Они уже проехали возделанные поля с рабами, согнутыми к земле. Большой дом в один этаж с высокими окнами, блещущими протёртыми стёклами, был построен на высоком фундаменте из больших известняковых плит. Широкое крыльцо под навесом, вокруг всего фасада тянулась галерея на витых столбиках, подпирающих соломенную кровлю.

Хозяйственные постройки виднелись дальше, в тени деревьев, шагах в двухстах. Перед домом была большая ухоженная поляна со следами колёс проезжающих экипажей.

Сеньор де Риосеко принял Ивася вполне приветливо. Лишь заметил:

– Вы так молоды, дон Хуан! Сколько вам лет?

– Идёт двадцатый год, сеньор, – тут же ответил Хуан.

– Подходящий возраст. Я в таком же возрасте бросился в авантюру, пока не осел в этом родовом поместье и не зажил спокойной размеренной жизнью.

– Вы уже в курсе моего приезда, дон Рожерио? – перешёл Хуан прямо к деду. – Донья Корнелия меня убедила, что вы знаете обо всём.

– Ох уж эта донья! Чем вы ей так приглянулись, молодой человек, что она так настойчиво предлагала вас, юноша?

– Вот уж затрудняюсь об этом судить, сеньор. Она для меня большая загадка, признаюсь вам.

– И не только для вас, юноша. Знали бы вы, кем она была! Но это потом. Идёмте к главному надсмотрщику. Он вас введёт в должность, определит ваши обязанности и поселит. Вы прибыли со слугой?

– Да, дон Рожерио. Это мой слуга Ариас. Может выполнять любые поручения.

– Пусть это будет вашей заботой, юноша. Идёмте же.

Сеньор Менто оказался мужчиной крепкого сложения, кряжистый, с жёстким взглядом. Было видно, что он не терпит возражений от подчинённых, да и с хозяином держался свободно, без подобострастия и угодливости. Чёрные густые волосы слегка вились, нос и подбородок говорили о твёрдом характере.

И, пожимая ему руку, Ивась сразу ощутил непримиримость этого человека. Тут же заметил себе в уме, что с этим человеком следует держать себя настороже, осмотрительно.

– Что-то ты для этой работы слишком молод и хлипок, парень, – проговорил он, оглядывая фигуру Ивася придирчивым взглядом оценщика.

– Надо же с чего-то начинать, сеньор, – вполне почтительно ответил Ивась.

Видно было, что тому понравился ответ юноши. Но в лице ничего об этом не говорило. Ивась это просто почувствовал.

– Пошли, я покажу, где ты будешь жить. А куда девать этого мулата? Он у тебя слугой значится?

– Что-то в этом роде, сеньор. Я потом с ним разберусь.

Небольшой домик без окон под соломой, с низкой дверью и щелями в плетёных стенах, выглядел не намного хуже хижины доньи Корнелии. В домике было два грубых топчана, застеленных ветхими одеялами, подушки с наволочками неопределённого цвета и свежести. Стол и два чурбака вместо табуретов.

– Это вам на двоих с Луисом, парень. Миритесь, иначе тебе несдобровать.

– Он что, буйный, этот Луис? – поднял голову Ивась.

– Не буйный, но достаточно вспыльчив. Так что будь поосторожнее в выражениях. Кстати, ты при шпаге. Дворянин?

– Вроде того, амиго.

– Как это «вроде»? – удивился Менто.

– Я младший в роду, сеньор. А нас братьев было шестеро. Единственная у матушки дочь умерла во младенчестве. Так что мне ничего не досталось, кроме нищего дворянства, сеньор Менто. Но при моём телосложении и худобе – это единственное, что может мне помочь.

– Ты хорошо этой тросточкой владеешь? – усмехнулся Менто.

– Как сказать, сеньор. Приходится. К тому же я вообще хорошо вооружён, – Ивась указал на пистолет за поясом и кинжал в ножнах.

– Ну смотри, Хуан де, – усмехнулся Менто довольно неприятно. – Завтра я определю тебе рабов и старший из них покажет тебе поля, где предстоит работать. А твоего раба можешь пристроить в конюшню. Будет смотреть и за своими и за хозяйскими животными. За это получит похлёбку два раза в день

Менто ушёл распоряжаться, а Ивась сел на свой лежак и осмотрелся. Здесь ему предстояло работать, отдыхать, зарабатывать деньги, и быть предельно осмотрительным.

Прежде всего он побеспокоился о деньгах. Тем более, что они были общественными и только половина его собственные.

Юноша нашёл Ариаса в конюшне, где он уже познакомился с конюхами. Их было двое негров, лица их были хмурыми и напряжёнными.

– Ар, нам куда-то необходимо спрятать деньги. И наши общие, и личные. В этом логове я не доверяю никому. Народ здесь скользкий, привыкший к силе. И только силу, видимо, признают.

– Обойдём усадьбу, Хуан, и посмотрим, где это можно сделать. Я сейчас захвачу сумки. Вроде помогу тебе перенести в твою хижину.

Час спустя юные друзья возвращались, довольные исполненным делом.

– Туда ни ногой, Ар, – предупредил Ивась. – Только изредка и то будто ненароком. Дело исключительно щекотливое.

– Ты хоть оставил себе немного?

– Пять песо серебром у меня есть и горсточка мараведи. Этого на первое время нам с тобой хватит. Кстати, если спросят, то мы с тобой братья по отцу. Помял? Чтобы не было недоразумений в случае обнаружения наших дружеских отношений. Вроде бы твоя мать была любовницей моего отца, и мы росли вместе. Ты об этом узнал лишь недавно. Ну, например, год назад от меня.

Ариас с интересом посмотрел на Ивася, ничего не ответил, но было видно – юноша сильно взволнован и обескуражен.

Ивась весьма дружелюбно встретил Луиса, пришедшего с поля. Тот скептически посмотрел на худого невысокого юношу, бросил пренебрежительно:

– И как это такого плюгавого могли взять на такую работу? По знакомству? Ну и хозяин! Сдурел! – но тут же оглянулся, видимо поняв, что допустил оплошность.

– Ты угадал, Луис. Как же иначе я мог устроиться надсмотрщиком при моей внешности? Лучше поведай, как тут у вас это делается?

– Представь себе, дохляк, очень просто. Бичом пользоваться умеешь?

Ивась отрицательно мотнул головой.

– Тогда заготовь длинную тонкую жердь и орудуй ею по голым спинам нерадивых и ленивых. И следи за качеством выполненной работы. Если что заметишь плохое – тотчас бери старшего раба за жабры – и на солнышко. Тут он у нас за всё отвечает. Так придумал хозяин.

– И получается? – полюбопытствовал Ивась.

– Ещё как! Этот чернозадый из кожи лезет, чтобы угодить тебе и получить возможность самому не работать, а получать больше.

– Кормёжка как тут, Луис? – перевёл разговор на другое Ивась.

– От пуза, Хуан! Так что через месяц и ты обрастёшь салом и не узнаешь себя. А чего это ты с оружием? И разрешили тебе?

– Имею право, Луис. Хозяин знает.

– Надо же? Вот бы не подумал, что в надсмотрщики попадёт дворянчик, ха! С чего бы так, дон Хуан? – опять хохотнул Луис.

– Бедность заставляет, Луис. К тому же хочу изучить способы ведения хозяйства, вникнуть во все тонкости, а тут эта работа может многое мне дать.

– Да ты вовсе на дворянчика и не похож, дохляк. Деньги есть?

– Немного есть. А что?

– Для знакомства не мешает угостить своих товарищей. Как, договоримся?

– Монетку выделить могу, Луис, – тут же согласился Ивась.

– Смотря какую, юноша!

– Серебряный песо тебя устроит? – улыбнулся Ивась.

– Ого! Вполне, дон Хуан. Я пошёл обрадовать ребят.

Луис скоро вернулся с пятью надсмотрщиками. Все они с пренебрежением знакомились с юношей. Посмеиваясь тут же дали кличку «Дон». Так и стали обращаться к нему, а Ивась нисколько не возражал.

Он уже работал второй месяц. Привыкал трудно, старался не обращать внимания на жестокость своих товарищей, и этот месяц тянулся для него удивительно долго.

Его сорок девять рабов были все разных племён. Некоторые ещё плохо понимали испанский язык и это дорого им обходилось. А на юного тщедушного надсмотрщика уже поглядывали с подозрением и неприязнью.

Староста рабов, сильный атлет с очень чёрной кожей, был свиреп и жаден до власти. И некоторая мягкость и снисходительность скорей всего раздражала его натуру вождя.

Зато рабы поглядывали на своего юного врага без злобы и старались работать лучше. Тем более, что Ивась запретил избивать рабов до крови и с поражением костей.