Я присаживаюсь на свободный стул. Влад тут же подаёт мне запотевший бокал с шампанским и придвигает вазочку с клубникой. А к ней — тарелку с нарезанным багетом и полулитровую банку красной икры.

— Бутеры будешь? Мы тут обнаружили, что забыли вчера открыть икру, так что решили сожрать её на завтрак. Не везти же обратно?

— Не «забыли», а кое-кто не выложил её из багажника, — вставляет недовольная Вася, укоризненно глядя на меня, как будто я должна была следить, что народ складывал в мой багажник.

Она единственная в плохом настроении. Догадывается, что мы переспали? Или не догадывается, а точно знает? Мы вчера шумели, а стены в доме не кирпичные толщиной в метр, а обычные деревянные.

— Влад, я…

Я должна уехать. Но сказать я это не могу. Надо было тайком убегать, а теперь придётся объясняться.

— Пей, очень вкусное, ещё холодное, — Влад ставит передо мной бокал.

— Мне же за руль, — отнекиваюсь я, хотя с удовольствием бы хлопнула шампанского.

— Тебе не надо за руль.

— Ну а кто отвезёт вас в город?

— Роман Анатольевич отвезёт Наташу, Мадину и Василису, а мы останемся тут до завтра, я продлил аренду коттеджа на сутки.

Меня мгновенно кидает в жар. Для меня это звучит так: «Все уедут, а я буду трахать тебя ещё сутки в пустом доме на всех горизонтальных и вертикальных поверхностях, пока ты не запросишь пощады».

— Но, но…

— Чего ты так покраснела? — интересуется Вася. — Владу просто нужно поработать здесь и кое-куда съездить.

— Да, я собираюсь посмотреть на заброшенную церковь тринадцатого века, тут недалеко, километров десять.

— Тогда мне точно не нужно пить, — говорю я.

— Не спорь с начальством, — улыбается Влад. — Я сам сяду за руль. Права у меня есть.

Я сдаюсь. Потому что очень хочу сдаться. Ничего с Никитосом не случится, если я приеду в офис завтра, а не сегодня. Подождёт! Я хочу провести день с Владом наедине. Это будет лучший день в моей жизни — отравленный предстоящим предательством, но от этого ещё более прекрасный. Щемящий, пронзительный, горький, но всё же бесконечно сладкий.

Ведь я его люблю.

Шампанское шибает в голову сразу же. Я намазываю багет маслом и плюхаю икры с горкой. Набрасываюсь на еду и запиваю шампанским. На душе становится легче. Тиски горечи разжимаются. Я наконец-то могу искренне улыбнуться людям, которые приняли меня в свою компанию и за несколько дней вызвали симпатию. Даже Вася уже не бесит. Да, ей когда-то обломилось несколько счастливых минут, но там не было ста из десяти. Там вообще ничего не было. Влад ошибся и взял на себя вину за эту ошибку — заботится о женщине в меру своих сил, не позволяет её обижать.

Сто из десяти у него было только со мной. Я для него лучшая. Особенная. Он это понял и принял.

Вася по обыкновению тарахтит, настойчиво предлагает остаться, чтобы всем вместе осматривать церковь, но Влад упрямо отправляет её в город. А у меня внутри всё дрожит от счастья. Кто бы мог подумать, что сегодняшний день принесёт столько радости вместо грусти?

Когда все уезжают, и мы остаёмся одни в большом доме, Влад поворачивается ко мне всем телом и смотрит в глаза. От этого взгляда слабеют колени. Это не нахальный взгляд непослушного подростка, и не вороватый взгляд женатого человека, это зовущий мужской взгляд, которому невозможно противиться.

И я не противлюсь.

Я бросаюсь к нему и запрыгиваю с разбега, как ребёнок. Обнимаю руками и ногами, целую в губы. Это первый наш поцелуй. Он отвечает так страстно, что меня буквально размазывает от желания. Сосёт мои губы, вылизывает рот, пихает поглубже язык. Оба стонем.

Он сдвигает со стола кофейные чашки и остатки завтрака и сажает меня на свободный край. Лихорадочно раздеваем друг друга, путаясь в пуговицах и молниях, целуемся, как умалишённые, гладим каждый сантиметр голого тела.

Входит очень неосторожно, я вскрикиваю — но это крик удовольствия. Я мечтала о сексе с ним с первой встречи, фантазировала о нём, мастурбируя в кинотеатре, любовалась его необычной красотой, но я даже представить не могла, насколько он хорош в сексе. Он не соврал, у него было много женщин. Несмотря на то, что ему всего двадцать шесть лет, а не сорок или пятьдесят, в нём чувствуется опытность, и это покоряет меня. Заставляет доверять ему и отдаваться по полной. Он знает, как доставить женщине наслаждение, которого она ещё не испытывала.

Я лежу на спине, закинув ноги ему на плечи, а он размеренно насаживает меня на свой немаленький член, цепко держа за бёдра. Смотрит мне в лицо, считывает малейшие эмоции, ловит рваные вздохи. Потом подносит руку ко рту и облизывает большой палец. И кладёт его мне на клитор. Обводит вокруг, отодвигая складочки, высвобождая самое чувствительное место. А потом начинает мягко массировать. Меня тут же выносит в космос. Я ору и извиваюсь под его умелыми руками, на его крепком члене. Ай, это самый быстрый и интенсивный оргазм в моей жизни! И самый затяжной, потому что он всё длится и длится, а Влад всё убыстряется и убыстряется, и наконец догоняет меня. Склоняется надо мной и нежно целует, пока его член пульсирует в глубине моего тела.

— Ты наврал про церковь?

— Нет, с чего бы? Я редко вру. Чаще недоговариваю, если хочу скрыть правду.

Ага, как недоговорил жене, что спал с сотрудницей пять лет назад. Зря он это сделал. В конечном итоге этот факт и разрушил его брак — не столько сама измена, сколько категоричное отрицание правды.

Я пью шампанское, не помню уже какой по счёту бокал, а Влад режет бутерброды и складывает в контейнер. Нас ждёт не только экскурсия в старую церковь, но и пикник в живописном месте. Влад наливает кофе в термос.

— Ну что, ты готова?

— Готова, Слава.

Разозлится или нет? Он не любит, когда его называют Славиком.

— Тебе нравится называть меня этим именем? — спрашивает он беззлобно.

— Оно красивое, мягко звучит, и у него хороший смысл. Слава. Тебе идёт.

— Ладно, я не против. Ты будешь единственной, кто так ко мне обращается.

— Потому что я особенная? — спрашиваю я, расплываясь в улыбке от счастья.

— Да.

— На сколько баллов потянул сегодняшний секс?

— Ты теперь каждый раз будешь спрашивать? — смеётся он. — Соточка.

От этого слова у меня опять приятно тяжелеет внутри.

Как же я его хочу!

Как же я его люблю!

Он водит машину не так уж и плохо. Я думала, будет хуже. По обыкновению, он выставляет координаты на навигаторе и едет, поглядывая на экран.

Мне кажется забавным сидеть на пассажирском сиденье, ведь водитель — я, а Влад — мой начальник. Я улыбаюсь во весь рот, а Влад радуется, что у меня хорошее настроение. Он тоже сегодня не капризничает, несмотря на двадцать два градуса чудовищной жары и яркое солнце. Сам себе достаёт воду и жевательные резинки.

Через двадцать минут по тряской лесной дороге мы добираемся до места. Без точных координат эту церквушку найти невозможно. Она на треть ушла в землю и со всех сторон окружена лесом и непролазными кустами. Перед низким входом валяются прямоугольные камни, явно искусственного происхождения. И лежат они не хаотично, а по порядку.

— Зачем тут положили камни? — спрашиваю я. — Они что-то символизируют? Местный Стоунхендж?

— Это верхушки могильных крестов, — отвечает Влад. — А сами кресты под землёй.

— О Господи…

— Этому кладбищу лет семьсот.

Пригибаясь, мы заходим внутрь. Я думала, там тоже буйствуют зелёные заросли, но нет, интерьер прекрасно сохранился. Видны разноцветные росписи на позеленевших от грибка стенах, причудливые барельефы, на алтаре — двухметровый каменный крест, у подножия которого кто-то поставил стакан с букетиком свежих ландышей. Их тонкий аромат наполняет пространство.

Здесь прохладнее, чем на улице, но комфортно. Сквозь оконные проёмы слышны пение птиц и шум ветра в кронах деревьев.