© Геннадий Раков, 2024

© Издательство BookBox, 2024

Раков Геннадий Евгеньевич родился в 1947 году в посёлке Стрелка Магаданской области. Инженер-строитель, образование высшее. Руководил большими строительными организациями. Возглавляемые им предприятия проектировали и строили крупные объекты по всей стране от Колымы до Ленинграда, от Салехарда до Сочи, в том числе и в Тюменской области, где он сейчас проживает.

В своей повседневной производственной деятельности он не забывает о простых людях: рабочих, инженерах. Заботится о них, воспитывает, сеет доброе, светлое. Сознательно созидал социализм.

При резком возврате государственной политики назад, в давно пройденную эпоху исторического развития, не принял её. Считает вынужденной необходимостью приспосабливаться к временно происходящему с целью сохранения и защиты работающих с ним, идущих за ним.

Поэзией занимался его отец, Раков Евгений Павлович (псевдоним Евгений Мраморов). Геннадий Евгеньевич, будучи полностью загруженным на производстве, с трудом выкраивает минуты из своего напряжённого графика для литературных зарисовок, рассказов, коротких повестей. Это его первый сборник избранных произведений.

В Алма-Ате и Актюбинске, после Колымы, жили мы недолго. Года два, не более. Помню, как язык зимой к железной ручке приморозил – отливали тёплой водой. Как Сталин умер и все плакали. Как наводнение было от резкого таяния снегов. И где? В степи, где до ближайшей реки больше тысячи километров. Как крупный град нашего телёнка, привязанного за колышек на полянке, во время страшной грозы чуть до смерти не заколотил…

В общем, не прижились. Собрались переезжать в Барнаул. Мы с мамой и сестрой первыми, по направлению «Гидрометцентра». Отец должен был дождаться замены, сдать метеостанцию – и тоже в Барнаул.

В Барнауле мы были в середине августа. Мне в школу, в первый класс идти. Сборы занимали много времени. Иногда удавалось на реку сбегать. Пристрастился на самодельную удочку рыбу ловить. Забредёшь по колено в воду и ловишь. Рыбка так себе, никакая: мальки да пескарики мелкие. Однажды шёл-шёл по воде – и нырк. Обрыв. Кругом вода, ничего не видно, стал захлёбываться. Плавать в степи не научился. Словом, хана.

Не успел ни о чём подумать, как чувствую – чья-то сильная рука за воротник вытащила меня из воды.

– Неместный, кажись. Наши сюда не суются, метра три глубиной яма. – Поставил меня на берег. – Мальчик, а если бы меня не было поблизости? Где твои родители? Почему одного на реку отпускают? Беги домой, пока не простыл, ишь как холодно. Вода холоднющая.

– Спасибо, дяденька. – Я стоял, приходя в себя от случившегося, и смотрел на своего спасителя.

– Марш, кому сказано.

До конца не поняв, чего сейчас избежал, я поплёлся домой без уплывшей удочки и убежавшей рыбы.

Жили мы недалеко от реки в маленьком, стареньком покосившемся домике в одну комнатку. Из мебели в нём было две железные односпальные кровати, на одной из которых спала пожилая хозяйка, на другой мама с сестрой; комод, стоявший около входной двери, на котором спал я; столик кухонный из отёсанных досок и иконка в углу, под потолком.

Мама была на работе. Хозяйка переодела меня, отогрела чаем. Пронесло, не заболел. Чтобы больше со мной не случилось чего – окрестили в церкви.

В школе по советской традиции первый класс начинался с первого звонка, знакомства учителей с учащимися. Всё как всегда. Я ходил в школу, вёл себя примерно. На уроках сидел тихо, запоминал, что говорила учительница. Дома делал домашние задания. Получалось хорошо. Когда кто-то из учеников был не готов и получал двойку, думал, как это можно не выучить урок? Сиди, слушай, запоминай – будешь всё знать.

Если вертеться, безобразничать – всё пропустишь, тогда и получишь двойку.

Учительница меня хвалила: «Талант, гений. Всё помнит. Не успею стих прочитать – уже руку поднимает и рассказывает наизусть. Божий дар в ребёнке, далеко пойдёт».

Полгода пробежало незаметно. Приехал отец.

– Не получилось направление в Барнаул. Отсылают в Усть-Кабырзу, в Кемеровскую область, начальником метеостанции, а тебя, Маша, – метеорологом. Собираемся. Там дом большой, лес, ягоды… Поживём сколько, потом, может, получше куда пошлют, в город.

Что собирать? Собирать-то и нечего. Пара чемоданов – и поехали.

Учительница, выдавая ведомость успеваемости с одними пятёрками, без устали восторгалась перед мамой моими успехами и талантом:

– Готовьтесь, станете мамой великого человека. Какой ум, какая память… Я вам говорю – далеко пойдёт.

На поезде добрались до Таштагола. Дальше? Это целая история. Дорога в Кабырзу (шестьдесят километров) была только зимняя. Ездили по ней только на санях, конях. Иногда трактор таскал грузы на санях. И что теперь делать? Зима, двое детей. Ни гостиниц, ни знакомых. Напросились переночевать у добрых людей. Отец где-то бегал, хлопотал.

– После обеда трактор едет, нас посадят в сани, доедем.

Дошли до какой-то конторы на краю Таштагола. Возле неё стоял в снегу маленький закопчённый тракторишка с прикреплёнными большими санями, изготовленными из остроганных топором брёвен. На санях уже был загружен груз.

– Залазьте в сани, садитесь здесь в уголок, тут поменьше ветра. – Дали два тулупа. – Не околеете. Хоть и не трескучий мороз, а за шесть часов на улице зимой не каждый выдержит. Малого в кабину посадите. Не совсем удобно, но теплее.

Мы отправились. Меня посадили в кабину трактора на сиденье рядом с трактористом, рычагами и какими-то железяками.

Трактор по-звериному взревел, поднапрягся – видно, полозья успели примёрзнуть – и пошёл. Посмотрел в заднее стекло, ничего не видно – замёрзло.

Тракторист не разговаривал, молча дёргал рычаги, внимательно смотрел вперёд. Быстро темнело. Включил фары. За светом фар было темно и страшно. В моём воображении виделись волки, медведи… Пошёл снег. Видимость уменьшилась.

– Спешить надо, – подумал тракторист вслух. – Снегом занесёт дорогу – хана будет. Неделю просидим, пока вытащат. Нам этого не надо. – Добавил газа.

К середине ночи показались огни, дым над трубами.

– Вот, кажись, ваша метеостанция. – Трактор остановился. – Прыгай, паря, приехали.

Я открыл дверь кабины, встал на гусеницу – вокруг был высокий снег, – в нерешительности остановился. – Привыкай, не город тебе.

Снег засыпался куда только мог. Отец с мамой и сестрой вылезли из тулупов, поблагодарили тракториста. Все вместе пошли к большому дому. Постучали. Оказалось, прибыли куда надо. Хозяйка напоила чаем с пирогами. В доме было тепло натоплено (видно, готовились к встрече). Легли кто где на стоявшие заправленные кровати и забылись крепким сном.

Утром отец пошёл осматривать своё будущее хозяйство. Мы с мамой и сестрой – в школу. Двухэтажная бревенчатая школа стояла через дорогу в центре посёлка. Нашли директора. На табличке двери было написано: «Директор Шайтанов». Постучали. Вошли в кабинет, поздоровались.

– Милости просим, голубушка, присаживайтесь. Ваши детки? Ну давайте документы, посмотрим, как они у вас учатся. О, это ваши документы, молодой человек? – Да.

– Смотрите-ка на него, сплошной отличник. Премного благодарен вам за усердие к наукам. Вы нам будете кстати. В нашем первом классе будете живым примером местным недорослям. Бедная Вера Ивановна, как она с ними мучается! Вы себе представить не можете. А это ваши документы, девочка Таня? Хорошо, хорошо. У нас есть такие успехи, вы к ним добавите свои… Очень рад, очень рад вашему приезду в наши отшельнические края. Не пугайтесь. Это у нас зима такая снежная в этом году. Я сам её недолюбливаю. Зато летом здесь – рай. Комары только, чёрт бы их побрал. Извиняюсь за излишнее сравнение. Тайга, река, рыба, дичь, ягоды, грибы… Какой воздух! Когда приезжаю из отпуска, санатория – голова кружится от избытка озона. Сколько меня ни приглашали в город, школу давали, не хочу уезжать. Сроднился с Кабырзой, что тут поделаешь… Да, не о том я. Документы оставляйте мне, я их помещу в архив. Пойдёмте со мной, покажу вам нашу школу, классы, где ваши детки, любезная…