Хозяйка с изумлением посмотрела вслед, затем пожала плечами, выпила коктейль. Опять пожала плечами. Выпила второй стакан и, закурив, набрала кого - то по мобильнику. Разговор шёл на непонятном для Макса языке. Пора было появляться. Юноша вышел в гараж, оделся и предупредительно постучал во внутреннюю дверь.

Поприветствовав хозяйку на английском и заглянув ей глубоко в глаза Максим объяснил, что попал в беду и нуждается в небольшой помощи.

- Кажется, эту помощь я тебе уже оказала, - настороженно кивнула та на одежду гостя.

- Ну не голому же перед вами было появляться.

- Тоже мне невидаль, - фыркнула хозяйка. - Хотя очень симпатичная невидаль (Максим внушил ей образ типа знаменитого ихнего певца. Но только типа - сам помнил его смутно). Как тебя зовут хоть, невидаль?

- Макс. А вас?

- Как для кого. Для наших - Фэт.

- Это Фатима, что ли?

- Повторяю, для тебя - Фэт. Ну так вот, Макс, садись и рассказывай, чего ко мне залез. И откуда голый. Кто-то из девчат пошутил? Или проигрался? У нас в казино есть пару азартных, но чтобы догола… Выпить хочешь?

- Нет, спасибо. Я… в общем, не знаю, как и объяснить. Но… вообще где я?

- Даже так? И не помнишь, что с тобой случилось? Слышала о таких, - по-своему поняла Фэт. - Но хоть что-то помнишь?

- Да… Мне срочно надо домой. И у меня только одна просьба - как бы до аэропорта. Далеко?

- Далеко - близко, неважно. Подброшу. А как без денег, без документов?

- Ну, это мои заботы. Может, поедем?

- Ты шутишь? Думаешь, послушают байку и посадят в самолёт? И ручкой помашут? Нет! Тут и за билет платить, и на лапу давать и давать. У меня есть, правда, некоторые сбережения… Но ты ведь не вернёшь… Может, тебе лучше в какое консульство, а?

- Ну да что вы… - поморщился Максим. И в этот момент к дому подкатила полицейская машина и тяжелый ботинок с грохотом открыл калитку.

- Быстро пока в ванную, - отреагировала хозяйка. Она по-своему поняла нежелание этого загадочного гостя идти в полицию или консульство. - Я с ними быстро. Клиент, скотина, нажаловался.

И ванной Максим услышал мужской бас, затем причитания толстяка, насмешливые ответы хозяйки. Спор разгорелся на местном языке, и Макс не совсем понимал о чём речь. Но звук удара, падения, вскрики боли он понял и вырвался из своего убежища. Фэт лежала на полу, трое полицейских пинали её ногами, бледный клиент стоял, вжимаясь в стену. На появление нового действующего лица один из местных копов сказал что - то типа: " А-а-а!", - словно давно его дожидался. Повернулись к странному человеку и двое других. Да так и застыли все трое, - Максим обуздал свой гнев и ограничился пока вот такой окаменелостью скотов в погонах.

- Ну, чего ты хотел? - поинтересовался он у незадачливого клиента.

- Она… я только сообщил, что она… заразная… - промямлил по-английски толстяк. - Я даже и не думал, что вот так… Я…

- Ладно, помоги - склонился над женщиной Максим. Вдвоём они перенесли хозяйку на маленький диванчик.

- Видишь? - показал Максим на глубокую рану в области виска и свёрнутый нос. - По твоей вине.

- Но я и не думал, что они так… А что это с ними?

- Не знаю, - соврал, пожав плечами, Макс. - Заварил кашу, теперь расхлёбывай. Волоки их в машину, вези в участок и соври что-нибудь.

- Но я…

- Ладно, подожди.

Действительно, заварил-то кашу он своей глупой шуткой. Ну что, что мешало просто вот так, как этих копов. Или, там, усыпить. Нет, детство в одном месте играет, - корил себя Максим. Правда, глядя на лицо толстяка, вспомнил его конфуз на интимном поприще и фыркнул.

- Зовут - то тебя как?

- Марвин.

- О!

- Узнали? Польщён. Не думал, что моя скромная живопись…

- Да-да, конечно. Но я вспомнил ещё одного Марвина. Из "Обмена разумов".

- Это ансамбль такой?

- Да ну тебя! Что, Шекли не читал?

- Я… я…

Оправдания художника, не читавшего классика фантастики, были прерваны хрипом несчастной хозяйки. Она-то от весёлого розыгрыша Макса пострадала больше всего. Ну и художник тоже урод, - сразу в полицию! Додуматься! Ну там, к этому… кожнику или венерологу, а то - к копам. Ладно, не перепихивай на других.

- Марвин, замри и сиди тихо! - скомандовал Максим, привычным жестом простирая руки над стонущей женщиной. Всё оказалось вдруг намного сложнее. Один из ударов ботинком проломал тонкую кость и вбил её осколок в мозг. Конечно, для нашего целителя с его триадой - не проблема. Но время займёт.

После первого сеанса Макс решил избавиться от неподвижных свидетелей. Да и вообще, долгое их отсутствие может озаботить начальство. Он подошёл к полицейским, заглянул в глаза к каждому.

- Всё забыть. Никого не было. Никуда не ездили. Спали. В машину - бегом! Стоять! - передумал Максим, вспомнив, что они сделали с Фэт. Посмотрел на часы у толстяка. Восемь.

- Через час у тебя, и у тебя, и у тебя - паралич левой ноги. Теперь - бегом в машину.

- Кто-нибудь ещё на участке был? - поинтересовался Максим, когда машина с рёвом рванулась от дома Фатимы.

- Я и не был. Я… бежал… они ехали, тормознули, спросили, что случилось. Вот я и рассказал. Но я только, чтобы они меня к врачу…

" Не такой уж и подлюга" - подумал юноша.

- Я вас только попрошу… Умоляю… не надо меня вот так…

- Я и не собираюсь. Им - чтобы больше никогда женщину ногами…

- Я не про это. Не лишайте меня памяти. Это… это так чудесно… вы ведь её вылечите, да? Я всем святым клянусь, что никому и никогда не расскажу.

- Ладно. Дуйте отсюда по-добру - по-здорову.

- Но я бы хотел… Из-за меня же… Вот, - тёзка героя Шекли вытянул тот самый бумажник, несколько озадаченно полистал купюры, потом, тряхнув головой, положил все на столик. Посмотрел на неподвижную женщину. Подумал. Снял и положил рядом явно дорогой перстень.

- А как же вы?

- На такси оставил, потом сниму.

- Передам. Всё. Идите, - нетерпеливо мотнул головой Макс, вновь простирая руки.

- А можно я… - хотел было попросится остаться толстяк, но от удара взгляда чёрных глаз перекрестился и попятился из комнаты.

Он в этот же день улетел. И засел за новую картину. Художник сдержал своё слово - никому ничего не рассказал. Он написал. Картина эта здорово нашумела в своё время - вы должны помнить. Я видела только репродукцию. Тьма в комнате. Женщина в ареале странных зелёных лучей, струями льющимися из протянутых над ней сморщенных ожогом рук. Странный блеск камня на перстне. И страшный взгляд исподлобья хозяина этих рук. И хочется бежать от этого взгляда, не разбираясь, кто и что делает с этой несчастной. Не то похищает её душу, не то вселяется в её тело. Надо преодолеть себя и всмотреться, чтобы понять… Впрочем, каждый понимал по-своему, а я могла быть и пристрастна.