— Добрый день, Клавдия Леонидовна, — отзывается и обнимает меня за плечи. — А это вот Надя, моя сестра. Я вам про нее рассказывала.

— Та самая Надя?

Закрываю глаза и сердце не бьется. Боюсь представить какими подробностями моей жизни Катька поделилась с Клавдией Леонидовной.

— Та самая! И она смогла забеременеть! — деловито вещает сестра.

— Поздравляю вас, Наденька!

— Спасибо, — выдыхаю через силу.

— Так, я первая, — Катя сажает меня на кресло и вручает сумки.

Действует с опытом, расстилает пеленку, раздевается, ложится, отвечает на вопросы. А я сижу и не могу даже вздохнуть от волнения.

За все время я так и не порадовалась тому, что стану мамой.

Кусаю губу до металлического привкуса во рту.

Как бы я хотела, чтобы не было измены моего мужа… сейчас этот факт как рыбья кость в горле. Я могла бы рассказать Диме о том, что беременна. Посмотреть в его счастливые глаза.

Представляю, как с волнением прошептала бы: "У нас наконец-то получилось, милый!".

Слезы бегут по щекам.

— Смотри, смотри! — Катя хватает меня за колено и эмоционально указывает пальцами на экран. — Какой крохотный малыш!

А я ничего не вижу, кроме черно белых пятен.

— Срок еще очень маленький, — выговаривает Клавдия Леонидовна, будто видит в моих глазах смятение. — Зато можно послушать сердечко.

Катя тресется от восторга, услышав ритмичный шум.

Наступает моя очередь.

Ложусь, отвечаю на вопросы и закрываю глаза. Если у Кати в семь недель ничего толком не видно, то в мои пять тут вообще не на что смотреть.

В кабинете повисает тишина.

— Офигеть, — выдает Катя, и я поворачиваю голову к ней.

Побледнела и закрыла рот рукой, глаза размером с блюдца.

— Это то, о чем я думаю? — с восторгом спрашивает сестра глядя на врача.

Пытаюсь разобрать хоть что-то в черно-белых завитках на экране. У Катьки пятно одно было, а у меня почему-то два.

— Да, Катюш, это именно то, — кивает Клавдия Леонидовна, а у меня душа уходит в пятки.

— Что-то не так? — на лбу проступает испарина от волнения.

— Наденька, у вас будет двойня, — сообщает врач с улыбкой.

— Что будет?

— Два ребенка, Надь! — Катя встает и подходит к экрану телевизора, показывает пальцем на белое пятно. — Вот один ребенок, — переводит палец на второй кружочек. — А вот второй.

Сглатываю ком в горле и обреченно выдыхаю.

— Этого не может быть, — шепчу беззвучно.

— Надь, два ребенка! — сияет радостью. — Это ли не чудо, Надя? Десять лет попыток и вот!

Чудо. Чудеснее и быть не могло.

Катя не понимает… Она даже не представляет, что я сейчас испытываю. Мои эмоции вовсе не похожи на радость. Во мне сейчас только боль от предательства мужа, безнадежная тоска по прошлому и страх будущего.

До безумия хочется позвонить Диме и рассказать обо всем.

Дети… двое… это пипец!

Все эти дни Катя и Андрей ежеминутно отвлекали меня от мыслей о муже, но сейчас вся вселенная обрушилась мне на голову. И мой мир медленно тонет в темноте.

Мой личный апокалипсис.

Где сейчас Дима? Пока я здесь, пытаюсь свыкнуться с мыслями о своей неожиданной беременности двойняшками, он спокойно живет и, возможно, развлекается с рыжеволосой молодой девицей.

— Нужно срочно поехать к родителям и обрадовать их нашими новостями! — осеняет Катю, как только мы выходим на свежий воздух.

— А ты уверена, что они обрадуются? — цежу сквозь зубы и прикрываю веки.

Катя выруливает к дому родителей и паркуется возле ворот, а я вжимаюсь в кресло и жмурюсь.

Мама будет в восторге, когда узнает, что у нее скоро появится еще трое внуков. И вместе с тем, новость о моем разводе разобьет ей сердце.

Не хочу идти к родителям и рассказывать все, что произошло со мной за последнюю неделю, но сестра настаивает. Она считает, что мама должна знать, а я просто пока не пониманию, потому что не побывала в этой шкуре.

— Она нас родила и ей важна каждая мелочь, произошедшая с нами! А тут такое! Нужно все рассказать! — эхом звенит в голове голос Кати.

Сжимаю пальцами свою сумку, набираю побольше воздуха в легкие. До боли, отрезвляющей мой больной рассудок.

— Тошнит? — заботливо спрашивает сестра.

— Нет.

— Тогда пойдем, — весело кивает.

У родителей дома всегда особая атмосфера, напоминающая мне детство и юность. И пахнет здесь пряниками и корицей.

— Девочки мои, красавицы! — мама сгребает нас в охапку и по очереди целует в щеки.

— Мам, а мы ведь к тебе не вдвоем приехали! — Катька хитро прищуривается и улыбается до ушей.

— А кто с вами? Дима? Андрюша?

— Мам, вот посмотри на нас, — встает рядом со мной и расправляет плечи. — Нас тут не двое.

— А сколько? — непонимающе охает мама.

— Нас пятеро!

Брови матери встречаются на переносице, на лбу проявляется сетка морщин, а глаза темнеют.

— Как это пятеро?

— Мы беременные! — взвизгивает Катя с детской искренней радостью.

Мама моргает несколько раз, недоверчиво смотрит на меня, сканирует взглядом. А я губы поджимаю и мнусь с ноги на ногу. Чувствую, как комом в горле встали слезы и сердце болезненно пульсирует между лопаток.

— Мам, ты что, не рада? — сестра разочарованно надувает губы. — Я ждала, что ты визжать будешь от таких новостей!

Тишина давит так, что я готова сквозь землю провалиться. Катька меня сюда притащила в тот момент, когда я не была к этому готова. Я еще не свыклась с мыслью, что Дима скоро станет моим бывшим мужем. Моя душа ранена, и она кровоточит в болотистой мерзкой луже, появившейся вокруг меня после его измены.

— Надя, я хочу поговорить с тобой отдельно, — ледяным голосом чеканит мама и жестом приглашает меня пройти в гостиную.

— А со мной? Мам? — пикает Катя расстроенно.

— А ты поднимись к отцу. Разбуди его. Он там дрыхнет после обеда.

Иду за мамой, как на казнь.

— Садись, — указывает мне на кресло, и я послушно опускаюсь в него.

Прижимаю к себе сумочку, на глазах опять выступают подлые слезы. Я не могу сдержаться. Всхлипываю.

Мама садится напротив меня и смотрит недовольно, сложив руки под грудью.

— Ну, рассказывай, — нетерпеливо выговаривает.

Больше всего сейчас я нуждаюсь в ее поддержке. Пусть хотя бы мама скажет, что я ни в чем не виновата, что все будет хорошо. И не так, как это говорит Катька, занятая своими заботами и хлопотами, а искренне, нежно, любя.

— Я беременна, — выдыхаю дрожащим голосом. — Двойней.

— Так, — мать наклоняет голову набок и продолжает пытливо рассматривать мое лицо.

— И мы с Димой разводимся.

Женщина морщится, как от боли.

— Повтори!

— Я подала на развод, мам.

— Зачем?

— Он мне изменил.

Мама встает и отходит к большому окну. Рассматривает двор. А я слышу, как тикают настенные часы.

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

— Мам, — лепечу онемевшими губами.

— Я от тебя такого не ожидала, Надежда, — бросает грубо, даже не повернувшись в мою сторону.

Надежда.

Так мама называла меня, если очень сильно разочаровывалась: когда я прогуляла школу, попробовала сигареты и спалилась, задержалась на свидании с мальчиком допоздна. Но сейчас…

— Мамочка, — слезно вскрикиваю я и закрываю лицо ладонями, всхлипываю и дрожу в немой истерике.

— Я думала, что скорее развалится брак легкомысленной и взбалмошной Кати, чем ты так меня разочаруешь! Ты же старшая сестра, пример для подражания!

— Я ни в чем не виновата! Мама, я ничего не сделала! Это Дима!

— Сохранение семьи — задача женщины, Надежда.

Ее слова как пули. Смертельные.

Мама поворачивается ко мне, а я поджимаю пальцы на ногах до боли. Слезы бегут по лицу, ловлю бледными пересохшими губами воздух.

— Успокойся, — требовательно просит мать, и меня парализует отчаянием. — Сейчас спустится Катя, не нужно ей видеть твои истерики.