Она чувствовала, как он заурчал.

— Ответ на этот вопрос зависит от определения понятия «спаривание», чтобы определить, что произошло, а что нет.

— Ты что, выступаешь перед подкомитетом Палаты представителей? — огрызнулась она. — Как насчет того, чтобы придерживаться общего определения, которого, похоже, придерживаются все, кроме меня? Потому что единственное определение, с которым я знакома, это определение из «Царства Животных». И нет никакой ошибки в том, что это произошло.

И все же он подстраховался.

— Это определение требует, чтобы я рассказал тебе другую историю происхождения Стражей и Академии Хранителей.

— Я мокрая и голая. Разве я выгляжу так, будто собираюсь куда-то идти?

Даг вздохнул так тяжело, что она подумала, что его вывернет наизнанку. Серьезно, это дало фору ее бабуле.

— Уинн рассказала тебе о том, как были призваны первые Стражи, чтобы сразиться с Семерыми и защитить людей от Тьмы.

Кайли кивнула, чтобы он продолжал.

— Сотни лет они делали это. Проходили века, пока они просыпались, засыпали и снова просыпались, каждый раз отвечая на призыв Хранителей и сражаясь, чтобы победить врага, чтобы мир людей остался нетронутым. Но Стражи не принадлежат этому миру, и, будучи воинами, они не испытывали к нему особых чувств. Им не хватало связи, которая придавала бы их долгу высшую цель. Со временем они начали задаваться вопросом, почему они должны продолжать сражаться и проливать кровь за мир, который им безразличен. И вот в следующий раз, когда Хранители призвали их, Стражи не откликнулись. Они проигнорировали призыв и остались запертыми в своих каменных формах, вечно дремлющих.

Подумав об этом, Кайли не могла сказать, что винит их. Даже для нее самой весь этот кошмар с демонами и Стражами, ночными и Хранителями казался чужой войной, даже после того, как на нее напали. Дважды.

Честно говоря, причиной того, что она позволила втянуть себя в это, был комментарий Уинн о конце света, потому что она жила в этом мире. Если он закончится, то закончится и она. Но для Стражей какое значение имело то, что мир людей продолжал отсчитывать последние минуты? Они видели это только тогда, когда им приходилось рисковать своей жизнью ради этого. Через несколько столетий, полагала она, с такой системой тоже будет покончено.

— Академия запаниковала, — продолжал Даг. — Угроза Тьмы возросла, и, поскольку Стражей, способных сражаться с Семерыми, не было, казалось, что вся надежда на жизнь потеряна. Они начали готовиться к худшему. Но потом случилось то, чего они не планировали.

Перед ними появилась женщина, обладавшая силой, чья магия соперничала с магией любого из Хранителей, но которой было отказано в должности в Академии. Она отказывалась верить в то, что Стражи навсегда покинут человечество, поэтому встала на колени перед статуей Стража и помолилась, чтобы он проснулся и выступил против Тьмы. Женщина позвала его, и, к изумлению Хранителей, Страж услышал ее зов и ответил. Он проснулся и схватил женщину, назвав своей парой. Он поклялся, что она была предназначена ему, и что ради нее и ради ее народа снова вступит в борьбу с Семерыми.

Ой-ёй. Внезапно Кайли забыла о «Царстве Животных» и перестала чувствовать себя расслабленной. Неужели он думал, что это лагерь девочек-скаутов? Потому что это превращалось в самую страшную историю, которую Кайли когда-либо слышала.

— Одна за другой появлялись могущественные женщины, и один за другим каждый Страж находил свою суженую. Каждый сражался ради нее, чтобы вновь изгнать Тьму из мира, а когда угроза миновала, каждый требовал, чтобы Академия освободила его от его долга, и он мог провести остаток своего существования со своей избранницей. С тех пор мой род менялся, но лишь немногие Стражи, как говорят, нашли свою истинную пару. Это стало своего рода легендой среди нас, сказкой, которую каждый из нас слышал, но никто из нас не верил по-настоящему. До сих пор.

Кайли очень хотелось обвинить пар в том, что у нее закружилась голова, а сердце вдруг решило пробежать сто метров за 0,7 секунды. О, если бы она только могла.

— Я… ты… но что…

«Оу».

Она сделала глубокий вдох и попыталась снова.

— Ты пытаешься сказать мне, что считаешь меня некой посланной с небес идеальной девушкой, и мы будем жить вместе долго и счастливо до конца вечности?

Даг хмуро посмотрел на нее.

— Ты не веришь мне.

— Сейчас я не верю, что не лежу на койке в Массачусетской больнице в коме, из-за передозировки, так что не принимай это на свой счет. — Отчаянно нуждаясь в одежде и личном пространстве, Кайли наконец удалось вырваться из объятий Дага и выключить воду. Быстро выйдя из огромной душевой кабины, она завернулась в короткий пушистый халат (ладно, на ней он был не таким уж коротким) и дрожащими руками замотала волосы в полотенце. Ей хотелось, чтобы они дрожали от холода.

Ей также хотелось, чтобы ее гормоны не дулись из-за отсутствия секса в душе. Как будто в этом мире не было одной или двух вещей чуть более важных, чем оргазм. И нет, она не просила голосовать.

Даг последовал за ней в спальню, обмотав полотенце вокруг бедер.

— Почему ты сомневаешься в том, что между нами есть? — потребовал он, выглядя отвлекающе горячим в мягком сером полотенце с капельками воды на коже. — Не говори мне, что ты ничего не почувствовала, когда мы соединились, потому что я назову тебя лгуньей, если ты попытаешься это сделать.

— Конечно, я что-то почувствовала, — огрызнулась она. — Я не мертвая. Но горячий секс — это еще далеко не предопределенная пара, так что не смотри на меня как на идиотку, потому что твой поезд ушел без меня.

Он моргнул, темные ресницы заблестели от влаги, и она увидела его разочарование в том, как его кожа хотела превратиться из загорелой в серую.

— Ты снова пытаешься сбить меня с толку своими речами. Я думал, что мы уже прошли через эту детскую тактику.

— Детскую. Думаешь, кто… — Кайли оборвала себя и отбросила то, что собиралась сказать. — Нет, знаешь, что? С меня хватит обсуждений. Я сказала, что мы должны подождать, и именно это я и собираюсь сделать. Нам обоим нужно немного времени, чтобы отойти и понять, на чем мы остановились. И не говори мне, что это не так, — сказала она, подняв руку, останавливая его. — Нет. Мне все равно, если ты думаешь, что все в порядке, потому что мне нужно время подумать, и я, черт возьми, собираюсь им воспользоваться.

Она подошла к своему шкафу и повернулась к нему спиной, распахивая дверцу.

— Теперь, если ты не возражаешь, я попрошу тебя одеться и встретиться со мной и остальными внизу, где мы будем вести себя как цивилизованные евреи, язычники и Стражи, закажем китайскую еду и сделаем то, ради чего мы все тут собрались.

Она почти чувствовала, как Даг вибрирует от разочарования, но, когда наконец поддалась порыву подсмотреть, он исчез за дверью. Когда она услышала скрип ступенек, она легла на кровать и глубоко вздохнула.

Кайли понятия не имела, что ей делать. Слово «растерянность» не подходило для описания ее нынешнего душевного состояния. Она чувствовала себя не в своей тарелке с того самого момента, как Даг поднял ее с земли, и это не имело ничего общего с тем, что ее пронесли над крышами Бостона и поместили на церковную колокольню. Нет, воздействие огромной гаргульи на нее не имело ничего общего с гравитацией, а имело отношение к химии.

Да, прекрасно, она могла это признать. Между ними было что-то такое, чего Кайли никогда не испытывала за все свои двадцать три (почти двадцать четыре) года. О, она и раньше испытывала похоть, пару раз даже думала, что влюблена, но ничто не могло сравниться с чувствами, которые Даг вызывал в ее сердце, животе и во множестве других мест, о которых она поклялась сейчас не думать.

Возможно, в этом была и ее проблема. Что бы Даг ни заставлял ее чувствовать, она не могла найти подходящего слова, чтобы назвать это, ни на английском, ни на идише. И подозревала, что если бы она говорила на другом языке, то и в этом словаре не нашла бы нужного слова. Кайли знала только то, что этот мужчина сводил ее с ума гораздо чаще, чем она хотела бы сосчитать. Это не означало, что она верила в «судьбу», просто не знала, во что верить.