Всё. Дальше задерживаться здесь никак нельзя. Если вдруг случится чудо и эта тварь выживет, я достану его позже. Даже если мне для этого придётся проникнуть в родовое гнездо Милославских в Новгороде. Не стоило ему начинать охоту на меня, и уж тем паче не следовало трогать мою сестру. Вот ни капли сомнений, что это его рук дело. Но это я ещё выясню. Чуть позже. А сейчас следует позаботиться о том, чтобы меня не связали с этим убийством. Надеюсь всё же не покушением.

Воспользовавшись тем, что дворник поспешил к месту взрыва и оставил без присмотра подворотню, я скользнул небольшой дворик доходного дома. Оно конечно поблизости от Кремля земля дорога, но и квартиры не дёшевы, за проживание в которых найдётся кому заплатить. Учитывая близость Красной площади, здесь они куда дороже, чем в моём доме. Так что, доходные дома тут скорее за правило, чем исключение.

Миновав подворотню я оказался в небольшом дворике. Ну чисто Петербургский колодец, шагов пятнадцать в ширину, двадцать в длину, выходящие в него двери четырёх подъездов и уходящие вверх стены в пять этажей. Никого не встретив я поднялся на пятый этаж, и выбрался на крышу.

До соседнего дома на противоположной стороне переулка, шагов пятьдесят. Короткий разбег, толчок вперёд и вверх, одновременно с этим задействовал плетение «Крыло». Не то, чтобы оно позволяло левитировать, но планировать очень даже. Весьма затратная штука, требующая для активации сотню люм, что позволяет преодолеть расстояние в семьдесят шагов, потеряв в высоте лишь полсажени.

Крыша соседнего дома оказалась чуть ниже, плюс я выпрыгнул вверх, а потому приземлиться получилось без ущерба, и практически бесшумно. Пробежался до слухового окна, пока никто не заметил, и спустился на лестничную клетку. Осмотрел себя, в порядке ли одежда, и спокойно спустился во двор, словно был в гостях у кого-то из жильцов.

Дворник лишь скользнул по мне взглядом, ну мало ли, вдруг я прошёл сюда когда он отходил, и ворота оставались под наблюдением его помощника. Главное что я выходил со двора, а не входил в него. Тогда бы он непременно поинтересовался кто таков, к кому и за какой надобностью. И все к подобному опросу относятся с пониманием, он ведь не ради праздного любопытства выспрашивает, а должен знать, чтобы охранять покой квартиросъёмщиков.

До квартиры я добрался довольно быстро и без происшествий. Переоделся, уже в обычный свой студенческий мундир и направился на выход. Здесь уже не центр, и публика значительно проще, а потому и дворники не такие дотошные. Хотя в разбойный приказ и наведываются регулярно. А то как же, служба. Правда, относятся к ней тут с куда большим формализмом.

В университет я успел вовремя. И должен заметить, он гудел как растревоженный улей. Что не удивительно. Весть о покушении… А нет, всё же убийстве князя Милославского взбудоражила столицу. По пути я видел на улицах множество гвардейских патрулей, меня даже пару раз остановили. Так себе меры по поиску убийцы.

С началом занятий я занял своё место в лекционной аудитории и по обыкновению вооружился медной пластиной, кисточкой и чернилами. Виктор как обычно заглядывал мне через плечо, чтобы оценить очередную картинку выходящую из под моей руки. А в этом деле, должен сказать, я поднаторел настолько, что за академический час, выдавал страницу. Главное, чтобы не возникло затыка с сюжетом, и в голове сложилась картинка, а уж нарисовать её никаких проблем.

Во время большой перемены, на выходе со двора университета меня встретил экспедитор Тайной канцелярии. Я и прежде его видел, пусть и мельком, поэтому и не подумал усомниться в подлинности бляхи. Кстати, мне пока не доводилось слышать о том, что кто-то осмелился использовать подделку.

Странно как-то. Ведь там никакой магической защиты. Простая латунь, с незамысловатым оттиском и номером. Похоже, что слава конторы служит достаточной гарантией безопасности от подобных покушений.

— Здравствуйте, Пётр Анисимович, — оторвавшись от изучения бумаг, произнёс Шешковский.

— Добрый день, Степан Иванович, — поздоровался я, обозначив долженствующий поклон.

— Присаживайтесь, — указал он на стул.

Ну что же. Меня доставили сюда не в кандалах, мне предлагают сесть, а не крутят руки, значит пока ничего страшного не происходит. В конце концов, я ведь служу в Тайной канцелярии, пусть и внештатником. Но расслабляться не следует, а потому я держал наготове боевые плетения, по обыкновению доверив защиту амулетам и серьёзно вложившись в атаку.

— Как поживаете, Пётр Анисимович? — убирая в папку документ который только что изучал, поинтересовался Шешковский.

— Полагаю вопрос риторический, Степан Иванович. Вы знаете, я не сторонник светских бесед, а потому давайте сразу перейдём к причине, по которой вы меня вызвали.

— И какова она, по вашему мнению? — улыбнувшись, поинтересовался он.

— Загадки, намёки, полутона. Говорите прямо, Степан Иванович, — не поддержал я его веселье.

— Ваша агрессивная манера разговора, указывает на то, что вы нервничаете и вам есть что скрывать.

— Любому человеку есть что скрывать. А уж оказавшись в окружении сильных мира сего, так и подавно.

— К примеру, вы скрыли, что именно князь Милославский стоял за покушениями на великую княгиню Долгорукову.

— Это точные сведения? — подавшись вперёд, и изображая крайнюю заинтересованность, спросил я.

— Только не нужно делать вид, что вы этого не знаете, — осуждающе покачал головой Шешковский. — Это меня оскорбляет, знаете ли.

— Знать и подозревать это не одно и то же, сударь.

— Так отчего же вы не сообщили мне о своих подозрениях?

— А должен был?

— Разумеется, вы ведь экспедитор тайной канцелярии.

— То есть, если мне взбредёт в голову, что покушения организовал, ну скажем, князь Голицын, я должен тут же бежать к вам, не имея никаких доказательств, а лишь ничем неподкреплённые умозаключения?

— Вы точно знали, что за покушениями стоял князь Милославкий, — убеждённо произнёс Шешковский.

— Я этого не знал, а лишь предполагал.

— Но Мария Ивановна сообщила князю Долгорукову, что вам удалось это выяснить совершенно точно.

— Так и спросите великую княгиню, что она сообщила своему батюшке. Мне почём знать, что творится в её голове и на каком основании она пришла к этому выводу. Повторюсь, никаких оснований полагать, что это именно князь Милославский у меня не было, — убеждённо произнёс я.

Я не боялся, что меня смогут уличить во лжи. Мария сообщила отцу лишь то, что знает, кто стоит за покушениями, не вдаваясь в детали. Сделала она это по моей просьбе и именно потому что я на службе, а в её планы входило сокрытие полученных сведений от Тайной канцелярии, с тем, чтобы посчитаться с князем по своему.

— Итак, уверенности у вас не было, но вы всё же решили посчитаться с князем.

— Вот значит как, Степан Иванович, — хмыкнул я, тряхнув головой, и продолжил. — Убийство князя громкое дело, и вам нужно как можно быстрее раскрыть его явив Правительственному сенату того, кто посмел бросить руку на одного из их числа. И вы решили, что я подходящая кандидатура. Плевать на отсутствие доказательств, их можно и подтасовать, а то и вовсе потащить меня на дыбу и заставить оговорить себя. Подумаешь нет оснований для подобной меры. Убит князь, а потому все методы хороши, а закон можно и подвинуть.

— Ну отчего же нет оснований. Они-то как раз имеются.

— Не расскажете?

Вообще происходит что-то непонятное. Какого хрена со мной вообще беседуют, а не крутят и не тянут на плаху? Скучно, и хочется поговорить? Или Шешковский больной на всю голову? Желает насладиться моментом, поиздеваться над жертвой, вселяя в неё ложные надежды, а после навалиться со всей жестокостью и получить от этого удовлетворение.

Без понятия, что за тараканы в его голове, а потому активировал «Поисковик», просканировав всё окрест на предмет проявлений Силы. Поблизости ничего. Если только простецы за дверью ожидают своего часа. Но тут уж плетение бессильно.