Как только прибор касается живота Наденьки, на экране появляются черно-белые изображения.

Всматриваюсь в полосы. Отчетливо вижу ребра, руку с пальчиками, еще руку. И еще одну руку.

Сердце перестает стучать на секунду.

Клавдия Леонидовна перемещает прибор, а на меня давит тишина так, что готов растечься по стулу от напряжения.

Я не совсем понимаю то, что вижу. Но у Нади не один ребенок!

— Их двое, — судорожно шепчу я.

Врач переводит на меня строгий взгляд:

— Да, папаша, двое. Вы только в обморок мне тут не падайте!

Наденька едва уловимо хихикает.

— Двое! — выговариваю громче.

— Папаша, спокойнее!

— Надь, у нас двойня!

— Я знаю, Рогов! — жена стучит меня ладонью по колену, чтобы я замолчал.

— Почему ты не сказала?

— Сюрприз, — невинно хлопает ресницами, и хрустальные слезинки зависают в ее глазах.

— Офигеть!

— Дим, успокойся! — требовательно просит Надя, но у меня такое возбуждение, что пот по спине течет.

— Я в шоке! — хватаюсь за голову и не веря залипаю в экран.

— Папаша, я вас сейчас за дверь выставлю! — чеканит Клавдия Леонидовна. — Нам нужно сердцебиение послушать, а вы мешаете.

— Молчу, — вжимаюсь в стул, а у самого скулы сводит от улыбки.

Не ожидал, что будет двойня. И эта моя реакция… сейчас взорвусь от счастья, как воздушный шар! Я как подросток, которому впервые в жизни удалось стащить у отца кассету с эротикой. Хотя нет… даже это не сравнимо с тем, что я испытываю сейчас. Все чувства смешались в бешеной центрифуге, и меня шатает из стороны в сторону. Я отец двоих! Двоих!

Десять лет не получалось, а тут двойное счастье.

Двое детей!

Клавдия Леонидовна щелкает кнопки, слышу ритмичный шум и глаза закрываю. Сердечко бьется.

Проходит еще целая вечность, волнительная и трепетная. Наденька тянет мне ладонь, и я крепко ее сжимаю. Сплетаем пальцы и вместе разглядываем маленьких человечков на экране.

— Беременность соответствует сроку, отклонений у плодов нет, — наконец произносит Клавдия Леонидовна. — Вам повезло, некоторые часами тут сидят, дети никак не дают посмотреться как следует.

— Спасибо вам большое! — шепчет Надя и слезы вытирает тыльной стороной ладони.

Когда выходим из кабинета, я прижимаю жену к стене и нависаю сверху.

— Надь… — томно шепчу ей в губы. — Я хочу рассцеловать тебя! Всю! Полностью!

Жена потерянно озирается по сторонам и щеки ее краснеют. Прижимает снимки УЗИ к груди и губу прикусывает.

— Надь, боже, ты не представляешь, как я счастлив! — вторю едва слышно. — Я так тебя люблю!

— Рогов! Приди в себя! — пикает и строгим взглядом меня окатывает. — Нам скоро свидетельства о расторжении брака забирать!

— Надь, а ты за меня еще раз выйдешь? — улыбаюсь.

Плевать, что на нас смотрят. Пусть зеваки подслушивают. У них в жизнях, наверно, все гладко и размерено, а мы с женой сейчас проживаем необычайно тяжелый период. Так почему бы не скрасить его шуточками, пока у обоих настроение на высоте?

— Дим, ну ты серьезно? Предложение? Сейчас? — Надя сдается и улыбается.

— А когда надо? — отстраняюсь и подставляю локоть, чтобы моя почти бывшая супруга взяла меня под руку, как раньше. — Блин, Надь! А у нас ведь теперь брак по залету будет! Вот это я попал!

— Ты невыносим! — усмехается. — Я ведь еще не сказала, что согласна.

Удаляемся из клиники под взгляды посетителей и персонала.

Открываю перед Надей все двери. Хочется на руки ее схватить и кружить, кружить, кружить! Но я держусь.

Она права.

Мы без пяти минут официально разведенные. И хоть Надя и поддается, сердечко ее потихоньку оттаивает, спешить не следует.

Мне нужно вернуть сто процентное доверие любимой женщины, а затем разбираться с Алиной.

— Ты меня отвезешь домой? — смотрит на меня, когда к машине подходим.

— У меня план такой, — хитро прищуриваюсь. — Сейчас на квартиру к Зое за вещами, а затем я тебе помогу все пакеты донести до нашей, — осекаюсь. — До твоей официальной квартиры.

— Спасибо.

Надя еще не знает, что дома ее ждет не только Пушинка, скучающая по женской компании, но и еще один маленький сюрприз…

— Я очень рада, что ты помогаешь мне, — говорит Надя, как только выходит из лифта.

Несу чемодан и пакеты, а жена налегке. Не хватало, чтоб беременная таскала тяжести.

— Тебе спасибо, что позволила мне остаться в твоей жизни, хотя бы на правах хорошего друга.

Грустно улыбается и ключ в замочную скважину вставляет, проворачивает и заходит.

Пушинка тут же бежит встречать хозяйку. Сразу ластится, мяукает приветливо.

— Ты ж моя хорошая! Соскучилась? Пуся, Пусечка! — подбирает кошку и поглаживает гладкую холку.

Пушинка мурлычет и жмурится от удовольствия.

— Я же говорил, она скучает.

— Голодная наверно? Что, Пуся, Рогов совсем тебя не кормил?

— Кормил!

— Какая тощая стала! Ну, ничего, Пуся, я тебя откормлю опять!

— Надь, ей нельзя переедать, ты же знаешь…

Но она меня уже не слушает. Открывает дверь в спальню и застывает в проеме.

Подхожу ближе, дышу прямо Наде в затылок. Она мурашками покрывается, как раньше.

И я хочу ее. Остро, долго, до дрожи. Моя выжидательная тактика с каждым днем превращается для меня во все более мучительную пытку.

Но я не хочу других.

Только Надя мне нужна. Я подожду еще хоть целую вечность и перебьюсь, но сам факт… запах моей женщины будоражит, как и прежде. И как я мог променять ее на малолетнюю шлюху?

— Дима, — с придыханием шепчет Наденька.

— Если бы знал, что будет двойня, купил бы две!

Осматриваю собранную детскую кроватку с улыбкой и гордостью.

— Дим, — жена медленно поворачивается ко мне. — Когда ты Алину повезешь делать тест на отцовство?

Закрываю глаза, и болезненный озноб по телу прокатывается.

— Надь, ты такой момент испортила!

— Я серьезные вопросы задаю.

— Да, — киваю коротко. — Но я уверен, что ребенок там не мой!

— Хорошо, если так, — опускает голову, взгляд потухает.

— Ты часто об этом думаешь?

— Часто.

— Надь, лучше о малышах думай! И не нервничай лишний раз, хорошо?

— Хорошо.

— И загляни в детскую!

— У нас есть детская? — удивленно.

— Теперь есть, — беру жену за руку и веду в комнату, которую мы раньше планировали переделать для малыша.

А тут я подсуетился. Обои сам переклеил, своими руками, на нейтральные с детскими картинками. Купил манеж, стул для кормления, сказочный сундук под игрушки. Мягкий коврик, чтоб малышу по нему хорошо ползать было.

— Я в шоке, — шепчет Наденька. — Дима…

— Это мои дети. Мои. Я вас не брошу, Надя. И больше не предам! — осторожно обнимаю за плечи и к себе ее прижимаю, обвиваю руками и шепчу на ухо. — Ты только позволь мне быть отцом, мужем, твоим мужчиной.

— Дим… — также тихо.

— Доверься мне, ромашка!

Поворачивается и утыкается лбом в мою грудь.

Головой отрицательно машет:

— Еще болит.

От напряжения на лице дергается мышца. Прошло два месяца после моего идиотского поступка. Это ничтожно мало.

— Я подожду, — глажу Надю по спине.

Хотя бы не прогоняет. И обнимать себя уже дает.

— Мне на работу нужно, — нехотя отлипаю от жены.

— Заедешь вечером?

— Обязательно. Продукты в холодильнике, коммуналка оплачена, за интернет завтра заплачу.

— Дим, а ты где теперь жить будешь?

— У Зои.

Растерянно моргает.

— Поменялись местами, — выдаю милую улыбку.

С рабочего места вызываю Грача, и тот по первому зову залетает в кабинет.

— Дмитрий Романович, я ваши вещи перевез!

— Спасибо за помощь, Костя. Присядь.

— Как ваша супруга? — Грач раскидывается в кресле по-хозяйски.

— Оттаивает, снежная королева. Но сейчас не об этом, — сжимаю пальцы до боли. — Скоро тащить Лебедеву на ДНК.