Я сделал несколько копий каждой фотографии на тот случай, если вдруг у нас опять захотят похитить или заменить пленки.

Закончив с фотолабораторией, мы разошлись с Темой по домам.

Мне хотелось поскорее увидеть деда и Ба. Оказывается я по ним уже успел соскучиться.

Все, что бабуля заказала деду я успел достать и купить. Ей же я прикупил красивый румынский платок, который можно было носить как на голове так и на шее.

Я надеялся, что он ей понравится.

Я влетел в квартиру. Ба, как обычно, что-то стряпала на кухне. Я не хотел ее пугать поэтому громко заявил о себе:

— Ба, это я! Я вернулся!

— Максимка, где тебя носит? Мы тебя с дедом ждем с утра. У тебя же утренний поезд?

Сняв ботинки я направился прямиком к ней. Зайдя в кухню, я положил рюкзак на пол, обнял ее и поцеловал. Ее руки были в муке, она пекла свои великолепные пироги.

— Да, прости что не предупредил, мне нужно было у Теминого отца срочно сделать фотки.

— Куда? Не лезь немытыми руками! — она шлепнула меня по руке, когда я потянулся за пирожком, — тебе тут друзья твои обзвонились.

— Кто? — удивился я, — неужели генерал?

— Нет оба Сережи: Рыбников и Бойков, просили, чтобы ты перезвонил, как только появишься. Тебя ждут, там что-то срочное.

— Спасибо, Ба.

Я снял трубку и набрал Бойку. Он тут же поднял трубку.

— Это ты? Ну слава Богу! Выезжай к прямо сейчас Рыбникову, нас, считай по тревоге, подняли. Срочно собирают группу водолазов. Всех, кто может погружаться.

— Что случилось? Почему такая спешка?

— По телефону не могу, долго объяснять.

Я снял трубку и набрал Бойку. Он тут же поднял трубку.

— Это ты? Ну слава Богу! Выезжай к прямо сейчас Рыбникову, нас считай по тревоги подняли. Срочно собирают группу водолазов. Всех, кто может погружаться.

— Что случилось? Почему такая спешка?

— По телефону не могу, долго объяснять.

Я чмокнул бабушку в щеку. Она успела собрать мне в дорогу пирогов и

В дверях я столкнулся с дедом. Мы обнялись на пороге.

— Куда бежишь? В ОСВОД вызывали?

— Ну ты, как всегда, самый осведомленный дед в городе, — ответил ему я, — откуда знаешь?

— Так все на ушах стоят. Как сообщили, что всю милицию, погранцов подняли прочесывать берег, так сразу следом стали водолазные группы собирать. Ветров давеча пропал.

В памяти мелькнула эта фамилия.

— Что за Ветров?

— Голова с Малой Поляны, — его вроде в Обком вызвали, говорят — пропесочили по пятое число.

Я вспомнил, что Ветров был первым секретарем горкома довольно крупного прибрежного города Малая Поляна. Я среагировал на эту фамилию, потому что где-то ее слышал. Мне казалось, что в доме Солдатенко. Они, вроде, работали вместе и Ветров был зависим от моего врага.

— Не знаю, дед. Но да, звонили с ОСВОДа. Сказали, что по тревоге. Наверно ты прав.

— Ты погодь, не беги, у тебя нож есть?

— Нет, дед ножа нет.

Он посмотрел с укоризной и направился в свою комнату. Через минуту он вернулся, держа в руках ножны сделанные из латуни.

— На вот, отцовский. Береги его. На серьезное дело идешь. Тебе без подобающей оснастки никак нельзя.

Он протянул мне клинок.

Я посмотрел на резиновую бочкообразную рукоять на которой кольца чередовались с пазами. Почему-то казалось, что я что-то подобное видел в своем «вечном» сне. Я принял клинок в обе руки, по-японски и чуть обнажил лезвие

Но ощущение дежавю становилось все более явным, настолько, что я невольно нахмурился.

— Не артачься*( артачиться -не повиноваться, сопротивляться). Он старый но еще нас с тобой переживет. Конструкционная сталь, высоколегированная, коррозионно-стойкая. Добротная вещь. Смотри не его посей в море.

— Спасибо дед, я и не артачусь — я приподнял нож в ножнах, — я даже не знал, что у тебя он от папы остался.

— Да всё никак случай не представлялся вручить его тебе, пусть служит верой и правдой. Ты много чего не знал.

Бабушка стояла в передней, опираясь дверной косяк и вытирала слезы своим передником.

Секундное ощущение дежавю пропало. Я вернулся и приобнял её.

— Ба, не смей плакать! Все будет хорошо!

— Я от счастья.

Мы ехали по дороге в Малую Поляну по нижней трассе, идущей почти у самого моря на служебном РАФике загруженном водолазным оборудованием.

Боёк вводил меня в курс дела. На Побережье шум поднялся нешуточный

Информация рассказанная дедом о Ветрове подтвердилась. Он действительно пропал.

Судя по слухам, за верхушку некоторых курортных городов взялись всерьез. Прокуратура возбудила уголовные дела о крупных хищениях социалистической собственности.

Следователи и прокуроры азартно взялись за партийную и управленческую верхушку.

Масштабы происходящей коррупции становилось все сложнее скрывать. Однако эту великую чистку в регионе начали тогда неспроста.

Ветров бесследно исчез после того, как его разнесли в пух и прах в обкоме. Предшествовало этому много событий. Что-то мне рассказывал Серега по дороге, что-то я слышал краем уха из разговоров обычных обывателей.

Конечно, к этой информации нужно было относиться скептически и «всё делить на два». Но по прошлому опыту я знал, что народная молва в некоторых случаях довольно точно описывала происходящие процессы и детали биографии обсуждаемого чиновника.

Когда-то Ветров строил объекты, после войны в шестидесятых и в семидесятых все черноморское побрежье отстраивалось почти с нуля.

Сегодняшние роскошные санатории, дома отдыха и пансионата, до этого строительства, по большей части, представляли из себя скопление «сараев», вокруг одного двух каменных или кирпичных корпусов.

Большая стройка — большие проблемы. Но кроме проблем это ещё и большие возможности. Всем нужен цемент, металлопрокат, стройматериалы.

Партийное руководство городов, областей, краев, республик проблемы и трудности начальников строек не интересовали.

Давай сдачу объектов в срок или сваливай с должности. Тот, кто умудрялся организовать своевременную поставку материалов и обеспечить стройку кадрами, был в фаворе.

Все верха закрывали глаза на взятки, подношения и подарки со стороны снабженцев сбытовикам. Которых в свою очередь поддерживали деньгами и административным ресурсом руководители строек.

Ветров поднаторел в этих играх. И через несколько лет превратился в настоящего зубра — тирана хозяйственника умеющего добывать всё. Свои сотрудники его боялись и уважали за это.

Партийное и городское руководство ставило его в пример другим. То что, он для подарков, взяток и подношений пускал часть материала налево, как бы не замечалось.

После сдачи десятка объектов и проведения фактической реновации города пария его щедро вознаградила. Его назначили председателем горисполкома, а потом и первым секретарем горкома партии.

Он стал влиятельным и весомым чиновникам, которым полагалось больше, чем остальным. Он мог распоряжаться «вкусными» вакантными должностями, жилищным фондом, системой спец распределения и многими другими колоссальными возможностями в масштабах вверенного города.

Конечно же, на лучшие и хлебные места ставились «свои» люди, друзья, родственники, любовницы.

Вот на своих бабах Ветров и погорел. Две любовницы не поделили «босса» и начали писать друг на друга в народный контроль. Стали вылезать подробности злоупотреблений, вводящие в ступор всех, кто был в курсе как работала советская «курортная» экономика. Даже видавших виды партийных дельцов