– Если через полчаса селения не будет, то свернём в ручей и дальше устроим лагерь, – проговорил Хуан. Уверенности в его словах не слышалось. И Пахо осмелился заметить:

– Сеньор, не лучше всё же спускаться и в темноте? Ручей приведёт нас обязательно к селению. Луиса, сколько там дворов? – повернулся он к девочке.

– Кто его знает, сеньор. Думаю, что мало. Усадьба маленькая, не стоило бы в ней останавливаться, сеньоры. Наши дружат с хозяином. Понимаете?

– Что же делать прикажешь? – обеспокоился Хуан.

– Перед усадьбой хорошо бы свернуть в сторону. Там должны быть пробиты тропы. Я не раз слышала, как об этом говорили у нас.

– Это ты дело говоришь, Луиса, – похвалил Хуан. – Тогда не будем задерживаться. Поехали!

– Сеньор, а как же Сиро? – спросил Пахо.

– Он должен догнать нас. Мы не можем ждать его. Поехали же!

Солнце садилось. Уже довольно широкий ручей бежал плавно, неторопливо. Животные шли по нему по колено и брызги уже изрядно промочили всю одежду.

Наконец послышался рёв не то коровы, не то быка.

– Это усадьба, сеньоры! Надо сворачивать! – В голосе Луисы слышался страх.

– Посмотрим, где тут может быть тропа, – всматривался вперёд Хуан. Сумерки сгущались. – Вон там, кажется, что-то есть! Поспешим!

– Сеньор, сеньор! – в крике Луисы звучал ужас. – Сзади кто-то едет!

– Оружие, Пахо! Приготовить! Может, это Сиро?

Они поспешно продрались через кусты, насторожились. Скоро в темнеющем воздухе появилась тёмная тень всадника. Брызги воды из ручья каскадами обдавали его. Он приближался уверенно и довольно быстро. Лошадь тяжело дышала. Всадник был один.

– Это Сиро! – радостно воскликнул Хуан. И позвал не очень громко: – Сиро! Мы здесь! Не спеши! – и тронул коня в ручей. – Ты цел? – спросил, когда тот с трудом осадил лошадь.

– Цел, да не совсем, сеньор. Ну-ка помогите мне. Голова кругом идёт.

– Господи! Сеньор, да он ранен! – Пахо засуетился.

Хуан спрыгнул в воду, помог Сиро выбраться на берег, и уложил его на траву.

– Куда тебя, Сиро? – спросил Хуан. – Ты в лихорадке!

– Нога, сеньор! Ниже колена. Задели, проклятые! Но и я их достал. Вряд ли они продолжают погоню! Ох!

– Потерпи, Сиро! Я скоро, – Хуан поспешно стал освобождать рану в икре. – Ничего страшного. Только крови потерял многовато. Оттого и слабость и лихорадка. Дайте ему вина и побольше!

Пока Пахо поил Сиро вином из фляги, Хуан успел промыть рану ромом, приложил к тряпочке порошок и туго замотал полоской хлопчатой ткани.

– Готово! Можно продолжать путь. Пахо, помоги мне посадить Сиро в седло.

Темнота ещё не наступила, и Хуан сошёл на тропу, ведя коня в поводу. Он всматривался в тропу и поспешал влево. А из селения доносились далёкие звуки вечерней жизни скотоводческой усадьбы.

Одинокий огонёк слабо блеснул среди ветвей и всё затихло. Всадники торопливо двигались всё дальше, пока через два часа усталые животные стали с трудом передвигать ноги.

– Хватит на сегодня! – Хуан спрыгнул с коня и подошёл к Сиро. – Как дела?

– Едва держусь в седле, сеньор. Пить охота и трясёт меня.

– Погоди немного. Пахо, помоги! Луиса, костёр сможешь запалить?

– Ага, сеньор! Я только дров насобираю. Я скоро!

– Пахо, давай воды поищи, а то нам всем не хватит. Мне нужно отвар приготовить. Иди ищи!

Час спустя Хуан уложил всех спать на охапках травы и потниках. Он сам с трудом боролся с усталостью и сном. Потому почти ничего не ел, надеялся, что чувство голода поможет ему бодрствовать.

До полуночи он продержался, потом разбудил Пахо.

– Хватит нежиться, бездельник! Становись на вахту! Я должен немного поспать. Только не засни! Чуть невмоготу станет – буди меня! Слышишь!?

– Слышу, слышу, сеньор! – ответил Пахо и встал, схватив пистолет и мушкет.

Никто их не потревожил. Утром Сиро стало чуточку лучше. Он смог держаться в седле, а это уже большое дело. Хуан опять напоил его отваром.

– Надеюсь, тропа приведёт нас на берег моря? – спросил Хуан Луису.

Та пожала плечами. Она ещё не отдохнула и с трудом удерживалась от сна.

– Держись, Луиса! – бодро говорил Хуан. – Осталось недолго мучиться. Ты почти пришли.

Хуан посматривал на солнце, определяя общее направление тропки. Она немного склонялась к западу, но в общем стремилась на север. Это подходило.

И за два часа до заката они с вершины холма наконец увидели море.

– Луиса, ты видела когда-нибудь море? – вскричал Хуан, повернувшись к девочке и указывая на север.

– Нет, сеньор! Никогда! Даже не слышала такого слова. Что это?

– Это очень, очень много воды и вся она солёная с горечью. Смотри.

– Я ничего не вижу, сеньор! Где оно, море?

– Перед тобой, Луиса! То, что синеет вдали – это и есть море! Скоро ты искупаешься в нём!

– Оно же горькое и солёное, сеньор! А как же пьют воду из него?

– Эту воду никто не пьёт, Луиса. Но купаться хорошо. А волны какие бывают! Жуть! Поспешим, ребята!

Они перешли два ручья и через час были на берегу. Далеко на востоке можно было видеть несколько хижин. То, по-видимому, было поселение рыбаков.

– Полагаю, что мы несколько восточнее Аресибо, – предположил Хуан. – Завтра пустимся домой.

Шум прибоя привлекал Луису. Она постоянно посматривала на набегающие волны, с грохотом обрушивающиеся на песчаный берег, усеянный большими камнями и обломками скал. В двадцати шагах стеной стоял лес и кокосовые пальмы так и стремились заглянуть в бурные волны.

Животные уже паслись. Ручей вливался в море шагах в двухстах западнее.

– Подальше от ручья расположимся, – предложил Пахо. – Комарья меньше будет. А воды всегда можно принести.

С ним согласились.

– Костёр палить лучше в чаще. Не стоит привлекать к себе внимание посторонних, – распорядился Хуан. – Пахо, расчистить бы землю для навеса. Что-то мне сдаётся, что может быть дождь.

Ещё до наступления темноты они построили навес, покрытый тростником и листьями пальмы, росшей поблизости.

Луиса ловко взобралась на пальму и сбросила десяток коксовых орехов различной спелости. Питьё и еда из них были приятными. Но только, как дополнение к основной пище.

Опять дежурили всю ночь, но теперь Сиро потребовал первую вахту отстоять, упирая на боль в ноге, которая всё равно не даст заснуть.

Весь следующий день они гнали животных по берегу, пока не выехали на широкую пойму реки и не ухватили глазами знакомые очертания холмов. Перед ними была река, на берегу которой раскинулся Аресибо.

– Здесь где-то должна проходить береговая дорога, – говорил Пахо. – Как мы не вышли к ней? Наверное, оползень её уничтожил, и не успели восстановить.

– Что-то в этом роде я заметил, – отозвался Сиро. – Да вы были заняты по другим делам.

– Да, мы все не подумали об этом, – согласился Хуан. – Но всё же и так мы дома. Вон мост, через который и сходит та дорога. Поспешим!

Животные прибавили шаг, прогрохотали копытами по доскам моста. Путешественники, провожаемые любопытными обывателями пригорода, поднялись по узкой улочке к дому, где их ожидали девушки.

Было ещё светло и солнце лишь приблизилось к зубчатой полосе мыса, а Мира уже радостно встречала прибывших. Томаса с крыльца спокойно наблюдала за этой сценой. Её мысли витали совсем в другом направлении.

Весь вечер домашние провели в разговорах. Мира постоянно требовала подробности их приключений, в то время как Томаса раза три всё порывалась спросить о финансовой стороне поездки.

– Да что ты всё про деньги да про деньги, Томаса! – возмутилась наконец Мира и осуждающе смотрела в глаза подруги. – Слушай! Как интересно у них всё происходило! Просто дух захватывает!

– Ничего особенного! – отвернулась Томаса. – Я лучше пойду спать.

Тут только Хуан вспомнил про Луису. Он оглянулся по сторонам и в углу заметил тёмный комок. То спала метиска, свернувшись калачиком на циновке.