– Шквалы могут случиться, – обернулся Хуан к старшему лодочнику, сидящему на корме и правившего румпелем. – Не мешало бы укрыться где-нибудь.

– Пройдём мили две и войдём в речку, что протекает чуть западнее, сеньор. Там и хижина есть. Можно согреться и обсохнуть.

– Торопись туда, амиго! Дождь скоро хлынет.

– Успеем! Тут близко. Лучито, подправь парус! Полощет, не видишь, что ли! И сядь на вёсла!

– Мы тоже можем погрести, – сказал Хуан и толкнул Сиро к банке. – Поработаем малость, а то закисли здесь совсем.

Лодка пошла быстрее, но и ветер быстро нарастал. Парус напрягся, затрепетал. Брызги посыпались в лодку каскадами. Лучито уже бросил вёсла и взялся за черпак. Волна быстро разгонялась.

– Хорошо! – кричал хозяин лодки. – Хорошо идём, говорю! Скоро на месте будем. Бросайте грести, а то как бы весло не сломать или руку не вывернуть на волне. Успеем!

Успели. Хуан ничего не видел, кроме светлых гребней волн, но в мгновенных вспышках молний хозяин как-то умудрялся правильно вести лодку.

Вошли в устье речки. Нагонная волна помогала ходу. Саженях в восьмидесяти лодка подошла к дощатому причалу и Лучито ловко выпрыгнул на помост и укрепил швартовый канат за бревно.

Здесь качка мало ощущалась. Но Хуан предпочёл перегрузить порох в кожаных мешках в хижину, чернеющую выше на берегу.

В хижине затеплился огонёк в очаге. Запахло подгорелыми лепёшками из касавы, на сковороду хозяин бросил четыре больших куска рыбы. Чад масла и аромат рыбы разбудил аппетит настолько, что все начали под шум дождя глотать слюну.

К полуночи гроза ещё не утихла. Но усталые контрабандисты уже спали сном праведников.

Утро оказалось лучезарным, промытым бурным дождём, сдобренное весёлыми криками птиц. Лодка одиноко стояла у причала, накрытая парусом, слегка покачиваясь. Быстро погрузились в лодку, готовясь к плаванию. Впереди был ещё один день под палящим солнцем.

– Сеньор, надо поспешить, – заметил хозяин лодки, указал кивком на заходящее солнце. – Трудно будет в темноте входить в бухту. Я тут всего раз был. И то давно, в молодости.

– Как раз наоборот. Мы не спеша пройдём город и войдём в речку саженей на двести. Лучше выше. Там и выгрузимся.

– Сумеем ли, сеньор? Темно будет.

– Я сумею, хозяин, это моё дело. Я уже обследовал речку. Кончится отлив, и мы спокойно войдём.

Редкие огни города медленно проплывали по правому борту. Вот и устье. Хуан сел на корму, остальные спустили парус и взялись за вёсла.

– Хватит! – Он встал, всматриваясь в темноту берега. – Пристаём.

Сын хозяина спрыгнул в воду и со швартовым канатом в руке вылез на берег. Лодку притянули ближе, привязали к стволу пальмы.

– Костёр палите, ребята, – распорядился Хуан. – Вы ужинайте, а я пойду в город. Растра приведу мулов, погрузим всё на них. Сиро, смотри не обнаружь груз перед любопытными. Гони всех!

Хуан по отыскавшейся тропинке пошагал к окраине города. Через мост прошёл в сам город и поднялся к своему дому.

В окнах огней не было, и Хуан осторожно открыл дверь, зная, как это делается. Ступая без сапог, пробрался в свою каморку и тут же улёгся спать. Он с удовольствием вдыхал знакомый запах своей подушки, улыбаясь завтрашнему удивлению и радости домашних, когда он выйдет к ним на завтрак.

Очень хотелось побывать в комнате Миры. Но она спала вместе с Томасой, а это всё меняло. Он так и заснул, с улыбкой на лице. Усталость брала своё.

– Боже! Это же Хуан! – вскочила Томаса, тут же покраснев от удивления и возбуждения. – Откуда вы взялись?

Мира медленно поднялась из-за стола и потом прыжком бросилась к тому на шею, впившись губами в его небритую щёку.

– Ты что, спал у себя? А мы ничего и не слышали! Почему не разбудил?

– Зачем? Вы спали, я устал. Поспешил отойти ко сну. Ничего не произошло?

– Произошло, сеньор! – стоял Пахо в ожидании внимания. – Дом наполовину готов! Осталось достроить второй этаж и крышу. Остальное – мелочи! У вас всё получилось?

– Пока получается, Пахо. Посмотрим, что дальше будет. Ладно, я голодный! А потом у меня много дел. Сегодня же необходимо их завершить.

– Опять дела, Хуанито? – Мира просительно смотрела своими большими глазами. Хуану захотелось отменить все свои задумки на сегодня, но не решился.

– Надо, Мира! Надо. Иначе у нас могут возникнуть много неприятностей. Ты ведь не хочешь этого?

– Ты ничего не говорил о неприятностях! – насторожилась девушка. – Можешь рассказать о них? Или опять это не моё дело?

– Не твоё, моя ненаглядная девчонка! Тебя не должно это касаться. А мне необходимо зарабатывать деньги, – он посмотрел на Томасу, жадно слушающую их разговор.

Улыбнувшись, Хуан подумал: «Эта девочка так и впитывает всё, что касается денег. Интересно, что она может надумать своими затуманенными мозгами?» А вслух сказал:

– Как бы нам пристроить эту любительницу бродяжничать? Уже давно кто-то ждёт её в свои чертоги, а! – И он лукаво посмотрел на немного смутившееся лицо и вдруг позеленевшие глаза. Это означало, что она взволнована, как уже заметил Хуан.

– Вы хотите от меня избавиться, дон Хуан? – с наигранной надменностью спросила Томаса, но доля правды в её словах явно слышалась.

– Не избавиться, а пристроить, как я выразился, моя Томаса. Пора тебе подумать и о своём будущем. Без своей семьи трудно жить одинокой девушке.

– Правда, Хуанито! – всплеснула рукой Мира. – Мы подыщем Томасе хорошего жениха, и она заживёт собственным домом. Чудесно! Тома, ты представляешь это себе? Мы будем ходить к тебе в гости, вы к нам. Здорово!

– Думаете, я выйду за кого угодно? Не надейтесь! Только за богатого, красивого и молодого! На другое я не соглашусь, сеньоры! – она с горделивой усмешкой вскинула свою белокурую голову.

– Глядите, как заговорила! – чуть не вскочил Пахо со скамьи. – Давно замухрышкой скакала по трущобам? Ха-ха! Это ж надо так выставляться!

– А ты не лезь своим чёрным рылом в белое корыто! – чуть не взвизгнула Томаса и брезгливо сморщила свой тонкий нос.

Хуан строго глянул на Томасу, помолчал немного, проговорил хмуро:

– Пахо, сегодня ты будешь мне помогать в делах. Дашь девчонке работу на весь день в огороде. Пусть испачкает свои белые ручки. И весь день не подпускать её к «белому корыту», как она выразилась! – последнее относилось к Мире, которой тоже вовсе не понравилось замечание Томасы.

Томаса попыталась возражать, Хуан был непреклонен, а Пахо с удовольствием потащил упирающуюся девчонку в огород. По пути нагружал инструментом и издевательски любезным тоном напоминал объём работ в огороде.

Расставаясь с Мирой, Хуан напомнил жёстко:

– Не вздумай жалеть эту грубиянку, Мира. Если её не остановить вовремя, то дальше её уже никто не остановит.

Мира поджала сочные полные губы, что могло означать и согласие, но и не очень. Однако Хуан больше не стал об этом говорить. Лишь уже на улице заметил, обращаясь к негру:

– Какая паршивка! И откуда у этой бродяжки столько чисто аристократической спеси? Выбивать, выбивать надо! Вечером проверь выполнение работ.

– Ещё бы, сеньор! Это мне очень приятно.

Хуан рассказал, где пришвартовалась лодка.

– Тебе важное задание. Найми десяток мулов до тех братьев на тропе, что нас остановили. Туда необходимо доставить ящики, мешки и бочонки с порохом. Мне так хочется побыстрее разделаться с этим тёмным делом, Пахо. Не проиграть бы мне с этим Лало! Вот уж не ожидал от него такого паскудства! Да простит меня Господь!

– Это уж точно, сеньор! Кто бы мог подумать? Вы столько сделали для него! Он ещё осмелился угрожать вам! Сатана, а не человек!

– Ничего! Долго он не продержится. В этом я уверен. Из Понсе обязательно попробуют его разгромить.

– А мы ему ещё столько оружия прём, сеньор!

– Что я мог поделать. Пахо? Он угрожал всем нам. Я не мог рисковать Мирой и тобой. Да и мне грозила опасность. Что мы могли противопоставить его наглости в долине? Ничего!