– Ты меня простишь, милый? Я такая глупая и неумелая... – целовала во влажную шею, не решаясь рукой спуститься ниже.

– Это верно, что ты глупышка, Мира! Но это так приятно, ты себе представить не можешь. Ты уже не так боишься?

– Немножко! Было слегка больно. Но Томаса меня предупреждала.

В её словах Хуану послышалась просьба. Он счастливо улыбнулся в темноте.

– Ты не должна теперь меня стесняться, любимая. Можешь говорить, что хочешь. Разрешается даже Господом.

– Не обманывай, Хуанито! Где ты такое слышал?

– В Индии так постоянно поступают. Считают даже необходимым.

– Ты не будешь смеяться с меня, любимый?

– Если и буду, то только от счастья, моя рыбка! – он крепко обнял её, поцеловал, а она, оторвавшись от него, прошептала, спрятав голову на его шее:

– Я хочу попробовать ещё! Ты не будешь меня ругать?

Хуан бурно покрывал её поцелуями и ласками, пока Мира не завопила почти в голос:

– Я больше не могу, милый! Что ты со мной делаешь, изверг! Возьми меня побыстрей! Больше не выдержу!

Хуан не заставил себя просить дважды. Они слились в объятиях, наполняя друг друга восхитительным блаженством.

Отдышавшись, Мира прошептала на ухо:

– Никогда не могла поверить, что это так божественно прекрасно, милый! Те... – она хотела что-то спросить, осеклась и замолчала.

Хуан хотел переспросить, но вдруг понял, о чём она пыталась спросить. Стало жаль Миру. Он с нежностью ласкал её, пока она окончательно не успокоилась, умиротворённая и усталая.

Утром Хуан долго рассматривал жену, пока она не открыла глаза.

– Хуанито, что ты так рассматриваешь меня? Давно не видел? – Мира лучезарно улыбнулась, приподнявшись на локте. Заметив себя обнажённой, она торопливо прикрылась простынёй. – Не смотри на меня!

– На кого же мне смотреть, моя любимая сеньора де Варес? Приятнее времяпрепровождения я пока не вижу! Сегодня ты особенно привлекательна! Как ты себя чувствуешь в роли сеньоры?

– Никак! Ещё даже не успела вспомнить об этом. А как отнесётся к тайне нашего венчания моя сестра?

– Не напоминай мне о ней, прошу тебя! Это испортит мне настроение.

– А мне хотелось бы посмотреть на её лицо, когда она узнает о нас.

– Ты ещё и не лишена чувства мести, зверёк бессовестный! – улыбнулся Хуан.

Он нежно целовал её лицо, удивляясь, что не ощущает никакого порыва к бурным страстным ласкам, которые его одолевали с Габриэлой. С этой девочкой у него всё иначе, мягче и очень нежно. Стало приятно осознать такое в себе. Постоянно хотелось сделать Мире что-то приятное, потрогать её лёгкими касаниями и целовать её мягкие приятные губы лёгкими поцелуями.

Мира же лукаво смотрела на Хуана, не могла избавиться от чувства смущения, даже стыда и одновременно чувствовала большое желание оказаться перед этим мужчиной в самых откровенных видах и позах. Это заставляло её краснеть, теряться в неуверенности, а Хуан весело посмеивался, заглядывая в её масляные карие глаза, зовущие отведать блаженства и любви.

– Милая моя Мира, – говорил Хуан после завтрака. – Мы слишком задержались здесь. Меня больше ничто не удерживает в этом городе.

– Неужели мы можем вернуться домой, Хуанито? Я только об этом и мечтаю!

– Я пойду в порт узнать о судах, что могут нас захватить до Пуэрто-Рико. Откровенно говоря, мне не улыбается посещение твоего братца в Понсе.

– А деньги? Их же тебе необходимо забрать. Мы почти лишились их за последнее время.

– Не лишились, милая, а вложили в дело. Оно вскоре может принести прибыль.

– Всё равно мы должны что-то взять на будущее и на жизнь.

– Не возражаю, любимая Мира. Поедем до Понсе. Это даже легче.

Судно появилось только через две недели.

За это время ничего существенного не произошло, если не считать сильнейшего впечатления, произведшего их бракосочетание на Габриэлу. Потому она легко приняла сообщение, что молодые не хотят посетить их родовое поместье и познакомиться с братом Миры.

Мира после этого постоянно избегала общения с сестрой. А та первое время принимала это с удовольствием, потом же искала встреч, что ей далеко не всегда удавалось.

– Я не могу поверить, Хуан, что ты охладел ко мне! – сдерживая рвущееся раздражение, говорила Габриэла в одну из встреч в домике Хуана.

– Я обещал своей жене и сдержу его, Габи. И прошу больше не затрагивать этот вопрос. Он мне неприятен. Мне не хотелось бы осложнять жизнь себе... да и тебе, если хочешь знать! Оставим это истории наших отношений. Нам будет что вспоминать, не так ли? – Хуан многозначительно поднял брови.

Они не прощались. Мира категорически отказалась от этого, и их отъезд выглядел бегством, что и было на самом деле.

– Представляю, как возмутится сестра, узнав о нашем исчезновении, – улыбалась Мира, наблюдая, как удаляются дома Санто-Доминго в тающем тумане раннего утра.

Пролив Мона встретил судно лёгким штормом и последние два дня плавания не были столь приятными для наших пассажиров.

– Милостивый Боже! – воскликнула Мира, увидев в предвечернем закатном свете очертания порта Понсе. – Неужели это плавание подходит к концу? Я словно мочалка, и только одно желание у меня... – она взглянула на Хуана очень знакомым и понятным взглядом.

– Тебе не терпится побыстрее оказаться в своей спальне, дорогая? Я тебя понимаю, милая моя Мира! Я тоже устал от всех этих приключений!

Только село солнце, как вновь прибывшие наняли экипаж и поехали в Понсе.

– Через пару дней надо наведаться сюда. – Хуан кивнул на тропку, ведущую на участок Миры, что еле виднелась в траве.

Мира понимающе кивнула и одобряюще улыбнулась.

В Понсе молодые пробыли больше недели.

Хуан готовился через остров проехать домой и спешил составить караван с товарами, продав которые, мог получить небольшую прибыль.

Мира приставала к нему, торопя с отъездом.

– Мне всё здесь напоминает бабушку. И то время, когда я пряталась от моих убийц и врагов! Теперь я рада, что отказалась посещать братца. Бр-р-р! Мурашки по коже пробежали!

– Мы потратим лишние пару дней, мой птенчик, зато получим лишние две сотни монет. Это не так мало, милая моя.

– У нас достаточно денег, Хуанито! Что значат эти сотни? Поехали быстрее!

Хуан строго смотрел на Миру, и та молча согласилась подождать.

– Ты к тому же не всех знакомых посетила. Разве нет желания?

Она неопределённо пожала плечами, приподняла одну бровь, показывая, что это не столько важно для неё, сколько хлопотно и может задержать в Понсе.

И всё же знакомой дорогой караван Хуана из восемнадцати мулов тронулся на север. Сами молодые ехали верхами, что доставляло им мало удовольствия.

– Между прочим, Мира, должен тебе заметить, что дорога с каждым годом становится всё лучше. Помнишь, мы ехали по ней?

– Лучше скажи, что это за происшествие в какой-то долине? И почему твоё имя упоминается в связи с нею? Ты мне почти ничего не говорил об этом.

– Дело в том, что долина моя. Формально моя. Я её продал моему арендатору, а бумаги он оформлять не хотел. Теперь его казнили, организацию разгромили и меня хотели привлечь к ответственности.

– И всего этого я не знала! Как это ты мог?

– Зачем тебе всё это знать, милая? Дело выеденного яйца не стоило. Я его совершал мимоходом. Помнишь, приезжали люди с деньгами? Уже в новый дом! То привозили остаток долга за долину. Это, кстати, нам сильно помогло потом.

– А теперь как же с этой долиной? Она опять твоя?

– Не совсем, Мира. Мне предложили за неё пятьсот песо, и я согласился. Могли и вовсе конфисковать, а так хоть что-то получу. Вложил я в неё в пятнадцать раз меньше.

– Кто твой арендатор? – не отставала Мира.

– Некто Лало. Метис. Основал из беглых что-то вроде государства и бился жестоко, защищая его от властей.

– Зачем это было ему? Непонятно.