– Пока, Хуан! Я пойду. Ты утром вернёшься?

– Да, конечно! Что мне долго быть в той хижине? До скорого, Ар!

Мулат удалился, быстро растаяв в темноте ночи, осторожно ступая по жухлой траве.

А Хуан ещё долго сидел в раздумье, пока шаги не отвлекли его от дум.

– Дон Хуан! Где вы? Ага, фонарь горит. Я уж думал, что произошло что-то, простите. Вам помочь, сеньор?

– Нет, что ты, Кумбо. Вот сижу, думаю, как быть дальше. Вот возьми себе несколько монет на жизнь, – юноша протянул негру руку.

– Зачем мне, сеньор? У меня всё есть. Лучше Мире их отдайте. Ока купит себе что-нибудь для души. Сеньора держит её в строгости, а девчонке так хочется побрякушек и ярких платьев! Отдайте ей, дон Хуан. Она будет очень рада и благодарна вам. Вы ведь едете туда?

– Да, Кумбо. Вот зарою свою часть и поеду. Ты иди спать. Уже поздно, наверное. Я тут сам управлюсь.

Негр ушёл, а Хуан с фонарём в руке пошёл искать новое место для клада.

Он не поехал к сеньоре. Было поздно, пришлось дожидаться утра.

Сеньора Корнелия встретила Хуана особенно приветливо. А Мира прыгала вокруг повизгивала, словно восторженный щенок.

– Хуанито, что так долго не показывался? Я уже и ждать перестала!

– Эсмеральда! – грозно прикрикнула старуха. – Отстань от молодого человека. Он приехал по делу, а не развлекаться. Угомонись!

– Ну что вы, донья Корнелия! – Вмешался Хуан немного смущённый столь бурным изъявлением радости этой шумной девчонки. – Вам привет от Кумбо. Он сильно переживает за вас, дамы!

– С чего бы это? Мы ведь часто и не видимся. Всего несколько раз в год. Шкандыбает ещё?

– Работает, сеньора. Вот просил передать сеньорите на подарки ко дню рождения, – и Хуан протянул Мире несколько дукатов, блеснувшим в этой хибаре совсем неприлично.

– Хуан, вы делаете плохо, – строго молвила старая сеньора. – К тому же у Кумбо нет таких денег. Это наверняка ваши. И мне это не нравится!

– Бабушка! Что ты говоришь? Хуан не обманет меня, правда, Хуанито?

– Эсмеральда! Как ты обращаешься с доном Хуаном? Безобразие! Где ты научилась такому обращению? На улице?

– Бабуля, но мы с... доном Хуаном лучшие друзья! Правда сеньор? – её тёмные таинственные глаза хитро блеснули в сторону юноши.

– Какие друзья? Ты с ума сошла, Мира! Сейчас же прекрати нести чушь.

– Донья Корнелия, не ругайте внучку, прошу вас! – Хуан смущался всё больше, но успел заметить, что гнев сеньоры не настоящий. – Мы действительно с Мирой друзья. И это нам вполне нравится. Верно, Мира?

Девочка запрыгала, радостно смеялась, а сеньора продолжала ворчать, но в этот раз поспокойнее. Потом отстранила девчонку в сторону, проговорив, обращаясь к Хуану:

– Что нового, Хуан, можешь поведать старухе? Чем обрадуешь?

Он посмотрел на Миру с определённым значением. Донья Корнелия строго шлёпнула девочку по затылку, сказала решительно:

– Ступай на улицу, негодница! Да смотри не впитывай всяких гадостей!

Мира стрельнула глазами на Хуана, усмехнулась и стремительно выскочила в дверь. Её босые пятки мелькнули по дорожке.

– Вот балаболка! – ругнулась сеньора. – Сладу с нею нет! Ты с ней построже, прошу тебя! Не позволяй ей распускать языка.

Хуан улыбнулся, понимая, что старуха просто так ворчит, от долгого одиночества. И, углядев вопрос в её глазах, рассказал про последние события, происшедшие в усадьбе дона Рожерио.

– Очень хорошо, мой мальчик, очень! И как это ты смог так жестоко обойтись с его дочерью? Ведь у вас была такая бурная связь.

Хуан удивлённо бросил взгляд на старуху. Он никогда даже не заикался об этом. А старуха тем временем продолжила развивать эту мысль:

– Я даже не была уверена, что ты сможешь выполнить всё то, что мы задумали. А ты даже сделал большее, мой дорогой мальчик! Я довольна. Но вот с сеньорой, я не хотела бы ей худого, Хуан. Да и дон Рассио не так плох. Но он сам хотел этого, верно я говорю, Хуан?

– Именно так, донья Корнелия. И я, и сеньорита умоляли его не принимать столь решительных действий. Но он посчитал своим долгом постоять за честь сестры... и своей, конечно. Ведь лейтенант, хоть и в отставке.

– Как же у тебя так хорошо получилось с ним, мальчик. Ты такой худой, и, думаю, не так уж и силён. А дон Рассио красив, статен, силён и намного выше тебя! Ты просто молодец, Хуанито!

– Простите, сеньора, – посерьёзнел Хуан, – как вы узнали о наших отношениях с Габриэлей? Об этом я никому никогда не говорил. Правда, в долине об этом все знали, но вы?

– Мой мальчик! Я иногда многое узнаю, что скрывают люди. Например, я вчера узнала, что у тебя с лучшим другом твоим произошла серьёзная размолвка. Он тебя покинул, и вряд ли ты его больше встретишь. Ты растерян, огорчён. Я верно говорю?

– К сожалению, донья Корнелия, вы правы. Но как такое получается у вас?

– Божье проведение, Хуан, – тихо отозвалась старуха. – Но вот о происшествии в усадьбе дона Рисио я ничего не узнала. Это меня удивляет и на многое заставляет взглянуть иначе.

– Вы, сеньора, говорите загадками. Я ничего не пойму.

– И не обязательно тебе понимать, Хуанито. Я вот подумала, не слишком ли мы далеко зашли с этой местью? Божье ли это дело?

– Не мне судить о таких вещах, сеньора, – немного смущённо ответил Хуан.

– Ладно, оставим наш неприятный разговор. Всё уже свершилось, но сдаётся мне, что ничего не закончилось. Ещё не закончилось.

– Что не закончилось, сеньора? – встревожился Хуан.

– Ещё не могу определённо ничего сказать, Хуан. Только полагаю, нас ждёт ещё одно испытание. Ты обязан быть постоянно начеку, Хуанито. Возможно, скоро мне явится прозрение. Поэтому посещай меня почаще, если можно. Это относится и к Эсмеральде, Хуанито, – и старуха посмотрела на молодого человека так пронзительно, что это заставило юношу поёжиться и немного заволноваться.

Он хотел спросить, уточнить её опасения, но не посмел. Сеньора ушла в себя, отрешилась от всего мира, закрыла глаза и ритмично покачивала туловищем, словно в полусне.

Хуан тихо вышел во двор, поискал Миру. Её нигде не было видно. Он вышел на улицу и заметил девчонку среди детей, играющих в камешки, что громко спорили за каждый пустяк.

Подошёл почти вплотную, прислушался к их грубым крикам, ругани и угрозам. Вспомнилось, как он сам так же играл в своём селе, в почти похожие игры, с такими же оборванными, грязными и всклокоченными сверстниками.

Вдруг Мира резко обернулась. Её глаза вспыхнули. Вскочив, сказала серьёзно, словно взрослая, очень похожая в этот миг на бабушку:

– Я почувствовала, что ты стоишь за спиной, Хуанито!

– Неужели? Разве так можно?

Хуана удивила эта резкость, серьёзность. Вдруг показалось, что перед ним не десятилетняя девочка в замызганном стареньком платьице, а взрослая девушка, красивая, образованная и внимательная.

– Ты что так задумался, Хуанито? что с тобой?

Он улыбнулся, посмотрел на притихших детей, порылся в кармане.

– Мира, я могу предложить твоим друзьям реал на сладости?

– На сладости? Конечно, Хуанито! Ребята, нам повезло! – Она выхватила из руки Хуана монетку, бросила её высоко вверх и потом весело наблюдала, как целая куча тощих грязных тел бросилась искать её.

– Зачем ты так, Мира? – осуждающе спросил Хуан. – Они могут подраться.

– Ну и что с того? А мне ты купишь сладостей, а?

– Ты пойди переоденься и мы пойдём в город. Там я тебе куплю всё, что захочешь. Согласна?

– Ой, правда! А бабушка разрешит?

– А чего ей не разрешать? Со мной она всё тебе разрешит, так ведь? – Хуан с хитринкой посмотрел на серьёзное лицо Миры.

– Почему ты так говоришь? – спросила ещё серьёзнее девочка, идя рядом и пыля босыми ногами. Она заглядывала ему в глаза, вопросы так и бегали в её тёмных глазах. Они были ярко-карими, очень глубокими и, как уже заметил Хуан, таинственными, чуть загадочными, но чаще всего озорно-весёлыми.

– Мне сдаётся, бандитка, что твоя бабушка всё о тебе знает, – заметил Хуан.