– Нет. Даже после того, как у них с Долли все закончилось, мы с Назией продолжили спать вместе.
– Почему? – растерянно нахмурил брови гипнотизер.
– Не знаю, – пожал плечами Фарид. – Думаю, она продолжала спать со мной просто назло Долли. Но для меня… все изменилось.
Салману захотелось фыркнуть. Его удивило то, что пациент попытался ускользнуть от ответа. Ведь Фарид так экспрессивно распространялся о своих чувствах к Назии, прежде чем согласиться на гипнотерапию. С чего же он вдруг начал сдерживаться?
– Почему все изменилось? Я имею в виду ваши чувства.
– Спустя несколько месяцев наши отношения превращаются в рутину.
– А вы считаете это отношениями?
– В какой-то степени да.
– Давайте вернемся в тот день, когда ваши отношения подошли к концу.
Слова гипнотизера перенесли Фарида в тот самый момент, когда он стал несчастным. Они с Назией танцевали в его домашнем кабинете, его руки сжимали ее талию так, будто он боялся ее отпустить. В комнате раздавались последние аккорды Moon River. Когда музыка смолкла, Назия тут же убрала руки с его плеч и присела на черный диван-канапе, будто вырвавшись из клетки. Она просто светилась в своем сари зеленого шелка, с ниткой жемчуга на длинной шее и волосами, собранными в низкий пучок. Но Фарид не смел сказать ей об этом. Их отношения, которые начинались робко, а затем стали граничить с животной похотью, были, скорее, сделкой, обменом «ты мне, я тебе», и в них не было места сентиментальностям.
– Где сейчас Долли? – спросил Салман.
– Гостит у матери в Лахоре. Когда дети засыпают, я еду к Назии домой и забираю ее для короткой встречи. Мы так делаем каждый раз, когда Долли уезжает из города. – Фарид снова усмехнулся, вспомнив краденые моменты блаженства.
– И где вы сейчас?
– У меня дома, но Назия недовольна. Она думает, что это безответственно. Если я буду забирать ее из дома и привозить сюда в столь поздний час, у окружающих возникнут вопросы. Поползут слухи, и вскоре Долли узнает, что мы спим вместе.
– А Долли пока не знает?
– Нет, мы тщательно скрываем свои отношения. Обычно мы встречаемся в квартире моего друга в Клифтоне, неподалеку от больницы «Мид-ист». У меня есть запасной ключ. Друг никогда не бывает дома, потому что работает в Саудовской Аравии. Квартира полностью в нашем распоряжении.
– Почему тогда сегодня вы привезли Назию к себе домой? Почему не могли отвезти в квартиру друга? Он вернулся из Саудовской Аравии?
– Нет. Я хочу, чтобы сегодня все было по-другому. Сегодня я хочу посмотреть, сможем ли мы вывести эти отношения на новый уровень. Уже долгое время меня притягивают харизма Назии, ее уязвимость, которую она часто прячет за улыбками. Нет сомнений в том, что у нас с ней идеальная сексуальная и эмоциональная совместимость. Мы будто два незнакомца, нашедших друг друга среди шумной толпы. Я хочу быть с ней часами, делиться с ней самыми сокровенными тайнами и страхами.
– Расскажите поподробнее, что происходит в вашем доме этим вечером.
– Назия… – Фарид ненадолго замолчал. – Она спрашивает меня, почему мы решили сегодня потанцевать, а не отправились сразу в спальню.
– Что вы ей говорите?
– Я объясняю ей, что сегодня особенный день! – просиял он. – Сегодня наша годовщина. В этот день, три года назад, она пришла на собеседование в «Уикли».
– Как Назия отвечает на это?
– Она смеется. Думает, что я дурачусь. Я говорю, что спланировал сегодняшний вечер, потому что считаю ее неотъемлемой частью своей жизни. Услышав это, Назия начинает плакать и обвиняет меня в том, что из-за меня ее гложет чувство вины. Она чувствует себя ужасно из-за того, что предает Долли.
– А вы чувствуете себя виноватым? – Нарангу приходится постараться, чтобы в его голосе не слышалось осуждения.
– Да. Но с Назией я никогда не чувствую себя соучастником преступления, хотя наш роман и хранится в строжайшем секрете.
– Что случается в тот вечер после того, как Назия дает волю слезам? – сухо спросил Салман, заранее настроенный скептично.
– Я рассказываю ей все. Признаюсь, что у меня начали просыпаться к ней глубокие чувства.
– Она отвечает вам взаимностью?
– Нет, она говорит, что не способна любить меня, и уходит, хлопнув дверью. На следующий же день она увольняется из газеты, сославшись на семейные обстоятельства и желание всецело посвятить себя новой книге. Я предупреждаю ее, что она совершает ошибку, отказываясь от карьеры журналиста. Но Назия тверда в своем решении, она хочет сбежать от хаоса нашей тайной связи. Я советую ей не глупить, даже угрожаю рассказать Сабин о нашей сделке, если она сейчас уйдет.
– Как Назия реагирует на ваши угрозы?
– Ее они не слишком волнуют. Освободив свой стол и уходя из офиса, она дерзит, говоря, что хотела бы присутствовать при моей беседе с ее дочерью.
– Что вы делаете дальше? Действительно рассказываете обо всем Сабин?
– Я решаюсь на еще более гадкий поступок. Как только она уходит, я звоню Асфанду и рассказываю о нас с Назией ему. Набирая номер, я понимаю, что совершаю ошибку. Но я хочу, чтобы она страдала. Хочу, чтобы она понимала, какие последствия несет за собой отказ от глубоких и искренних, в очевидной перспективе, отношений. Я уверен, что долго без меня она не выдержит. Она уже пыталась расстаться со мной несколько месяцев назад, когда ей стало сложно обманывать Долли, и тогда я уговорил ее изменить решение.
– Что делает Асфанд, услышав ваш рассказ?
– Не знаю. Как только гнев утихает, я ощущаю жгучее желание обсудить произошедшее с Назией. Но она и слышать обо мне не хочет. Долгие годы после этого я пишу ей, извиняясь за свою ошибку. Когда мир переходит с бумаги и чернил на клавиатуру, я сочиняю для нее длинные электронные письма. За это время мои чувства становятся только глубже. Ее отсутствие в моей жизни превращает влюбленность в любовь, которая не знает границ, практически в одержимость. Когда она не отвечает, я шлю ей длинные эсэмэски.
– Она отвечает хоть раз?
– Я получаю от нее всего несколько сообщений, – сказал Фарид, и по его щекам покатились слезы. – Назия просит меня не держаться за прошлое.
Салман прижал большие пальцы к своим векам и вздохнул.
– Но как мне за него не держаться? Я никому не сказал, что сделал с Назией, потому что все еще чувствую ответственность за содеянное. Я виноват в том, что с ней сделал Асфанд. Если бы я только знал, что он сделал. Я бы разобрался с ним.
– Вы считаете, извинения будет достаточно, чтобы вернуть Назию?
– То, что я натворил, извинениями не сотрешь. Мне придется жить с пониманием того, что я ее предал. Это один из тех грехов, за который мне предстоит ответить после смерти, – Фарид тяжко вздохнул, прежде чем продолжить: – Все эти годы я просто хотел ее обнять, заверить ее, что все будет хорошо. Это меньшее, что я мог бы сделать.
– Она сейчас рядом с вами, Фарид, – сказал гипнотизер. – Можете протянуть руку и сделать это.
По наитию пациент перекатился по кровати, крепко обнял Сорайю и стал гладить ее по волосам ладонью.
– Прости меня… – прошептал он.
Салман буравил Фарида подозрительным взглядом, придя в смятение от такого проявления нежности. Он щелкнул пальцами, выводя его из транса, и вспомнил, какими легкими и естественными были их с Азифой проявления любви друг к другу. Без требований, манипуляций и неудобных просьб.
Пациент поднялся с постели, расправил помявшуюся рубашку и надел ботинки.
– Как вы себя чувствуете теперь? – спросил Салман, которого не отпускала мысль, что Фарид никогда на самом деле не любил Назию.
– Более умиротворенно, – ответил тот, потирая глаза и потягиваясь, будто только что проснулся от глубокого сна.
Фарид нащупал в кармане телефон и открыл последнее сообщение от Назии. Даже сейчас ее холодные, расчетливые слова могли растоптать его в пыль. Они навсегда засели в его сознании. Последняя месть Назии за его предательство, которому нет прощения.
