Такое счастье Я не бросаю сломанные вещи, Усердно чищу, клею их, чиню. В коллекции моей такое блещет! …Завёрнутые, помню, в простыню, Вдруг отыскал на чердаке запчасти. Три дня, забыв про пищу и постель, Их собирал, и получилось… Счастье! Почти вполне рабочая модель! Там не хватало только балансира, Я выточил его из хрусталя — И радостью наполнилась квартира: Цветением, жужжанием шмеля, Забытым ощущением из детства, Когда ещё и не о чем жалеть, А жизнь пока не цель, а только средство, И в голове звенит оркестров медь!.. Я вынес людям трепетное чудо, Но некто, драпирован в чёрный шёлк, Меня спросил с пристрастием: «Откуда?» А я спроста ответил, что нашёл… Ко мне пришли под утро, описали Имущество, сказали – светит срок, И я сейчас за реками, лесами, Но от меня вам, лично, пара строк: Когда у вас получится, случайно, Чем кончится, кто знает наперёд?.. Теперь модель моя – с пакетик чайный! Я подарю – никто не отберёт. Винчестер К нам во двор мужичок зачастил, Лет за сорок, потрёпанный сокол, Он выдерживал смешанный стиль: Спирт, вино, очиститель для стёкол. Мир – единство из двух половин. Алкоголик был скромен и честен, И его «Очистителем вин» Мы прозвали. Короче – «Винчестер». Я не то, чтобы с пивом дружил, Но в компании мне интересно Спорить до напряжения жил Обо всём, о земном и небесном… Бывший дьяк нам сказал: «Космос – бред… Небо – твёрдое, в звёздочках-дырах. Через них к нам Божественный свет Льётся, как сквозь нарезку из сыра». Все заржали. Винчестер молчал, Словно мира нездешнего житель. Вдруг изрёк: «Полбутылки, сейчас — Докажу: прав священнослужитель…» Кто-то деньги достал. Он тогда Продолжал: «В небе – солнце на солнце, На звезде там сияет звезда, И, куда ни взгляни, взор упрётся. Почему же так ночью темно? Где меж нами сплошной свет утерян? Объяснение только одно — Поглощение тёмных материй. В новой физике, знаете ведь, Чёрных дыр миллиарды над вами. Супертвёрдых. Пусть годы лететь, Всё ж ударитесь в них головами. Ну, а звёзды – из газа шары… Раскалённые. Плотность – ничтожна. Если сравнивать с массой дыры, Пустотой их назвать просто можно. Как из атомов мы состоим, Так из тёмной материи – своды…» И вздохнул бывший зэк: «Вот же, блин!.. Никогда нам не видеть свободы… Не хотелось бы так умереть, Чтоб сказали: весь век хулиганил. Я мечтаю небесную твердь Ощутить под своими ногами…» А Винчестер: «Мечты не пусты: Здесь, под нами, – небесное тело!.. Посмотрите, вон там, у звезды, Что-то яркое вдруг пролетело!.. Рты закройте!.. И так в высоте Слишком много горячих отверстий. Кто-то светит – мы не в пустоте!.. И за это, ребята, – по двести!..» Скульптурный композитор Вы слышали о «поющих камнях»? Я – скульптурный композитор. Я-то знаю, мне видней. Свой рабочий толстый свитер Не снимаю много дней. Он давно измазан глиной, Только я его люблю… Днем коротким, ночью длинной — Я Бетховена леплю. За портрет его скульптурный, Весом ровно семь пудов, Я не только счастьем бурным — Жизнью жертвовать готов. Пусть являюсь редко миру И с похмелья я угрюм, Пусть друзья мою квартиру Называют «мрачный трюм», Пусть порой я занимаю У знакомых по рублю, Но клянусь закончить к маю: Я Бетховена леплю! Мне мешают неудачи, Я устал от неудач… А соседи пусть судачат, Что давно мне нужен врач, Пусть заходит участковый По пятнадцать раз на дню. Говорю ему: «Попробуй!.. Это, брат, тебе не «ню»! Подойди-ка к исполину, Брось про «легкий труд» вранье, Замуровывая в глину Вдохновение свое, Пот и кровь, талант, наследство, Что досталось бобылю, Юность, отрочество, детство, Я Бетховена леплю…» Прядь откинута сурово, Заострён и тёмен лик. На столе моем дубовом Он – и страшен, и велик… Верю я, того не скрою, Прилетят когда грачи — Глину я чуть-чуть настрою И скажу ей: «Зазвучи!» И волна любого звука — Лишь коснется о портрет — Возвратит (держись, наука) Фугу или менуэт. И друзей, и женщин даже Это чудо поразит… И никто уже не скажет: «Ты лентяй и паразит…» Третий год я без режима… Мало ем, почти не сплю, Потому что одержимо Я Бетховена леплю. |
