцелуй на моих губах он, поднявшись на ноги подав мне руку, помогая подняться произнёс:

— Не хочу потом песок выковыривать из всех труднодоступных мест. Пойдём в дом.

Потянув меня за руку, он направился в сторону ближайшего холма из песка.

— А тут, что есть дом? — запоздало спросила я.

Мы уже забрались на вершину разноцветного холма внизу которой простиралась степь из песка посередине которой стоял небольшой дом. Молча переглянувшись мы побежали к нему.

Переступив порог, отведённого в наше сегодняшнее распоряжение дома, мы одновременно, яростно накинулись друг на друга с поцелуями. Из-за того, что в нахлынувшей на нас страсти не было чёткого доминанта, поцелуи, несмотря на всю испытываемую нами похоть получались смазанными и мимолётными, касаясь поверхности кожи лица, шеи, ключиц, губ, так же быстро и ощутимо, как жало осы при укусе, отравляя разгоняемую сердцем кровь безумной жаждой. Утолить и насытить которую способен только жар сплетающихся обнажённых тел.

Вцепившись в друг друга так, словно оторвавшись хотя бы на секунду, мы навсегда можем расстаться, я и Корявка передвигались по комнате в сторону дивана, как пьяные, сметая всё на своём пути. Бессмысленной жертвой нашей страсти стали: хрустальная ваза, горшок с домашним цветком и книжная полка. Неловко переступая мы шли по обломкам хрусталя, цветка орхидеи и раскиданных нами книг, втаптывая всё это в благодатную чернозёмную почву из цветочного горшка. Наконец-то добравшись до чёрного кожаного дивана, яркого образца полной безвкусицы его хозяина я, ловко вывернувшись из объятий мужчины толкнула его на диван.

Плотоядно улыбнувшись Корявка небрежно сняв с себя майку швырнул её назад, разбросав руки по спинке дивана, откинув голову, блаженно зажмурившись протянул слегка хриплым от желания, бархатным голосом:

— Кажется кто-то хочет взять все бразды правления в свои руки?

— Ты против? — кокетливо вскинув бровь, с наигранной стыдливостью спросила я.

Мой взгляд настолько был противоречив голосу, что колдун испытавший явное удовольствие от такого контраста нервно закусил губу в ожидании продолжения этого действа.

— Ну почему же, я умею уступать ведущие позиции, — колдун хитро прищурился, добавив: — Особенно когда успех всего предприятия зависит от усилия обеих сторон! — его завуалированные намёки лишь сильнее меня заводили. В них не было открытой пошлости, лишь тонкая подача очевидных, неприличных вещей, которые мы собирались сделать друг с другом.

Поймав нужную волну я, не желая растерять, этого будоражащего моё и мужчины воображение настроя, плавно, словно танцующая под звуки флейты пунги змея очаровывающими выверенными движениями заклинателя опустилась на пол, перед расставленными ногами Корявки.

Положив руки на колени мужчины я, эротично закусив губу нежно повела ладонями, вверх при этом не нарушая зрительного контакта с колдуном. Смотря ему прямо в глаза томным, сжигаемым изнутри огнём взглядом я чувствовала, как под моими ладонями разливается жар, в тех местах где я касалась кожи Корявки. Даже плотная ткань брюк не способна была скрыть тот пожар, что разжигали одни мои прикосновения к колдуну.

Задержавшись ненадолго в области бёдер, я не без удовольствия отметила насколько Корявка был уже возбуждён. Но несмотря на это, мне хотелось подольше растянуть наше слияние, предвкушением близости.

Мои руки ловко скользнули к ремню брюк мужчины, быстро его расстёгивая, далее я расправилась с замком ширинки. Стараясь как можно быстрее избавиться от них я, поспешно стянув брюки с мужчины швырнула их в сторону.